Читать интересную книгу Ждать ли добрых вестей? - Кейт Аткинсон

Джексон взирал на нее без тени мысли.

— Представления не имею.

— Ну, сейчас пока рано, — бодро сказала она. — Кто-нибудь непременно придет и вас узнает.

Очень странно находиться среди последствий катастрофы, о которой ничего не помнишь. Не помнишь, как поезд сошел с рельсов, не помнишь вообще ничего. Чистый лист бумаги, циферблат без стрелок. Теперь он жалел, что клеймил себя так скудно. Надо было вытатуировать имя, звание и номер, не только группу крови.

— Я своей кошке чип вставила, — поделилась медсестра. — На душе теперь легче.

— Я умер, — сказал он новому врачу.

— Ненадолго, — ответила она, будто отмахнулась: мол, вот если бы подольше — это бы произвело на нее впечатление. Доктор Фостер, женщина, которая сообщить свое имя не пожелала.

— Но, технически говоря… — сказал он. Слабость не позволяла спорить.

Она вздохнула так, будто пациенты целыми днями с нею собачатся, живы они или мертвы.

— Да. Технически говоря, умерли, — согласилась она. — Очень ненадолго.

У него началась новая жизнь. Сколько уже недель?

— Да восемнадцать часов, — сказала новая врачиха.

Он успел смотаться в ад и обратно (или, может, в рай и обратно) — и суток не прошло. Ничего себе. А когда его отпустят домой?

— Например, когда вы вспомните, где живете? — предложила доктор Фостер.

— Логично, — сказал Джексон.

Он уснул. Вот чем он занимался. Он спал. Проспал многие годы. Когда проснулся, ему снова рассказали про катастрофу. Медсестра предъявила газету. «МЯСОРУБКА» — писали на первой полосе. Он не помнил, что это такое. Какой-то механизм, но вряд ли автомобильный. Вот автомобили ему нравились. Он Эндрю Декер, который любит автомобили, но ехал поездом в неизвестном направлении. Ни билета, ни телефона, никаких признаков его жизни. Никто не заметил, что он уехал и не вернулся.

— А теперь сколько он уже здесь?

— Двадцать часов, — сказала доктор Фостер.

Реджи Дич, девочка-детектив

— Я тут подумала, надо с собакой погулять.

— С собакой?

— Сейди.

Говорил мистер Траппер хрипло. Небритый, усталый. (По утрам — вылитый медведь.) От него несло сигаретами, хотя он якобы «сто лет назад» бросил. На кухне уже кавардак. Видимо, мистер Траппер так и будет Реджи в дверях держать, а внутрь не пригласит. На буфете — полбутылки виски.

— Здесь правит, холостяк, — сказал мистер Траппер и хмыкнул. — Кот из дома — псина в пляс.

На большом кухонном столе — две пустые кружки, на одной пятно губной помады, бледно-коралловой, доктор Траппер такой не пользуется. Это тоже правление холостяка?

— Доктор Траппер обычно водит Сейди гулять, — сказала Реджи, — и я подумала, я могу ее выгуливать, пока доктор Траппер у тети. У тети Агнес.

Мистер Траппер тер щетину на подбородке, словно ему не удавалось припомнить, кто Реджи такая. А вот Сейди вспомнила без проблем — она возникла подле мистера Траппера и, увидев Реджи, завиляла хвостом, хоть и не слишком бодро.

— Вы говорили с доктором Траппер после ее отъезда?

— Конечно говорил.

— Как вы с ней говорили?

— В смысле — как? — нахмурился мистер Траппер. — По телефону, естественно.

— По ее мобильному?

— Да. По ее мобильному.

— Но я звонила доктору Траппер на ее мобильный, и там никто не отвечает.

— Ну, она, вероятно, очень занята.

— С тетей?

— Да, с тетей.

— С тетей Агнес? В Хозе?

— Да и да. Реджи, я с ней говорил. У нее все хорошо. Она не хочет, чтоб ее беспокоили.

— Беспокоили?

— Что у тебя на лбу? — сменил тему мистер Траппер. — Смотреть страшно.

Реджи опасливо пощупала синяк — привет от душевого поддона.

— Не смотрела, куда шла, — сказала она.

Сейди нетерпеливо заскулила. Она услышала слово «гулять», но с тех пор прозвучало много разных слов, а ничего не произошло.

— У вас же наверняка нет времени гулять с Сейди, — сказала Реджи. — Дел полно и все такое.

Мистер Траппер посмотрел на собаку, будто ждал, что она ответит за него, и пожал плечами:

— Ага, ладно, хорошо, тогда давай. — Что даже для глезги несколько перебор, если хочешь сказать просто «да».

— Можно мне телефон тети доктора Траппер?

— Нет.

— Почему? — спросила Реджи.

— Потому что тете нужен отдых и покой.

