Алессия и, держа спину прямо, вышла.
Кьяра с укором взглянула на Кадира.
– Ты смутил ее.
– Совсем немного, – отозвался тот. – К тому же сейчас ей полезно отвлечься.
Кьяра вскочила, подошла к окну и, потревожив спавшую на подоконнике кошку, забрала кувшин с соком.
– Я не знаю, где здесь хранится вино, – объяснила она с улыбкой. – А нам есть, что рассказать друг другу. Мне тебе точно.
Советник Бруно появился неожиданно, и по его сурово сжатым губам Кадир понял, что случилось нечто серьезное. Но ведь священник исповедовал умирающую мать уважаемой жены не менее уважаемого каретника Ипполито. Почему же на нем лица нет? Кадир осторожно выпустил руку Кьяры, которая рассказывала о генерале-регенте Ингрид Рихтер, и обратился к Бруно:
– Вы закончили, почтенный отец?
Советник прямо посмотрел на него, приложил указательный палец правой руки к губам, как будто задумавшись, а потом решительно сам себе кивнул головой.
– Кади хан эфенди, мне необходимо переговорить с вами, прямо сейчас.
– Конечно, почтенный отец, – согласился Кадир, вставая.
– Я пойду к няне, – сказала Кьяра.
– Хозяйка у матери, – ответил Бруно. – Больной недолго осталось.
Дождавшись, пока Кьяра выйдет, советник глубоко вздохнул и сел на скамью у стола. Кадир с тревогой опустился рядом. Лицо почтенного отца выдавало внутреннее волнение.
– Кадир хан эфенди, умирающая женщина поведала мне невероятные вещи, – заговорил он по-суридски. – Тайна исповеди для меня неприкасаема, однако в этом случае затронуты интересы не только Башни, но и вашей семьи. Покаявшаяся женщина хочет, чтобы правосудие свершилось, и посему дала мне дозволение распорядиться полученной информацией по своему усмотрению. – Бруно покусал губы прежде, чем продолжить. Похоже, ему не нравилась сложившаяся ситуация. – Она призналась, что стала невольной соучастницей убийства, случившегося тридцать лет назад. Умерла маг из Третьей Башни, наставник Нурбахар. По странному совпадению это было в то же время и в том же месте, в котором произошел большой пожар. В нем погибли басэмиран Халит, его сестра Эсма эмирын, а также хозяин дворца и несколько слуг. Вам что-нибудь известно об этом?
Кадиру показалось, что мир вокруг рассыпался на кусочки. Он смотрел на советника Бруно, а ему казалось, что он видит лицо матери и глубокие глаза отца.
– Конечно, почтенный отец, – медленно кивнул он. – Женой хозяина сгоревшего дворца, Айташа хана, бея санджака Кушлар, была моя мать, эмира Гюльбахар хазретлери эфенди.
– Поэтому я и принял решение обратиться к вам, – сказал Бруно. – Исповедовавшаяся женщина служила в том дворце горничной. Она утверждает, что Нурбахар держали там пленницей, а потом убили. Виновны в этом советник Али, придворный маг Суриды, и, вероятно, покойный Первый визирь Серхат паша. Вы понимаете, чем это может обернуться?
– Шаллиах милосердная, – прошептал Кадир, отводя взгляд. – Я не знал, что там погибла женщина-маг. И Али паша, что он там делал? Я думал… – Он вновь посмотрел в чересчур проницательные глаза Бруно. – Простите, я должен объяснить по порядку. Однако хочу заверить, что мне известно только то, что знает большинство. Это случилось задолго до моего рождения. Моя мать была замужем за беем Кушлара Айташем ханом. В охотничий сезон у них часто гостили Серхат паша и Эсма эмирын, его жена. К ним присоединялись басэмиран Халит и тогда еще эмиран Орхан. В один из таких визитов во дворце бея вспыхнул страшный пожар, который удалось потушить не сразу. Спаслись эмиран Орхан, моя мать и Серхат паша. И, видимо, большинство слуг. Наверное, это была настоящая трагедия для Суриды. Эмир Селим очень любил своего старшего сына и единственную дочь. Говорят, жена басэмирана Халита так до конца и не пришла в себя после смерти мужа.
