Он злобно дергается, звякая «кандалами». Киваю парню, стоящему около двери, и тот без лишних слов отстегивает наручники, но остается стоять рядом — внушительной такой скалой, подавляющей.
— Давай, Савелий Степанович Ракитов — хакер со стажем и даже с приводами, — подчеркиваю немаловажный пункт в его нечистой биографии, — рассказывай, для чего ты затеял всю эту «игру»? Скучно стало или есть какие-то иные цели?
— Не пойму, о чем вы… — повторяется он, пожимая плечами, и потирает запястья, на которых хорошо видны красные следы от металлических браслетов. — Я вас не знаю, что вы там нашли на меня — понятия не имею. Так что идите вы лесом! А я пойду по своим делам! — Он хлопает ладонями по столу, резко поднимаясь, что и стул отодвигается с противным скрежетом.
На считанные секунды он нависает надо мной, грозно сопя и пылая праведным гневом. Вскидываю голову, ухмыляюсь.
— Сядь, — не повышая голоса, выдаю строгую команду.
Глаза в глаза. Буравим друг друга взглядами.
— Сядь! — повторяю с нажимом, не моргнув и глазом, и тяжелая рука «надзирателя» ложится на плечо парня.
Пошатнувшись под прессом, он оседает, неуклюже опускаясь на край неудобного сиденья. Восстанавливает равновесие, пододвигая стул, и вновь откидывается на спинку, складывая руки на груди.
— Давай так, — решаю я предложить ему мнимую победу, — ты рассказываешь мне, для чего был весь этот цирк с Агнией, а я закрываю глаза на все остальные твои делишки. — И хлопаю папкой по столу.
— Ха! — расплывается он в надменной усмешке. — Так и знал, что эта наивная овца такая только с виду!
Кулак чешется прогуляться по его роже, но я лишь крепче его сжимаю. Успею чуть позже и при других обстоятельствах, а в том, что они появятся, я не сомневаюсь. Ему с рук ничего не сойдет.
— Почему Стас, а не Савелий? — Я стараюсь не выказывать, что меня задевает его скотское отношение к Агнии и что мне нужна информация. Рожу начистить я ему всегда успею.
— Мать так называла, — безразлично пожимает плечами он. — Говорила, так звали моего деда. — Он делает паузу и, чуть прищурившись, глядит на меня. — По отцу.
Уточнение звучит с еле уловимым ехидством, но на меня не производит никакого впечатления: мало ли Станиславовна свете?
— Как мать зовут? — продолжаю допрос.
— Полина Яковлевна, — все с той же небрежной интонацией выплевывает он.
Прокручиваю это имя в голове на разные лады. В памяти неуловимой кометой мелькает воспоминание, но поймать его за хвост и раскрутить маховик воспоминаний у меня не получается.
— Отец кто?
Злая ухмылка кривит его губы. Он резко подается вперед, кладет руки на стол и ядовито цедит сквозь стиснутые зубы:
— А отец — ТЫ!
Спорно.
— ДНК покажет, — безапелляционно заявляю я, вновь открывая папку и выискивая глазами сведения о его матери.
Имя, фамилия, отчество мне ни о чем не говорят. Память наглухо отказывается радовать меня воспоминаниями о присутствии девушки Полины на жизненной орбите моих юношеских лет, судя по возрасту объявившегося «сыночка».
Дата рождения его матери указывает на то, что мы с ней одногодки. Ну, а место рождения, а также нынешнего проживания, всего лишь намекает на возможность нашего мимолетного знакомства, и то только из-за дислокации в одном и том же провинциальном городке.
Негусто.
Мысленно делаю пометку дать парням задание на сбор полного досье, обязательно с фотографиями, в том числе и детскими.
— А я не соглашусь! — нагло скалится «Славик», словно тот кот, что обладает девятью жизнями.
Отрываюсь от изучения бумаг, переводя взгляд на охранника. Ловлю его ухмылку и легкий кивок, подтверждающий, что все необходимые для анализа биоматериалы уже взяты. Мнением «подопытного» по данному вопросу никто не интересовался.
— Дальше, — возвращаю внимание к парню, сидящему напротив меня, и давая взглядом понять: терпение мое на исходе, но пока я стараюсь держаться.