— Можно сумку оставить?

— Сумку? — переспросил мистер Траппер, будто не видел громадную сумку «Топ-Шоп», которую Реджи приволокла с собой.

Она села в автобус до центра, а там подоила свой счет в «Топ-Шопе». Из квартиры в Горги она бежала в чем была (в одежде мисс Макдональд, как это ни прискорбно) и не собиралась возвращаться за одеждой, которая лежала грудой в спальне и подозрительно пахла. Реджи вообще не собиралась туда возвращаться. Жалко только, что погублены книги и конспекты к экзаменам.

В «Топ-Шопе» она купила две пары джинсов, две футболки, два свитера, шесть пар трусов и носков, два бюстгальтера, пару кроссовок, куртку, шарф, шапку и перчатки. («Расчетливая нагота — это не для нас», — смеялась доктор Траппер, глядя, как Реджи, собираясь домой, натягивает зимнюю одежду слой за слоем.) Реджи никогда не покупала столько тряпок сразу — разве только они с мамулей пытались по списку невероятной длины закупать форму для уродской шикарной школы. В «Топ-Шопе» как будто собираешь приданое новорожденному или невесте — приятно старомодное слово, приданое, обозначает начало новой жизни. Шансов, впрочем, мало.

В примерочной «Топ-Шопа» Реджи надела все новое, а шмотки мисс Макдональд выкинула на улице в контейнер для строительного мусора. Жестоко. Мисс Макдональд тихонько лежала в морге, никому не нужная, как и ее одежда.

Реджи доехала на автобусе до больницы, представилась в регистратуре (снова спросила о Джексоне Броуди, но о нем по-прежнему не было записей), а потом очень любезная молодая полька («из Гданьска») забрала ее и отвела туда, где на мисс Макдональд можно было посмотреть через стекло. Комната с видом.[98] Как будто живая картина или спектакль в очень камерном театре. Мисс Макдональд открыли лицо, и Реджи сказала:

— Да, это она.

Лицо в синяках, распухшее, но не так страшно, как Реджи опасалась. Лучше не думать, в каком состоянии мисс Макдональд под простыней. Вряд ли целая.

Наверное, старую учительницу и ее синий «саксо» криминалисты будут исследовать вдоль и поперек. Ночью сержант Уайзмен записал номер мобильника Реджи, сказал, что с ней свяжутся, когда тело «выпустят». Реджи хотела было ответить, что она тут ни при чем, но это невежливо — обстоятельства не располагают, мясорубка и все такое. Ну и вообще, ей всего шестнадцать. Формально, может, и взрослая, но по сути ребенок. Нельзя на человека, который еще почти ребенок, сваливать ответственность за мертвое тело. Правда ведь?

В жизни Реджи это было уже третье мертвое тело. Мисс Макдональд, мамуля и давешний солдат. Если считать Банджо — четвертое. Многовато впечатлений для ее возраста.

Она опознала труп, ее квартиру разгромили, ей угрожали злобные придурки, а еще даже обедать не пора. Реджи надеялась, что остаток дня выдастся поспокойнее.

— Нет, — сказал мистер Траппер.

— Что — нет?

— Нет, сумку оставить нельзя. Мне надо уйти.

— У меня есть ключ.

— Ну конечно. — Мистер Траппер вздохнул, будто, невыносимо страдая, признавал поражение в затянувшемся споре. — Ладно. Давай сумку, я принесу поводок.

Он взял сумку и бесцеремонно уронил на пол возле раковины, потом отцепил поводок за дверью и отдал Реджи. Сейди в восторге проскакала мимо, словно ее из тюрьмы выпустили.

— А кстати, мистер Т., — храбро сказала Реджи (тыча в медведя палкой). — Сегодня четверг. Доктор Траппер мне платит по четвергам.

— М-да? — сказал мистер Траппер. Улыбнулся ей — обаятельная улыбка, сразу чувствуется, что ты особенная, — вынул бумажник из заднего кармана джинсов и, не считая, отщипнул тонкую стопочку банкнот. — Все сразу не трать, — хохотнул он, точно карманные деньги вручал, а не плату за прекрасную работу. — Оставь чуток одежды в магазине, договорились?

— Очень смешно, мистер Т. Спасибо.

Без толку говорить, что шопогольный припадок случился у Реджи потому, что два клоуна уничтожили ее дом и одежду. Трапперы в таком мире не живут. Да и Реджи в нем жить не хотела.

Когда мистер Траппер ушел в дом и захлопнул дверь, Реджи пересчитала деньги. Вдвое меньше, чем платила доктор Траппер.

У Сейди в гараже стояла корзина с игрушками — мячи, резиновые кости и кольца и еще старый плюшевый медведь.

— Пойдем, Сейди, возьмем тебе мячик, — сказала Реджи, и от радости при слове «мячик» Сейди тихонько гавкнула.