Мерзости творили все. Но мне очень хотелось оправдать Рафаэля и в дневнике Мера я искала только это… Но Мер по большей части писал о себе. Он был в ужасе от того, что узнал, что большей частью демонов руководил не вражеский континент… собственные города на границе разрушал магистр Вердер, как помешанный искавший Рафаэля.
Ага, вот тогда рядом с Рафаэлем и появилась Эльдора, переброшенная ему в помощь с другого фронта. Вот откуда эти слова о том, что она запирала демонов пачками, а они начали восставать в своем прежнем облике. Она подыгрывала Рафаэлю? Что черт возьми происходило там? Рафаэль не мог её отослать, она была нужна чтобы запирать души хаоса. Не мог от неё отделаться…
Вот это Мер и хотел остановить. Вот это. Не старую войну, а новую. Между Вердером и Рафаэлем, между ним и некромантами, выступившими третьей силой. Они оба погрязли в магии по уши. Одного захватила сила Алого Древа, а второго, судя по всему Пурпурного… А третья, моя пра-пра-бабка, как и Мер пыталась закончить это своим собственным способом, получив под шумок всю силу, сделав то, что сделал Рафаэль, но так, что её за это не приговорили к смерти.
Рафаэль забрал магию, а магистры Академии хотели её обратно. Магия сконцентрированная в одном человеке могла угрожать безопасности континента. Рафаэль не мог быть в нескольких местах одновременно. Тогда какого черта это позволили сделать Эльдоре? Она забрала некромантию под предлогом помощи с Рафаэлем? И что стало с другими некромантами? Ни мама, ни бабушка мне никогда не отвечали на этот вопрос. Сколько они все тогда погубили?
Но почему они решили его убить? Почему не попытались договориться?
“Они могут забрать свою силу, да не способны на это” - как-то так говорил мне Рафаэль, когда я просила его вернуть магию людям, у которых он её отобрал. Не способны… что это значит? Он ведь не проводил никаких ритуалов. Я точно знаю, что Эльдоре дали добро в Академии на это. И там точно был ритуал с поддержкой магистров. Но Рафаэль ничего такого не делал… Алое Древо явно ведет себя по-другому, не так как Геррия.
Что если Стихия сама выбрала себе хозяина? Что если Рафаэль отдал бы силу, если бы мог?
Закрываю глаза и вздыхаю. В каждой строчке, в каждой букве я ищу его. Пытаюсь понять, что он тогда ощущал. Как стал таким безумным? Сразу ли понял, что дерется против своих же? И что он ощущает сейчас? Сильно ли меня ненавидит? Или… уже привык к постоянным предательствам?
И вот… Мер пришел к Вердеру, он вернулся в Жерред, вернулся в Академию. И пришел умолять магистра… Что?
Я моргаю и читаю ещё раз.
Он умолял остановиться Вердера, а не Рафаэля. Я читаю ещё раз. Вердера?? Не понимаю. Я думала, что Мер боялся Рафаэля и его силы. Да он же сам писал об этом! Вердер казался ему страшнее? Мер видел, что Рафаэль и Вердер вступили в прямое противостояние. Демонов хаоса Мер испугался сильнее, чем Рафаэля, проглотившего адскую душу?
“Я умолял перестать насылать хаос на людей. Мы все были измучены отголосками войны. Я умолял его прекратить и спрашивал чего он хочет. И его единственным ответом было - смерть Рафаэля Асэрры. Смерть, чтобы вернуть Стихию тем, у кого он её забрал. Смерть, чтобы вернуть магию Вердеру, потому что именно из-за него, он в попытках найти другие источники обнаружил Пурпурное Древо. Оно само пришло к нему. Ко всем, кто искал потерянное. Из-за Рафаэля хаос нашел себе тех, кто ищет силу и отдал им всё, и больше, и ещё больше… Алое Древо необходимо было вернуть. Не только Жерреду – обоим континентам. Алое Древо, Стихию, необходимо было освободить. Ценой жизни Рафаэля.”И мы ещё не дочитали дневник до самого главного. Так что следующая прода тоже отчасти флэшбек. Всех благ, ваш автор :)
Глава 12.4
Вердер не мог остановиться. Не мог заглушить собственный хаос, пока не получит обратно Стихию. Из-за этого… нужно было убить Рафаэля. Из-за этого… Мер сказал им, где искать Кристину.