— А что конкретно, папа, тебя интересует из жизни сына, о котором ты знать ничего не хотел? Ни разу за двадцать три года ты не поинтересовался мной. Так что изменилось сейчас?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Он выплевывает это почти на повышенных тонах. Обида скользит в каждой фразе. Пытаясь казаться безразличным, надев маску надменности, он все равно ведёт себя, словно маленький ребенок, у которого отняли игрушку и запретили шалить. Виноваты все кругом, но не он.
Только меня все это не цепляет. Не вызывает сочувствия, и уж тем более не просыпаются во мне отцовские чувства. Совесть молчит, а интуиция подсказывает: не верь!
— Сопли утри! Меня не разжалобить! Не хочешь сам все по-хорошему рассказать? Не вопрос. — Опираюсь ладонями на край стола, предпринимая попытку встать. — Жень, отдай его дела парням из спецслужб, они разберутся, — говорю я, глядя прямо на «Стаса» (или Савелия — так точнее), и отдаю распоряжение бойцу за его спиной.
— Будет сделано! — Парень протягивает руку за папкой, но не успевает взять ее со стола.
— Хорошо, — сдается мой лже-сын, теряя весь налет надменности и превосходства. — Что конкретно тебе интересно?
А вот борзый нрав нет-нет да проскакивает! И эта его фамильярность в обращении бесит до чертиков!
— Мне пофиг на твои прошлые махинации, с этим пусть разбираются соответствующие органы. Мне интересно: зачем ты морочил девочке голову, зачем назвался моим сыном, а потом сбежал от нее?
Это первостепенно. Сейчас меня волнует лишь те аспекты его жизни, что хоть как-то касаются Крохи, и то, по какой такой причине он вдруг объявился на моем горизонте. Остальное мои парни сами раскрутят. Пока же оставим «Стасику» мнимую веру в безнаказанность.
Парень подозрительно щурится. Опасно долго молчит, словно прокручивает в голове выгодность сделки. Затем нахально хмыкает и, откинувшись на спинку стула, расслабляется.
— Да эта лохушка… — Он на мгновение замолкает, поймав мой многозначительный взгляд, откашливается и уже менее дерзко продолжает: — Познакомился просто так, заняться в тот день было нечем. А она вся такая наивная, невинная и легко внушаемая. Грех не воспользоваться. Через знакомого нашел квартиру, хозяева которой уехали за бугор, но сдавать не стали. Левый договор на съем. Счет для оплаты аренды и коммунальных платежей мой. Ну, а если что не так, документы везде только ее фигурируют. Я чист.
Рассказывает он об этом так, будто хвастается, а мне все сильнее хочется проехаться по его наглой роже. — Потом она мне поднадоела, драйв прошел. Вот я и «свинтил» от нее, а чтобы не было всех этих тупых бабьих слез и выяснений отношений, сказал, что еду к отцу. Хотя это, в общем-то, была правда.
— Да? — удивляюсь я. — Только что-то тебя я только сейчас вижу, и то лишь потому, что сам нашел.
— А я передумал. — Он пожимает плечами.
— Информацию с ее телефона тоже ты стер… — Не спрашиваю, знаю наверняка.
— А так проще. Не надо номера менять и аккаунты в соцсетях переделывать. Ну и потом, зачем ей фотки со мной? Я вот только не пойму, как она на тебя вышла? — интересуется «Стас», словно имеет на это право.
— По геолокации на твоем фото в одной из соцсетей.
Разговор мне уже надоедает. Понимаю, что он чего-то недоговаривает, но давить сейчас нет никакого смысла. Проще отдать его парням под незримое наблюдение и ждать, когда он потеряет бдительность и расколется. А он обязательно расколется, выдав свою истинную натуру и намерения, вот тогда-то и возьмем.
А пока… Пока пускай валит на все четыре стороны, но с предупреждением!
— Ты забываешь о ее существование напрочь! Ты меня понял? Только попробуй рыпнуться и появиться в радиусе ближайших десяти километров от нее, и все твои делишки окажутся на столе у отдела по борьбе с преступлениями в сфере IT-технологий. Фэйсам как раз квартал закрывать, они не будут разбираться, загребут за милую душу, галочку в отчете поставят и премию получат.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
По глазам вижу, что он уловил всю информацию. Еле заметный кивок подтверждает мои догадки, и парень уходит, ведомый бойцом. Забираю папку со стола и выхожу следом. На лифте поднимаюсь на свой этаж, раскидывая в голове план работы, фильтруя важное и не очень, максимально расчищая место для личного.