«Для меня это точно стало трагедией на много лет, – подумал Кадир. – Подозревать мать или отца в подлом убийстве, что может быть хуже?»
– Мне известно, что в ходе следствия, проводимого Третьей Башней, выяснилось, что Нурбахар состояла в близких отношениях с одним из гостей бея Айташа, эмираном Орханом. Этим объяснялось ее присутствие во дворце. Но, как выяснилось, все было не совсем так. – Бруно немного помолчал. – Кадир хан эфенди, как советник Четвертой Башни я обязан поднять вопрос о задержании советника Али, придворного мага эмира Орхана хазретлери эфенди, по делу о нарушении Кодекса Магнума. Но как священник Млета я спрашиваю вашего согласия, потому что в этой истории упомянуты имена вашей матери и вашего покойного отца.
Кадир сцепил руки и сжал их так, что онемели пальцы. Он считал, что кошмарнее проблем с братом, а потом проклятых тусарских бумаг ничего быть не может. Он думал, что ревность, выжигающая изнутри, и печаль разлуки самые невыносимые чувства в мире. Он не почувствовал облегчения от того, что возможный убийца вовсе не мать, а безобидный Али паша при возможном соучастии отца. Потому что он ощущал, что история с давно сгоревшим дворцом бея Айташа таила в себе самые темные и неприятные сюрпризы.
– Делайте, что нужно, почтенный отец, – сказал Кадир. – Я не стану мешать вам.
Настало время прояснить все до конца. Он должен узнать, что скрывала его мать столько лет. Только так они смогут преодолеть пропасть отчуждения, с годами становившуюся все больше.
– Я попрошу хозяйку позаботиться о наших лошадях. – Советник Бруно поднялся со скамьи, поправляя свое черное одеяние. – Им забирать своего из Башни, вот и поменяемся.
– Разве мы не возвращаемся? – удивился Кадир.
– Конечно, – кивнул Бруно. – Но через портал, если не возражаете. Ваша леди будет с нами? – мягко спросил он.
Кьяра согласилась отправиться в Башню немедленно, и у Кадира возникло подозрение, что она подслушивала под дверью. Никто из обитателей каретной мастерской не знал суридский язык, на котором Бруно вел беседу, но не сестра герцога Морской Длани. Что ж, как говорил Озан, в отношениях с женщиной главное это доверие. У Кадира не было раньше отношений, не считая коротких влюбленностей в служанок из дворца. А почему Озан не следовал своим же словам, ему было неведомо.
На прощание Кадир подарил уважаемой Алессии, сующей Бруно сверток с пирожками, браслет со своей руки, чем окончательно вывел ее из равновесия.
– Прощай, няня. – Кьяра взяла Алессию за руки и чмокнула в щеку. – Может, мы еще увидимся. Попрощайтесь за меня с детьми. Пусть с Руфо все будет в порядке.
– Прощайте, миледи. Будьте счастливы. И спасибо вам за все.
Советник Бруно пристроил под мышкой пирожки, и Кадир¸ крепко прижимая к себе Кьяру, обхватил его плечо. Через миг их завертел телепорт.
Особняк Корфов, столица, Илеханд; «Злая скумбрия», открытое море
Зигфрид вскинул голову, услышав за дверью оглушительный топот. Он успел встать и отложить принесенное от ювелира ожерелье, усыпанное ярчайшими рубинами, прежде чем в дверь ввалился Феликс. Толстый маг выглядел непривычно бледным, осунувшимся и почему-то держался за правый бок.
– Где вы были? – спокойно спросил Зигфрид, испытывая сильнейшее