“Я рассчитывал, что они его выманят, возьмут в ловушку и убьют. Но Эльдора была против демонов хаоса, она сама была ими измотана. Я не видел этих битв, но она была против. Она ведь была с Рафаэлем, чтобы узнать о нем больше, они бились бок о бок, а она, насколько я мог понять, запирала хаос в мире Синего Древа. И она придумала другой способ… Страшный способ. Сломать его не только физически, но и морально. Сломать всё, что осталось в нем человеческого. Эльдора сделала яд из крови Кристины и отравила её. Она была испугана, она не осознавала, что происходит, но совершенно точно знала, что в её мучениях виноват Рафаэль Асэрра. Меня заставили присутствовать. Эльдора засекала время, записывала и следила. Им нужно было знать, им нужен был подопытный. Кристина мучилась два с половиной часа. Я слышал её крики, она прикусила себе язык, она билась головой о землю…”
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я останавливаюсь… Мер описывает слишком подробно. Я всё ещё помню этот измученный дух Кристины и сдерживаю слезы. Мне хочется закрыть этот чертов дневник.
Часы Вердера. Он положил их рядом с ней, умирающей, хрипящей от боли и сорванного голоса. Он положил свои наручные часы, чтобы она чувствовала каждую секунду оставшейся жизни, за то, что она любила Рафаэля. Мер был в ужасе. Хотел уйти, но Эльдора приказала ему смотреть. Мер вспоминает только слюнявую тухлую пасть огромного цербера. Потом они послали её сердце Рафаэлю письмо от имени Кристины.
“Вторым подопытным стал слабый адский демон, которого призвали в Академии специально для этих целей. Они сделали с ним то же самое, что и с Кристиной, Эльдора лишь опять наблюдала. Вот его убить удалось не сразу, некромантка несколько раз меняла яд, его кровь горела, так же как у хозяина. И вот наконец у них получилось. А потом… Эльдора подняла Кристину из мертвых.
Некромантка уже знала, что Рафаэля можно вымотать. Они наслали на него десять гигантских демонов хаоса на подъезде к Жерреду. Огромных демонов, которые возвращались раз за разом, потому что теперь Эльдора ему не помогала. Рафаэль не мог уйти, не мог перестать биться. От леса и поля не осталось ничего, только выжженная черная земля, Стихия бушевала. А я мог только смотреть и трястись от страха, от боли и ужаса. И осознания того, что Рафаэль забрал у меня половину души, дал мне длинную жизнь, и через всю эту жизнь я буду нести это бремя.
Но его нужно было убить, чтобы Жерред мог жить спокойно. Демонов остановили, лишь когда он упал. Но всё ещё горел, всё ещё крепко сжимал свою катану, Рафаэль не привык сдаваться, и его гнала… боль. Я не знаю, что он испытал, когда увидел её сердце. Я знал только, что я сам себя проклял. Но всего-лишь человек, слабый маг Белого Древа. Что сделал с Рафаэлем демон, мне остается только гадать. Даже измученный долгой битвой он ещё был очень опасен. Поэтому… Эльдора послала к нему свою дочь Алору…”
— Твою мать! — выкрикиваю я в потолок.
Мою пра-бабушку? Рафаэль не убивает детей… Фон Стредос ужасны! Я не хочу носить эту фамилию. Как можно послать собственного ребенка?!
“Она дала ей стилет и отправила в поле к нему. Он её даже не сразу заметил, девочке было двенадцать лет… Она была низковата для своего возраста, выглядела даже младше. Но воспитана была Эльдорой и войной. Она всадила клинок ему в руку, едва он её подпустил. А я испугался, что он свернет ей шею, но он лишь отбросил её, отшатнулся. Наверняка уже плохо соображал. Только вот… стилет уже был полон его крови. А Рафаэль не знал, что они с этой кровью сделают.”
“Остаток дней они изводили его, не позволяли отдыхать. Давали короткую передышку, выслеживали, а потом опять нападали хаосом. Иногда Вердер довольно сообщал, что Рафаэль порой просто давал себя рвать. Но не убить его всё равно не получалось, он отбивался в конечном итоге и сбегал. Они пытались его поймать, сковать, но не выходило.”
Мой Рафаэль сдался, устал, но умирать всё равно не желал. Он мог просто уснуть, мог заглушить демона как тогда со мной. Но не сдавался. Давал порой слабину, но брал себя в руки. Мне больно читать это, больно за него. Только ему не нужна моя жалость теперь… Сжимаю дневник слуги в дрожащих руках и думаю, что и я ему тоже не нужна.