повесились на балке, а принц во сне, увидев это, не испытал ни радости, ни горя, не проронил ни единой слезинки, лишь в отупении принялся готовить белую ленту для себя. Когда он просунул голову в петлю, взгляд его упал на человека в белом, чьё лицо скрывала маска, одна половина которой плакала, а другая – смеялась. Мужчина хихикнул. Сердце Се Ляня зашлось, лента стянула горло, он начал задыхаться и наконец очнулся.
За окном уже рассвело, снаружи раздался голос:
– Ваше высочество! Вы проснулись?
– Проснулся, – торопливо заверил Се Лянь.
Ещё какое-то время он судорожно хватал ртом воздух, а затем огляделся и понял, что уснул не в постели, а на соломенной циновке. Хоть она была толстой и удивительно мягкой, Се Лянь никак не мог привыкнуть к такому ложу. Покрутив головой, он увидел вокруг не дворец и не постоялый двор, а руины храма наследного принца – опустевший после погрома дальний зал. Голос, что окликнул Се Ляня, принадлежал Фэн Синю – тот ранним утром отправился за едой и теперь звал принца к завтраку.
Се Лянь поднялся на ноги и невольно потянулся рукой к горлу, чтобы убедиться, что на нём нет белой ленты или следов удушения. К своему удивлению, принц действительно что-то нащупал и бросился, перепуганный, к зеркалу, которое валялось на полу поблизости. В отражении он увидел на своей бледной шее обруч чёрного цвета. Се Лянь вспомнил, что это, и успокоился.
Он снова осторожно ощупал проклятую кангу. Небожители, низвергнутые в мир смертных, лишаются всяких привилегий, разве что стареют несколько медленнее. Однако Цзюнь У, надевая на принца проклятую кангу, проявил снисхождение и оставил кое-что ещё: обруч запечатывал не только духовные силы принца, но и тело – Се Лянь не мог ни состариться, ни умереть. Напоследок Владыка сказал: «Если ты вознесёшься вновь, твоё прошлое будет забыто, а канга снята».
Вот только она была сродни клейму, въевшемуся до самых костей. Поймав себя на этой мысли, Се Лянь схватил белую ленту и собирался прикрыть ею шею, но вспомнил ужасное ощущение медленно затягивающейся петли из сна. Поколебавшись мгновение, принц всё же намотал ленту, тщательно запрятав под ней и нижнюю половину лица, а затем вышел из зала.
Фэн Синь и Му Цин ждали его снаружи. Первый принёс пышущие жаром маньтоу, а второй уже неторопливо поедал свою порцию. Фэн Синь протянул принцу две штучки, но у того вид сухой грубой пищи совершенно не вызвал аппетита, и, покачав головой, он отказался.
– Ваше высочество, с утра обязательно нужно подкрепиться. Сегодня у нас много дел, вам потребуются силы! – пожурил его Фэн Синь.
Му Цин, не поднимая взгляда, согласился:
– Именно. Кроме того, есть больше нечего. Придётся довольствоваться маньтоу, если не хотите рухнуть в обморок от голода.
– Ты как разговариваешь?! – вытаращился на него Фэн Синь.
Се Лянь вознёсся несколько лет назад и за это время успел позабыть, как важно вовремя принимать пищу. Недавно принц едва не упал без чувств и только тогда вспомнил, что несколько суток у него во рту не было ни крошки. Се Лянь не хотел, чтобы его помощники ругались с утра пораньше, и поспешил сменить тему:
– Идём. Неизвестно, удастся ли найти сегодня работу.
Се Лянь, особа голубых кровей, вознёсшийся небожитель, прежде был свободен от мирских забот и не задумывался, где брать средства к существованию. А теперь? Наследный принц Сяньлэ – государства, которого больше нет, – и бог, низвергнутый с Небес. По большей части он ничем не отличался от простых смертных и каждый день задавался вопросом, как жить дальше. В задачи тех, кто следует пути самосовершенствования, входили ловля демонов и проведение обрядов, вот только возможность проявить себя на этом поприще выпадала нечасто. В основном принцу доставались пустячные поручения в роли грузчика или посыльного.
Впрочем, даже за такую мелочь приходилось побороться: нынче развелось слишком много бедняков, лишившихся крова и слоняющихся по свету. Эти люди, завидев, что кому-то нужны лишние руки, даже не просили денег, готовы были трудиться за маньтоу и полчашки риса. Где уж с ними тягаться? Да Се Ляню и не хотелось: совесть нашёптывала, что другим работа нужнее.
В этот день принц и его помощники полдня прошатались по улицам, но остались ни с чем.
– Почему мы не можем подыскать себе приличное место? – заворчал Му Цин.
– Не неси чушь! – огрызнулся Фэн Синь. – Лицо его высочества знакомо каждому! Кто возьмёт его на нормальную должность?
Му Цин умолк, а Се Лянь натянул белую ленту до самых глаз. И правда, если люди узнают его, то либо сбегут, либо погонят палками. Охранником не устроиться: кто захочет нанять на такую работу человека, о котором ничего неизвестно, к тому же скрывающего лицо? Становиться разбойниками и вредить людям они не желали, так что выбора особо не оставалось.
С детства Се Ляню не приходилось заботиться о еде, впервые за два десятка лет он столкнулся с этой проблемой. С другой стороны, если подумать, разве может бог, не испытавший голода, по-настоящему понять чаяния своих верующих, страдающих от нехватки еды? В нынешних обстоятельствах стоило рассматривать это как полезный опыт.
Неподалёку послышался шум, и народ поспешил на звук. Се Лянь и его спутники решили последовать за толпой, взглянуть, в чём же дело. Оказалось, группа мастеров боевых искусств и артистов зазывала людей на свои представления.
– В крайнем случае мы можем выступать на площадях! – предложил Му Цин.
Се Ляню тоже пришла в голову эта мысль, но не успел он ответить, как Фэн Синь, оглядевшись, сказал:
– Что за чушь ты несёшь? Чтобы благородный наследник престола занимался подобной ерундой?
– Мы уже таскали кирпичи, чем это лучше? – закатил глаза Му Цин.
– Таскать кирпичи – это зарабатывать на жизнь собственным трудом, а давать представления – это веселить народ, выставляя себя на посмешище! Совершенно разные вещи!
Тут вертлявый шут повалился наземь, и народ зашёлся хохотом. Затем парень поднялся, поклонился и начал собирать с земли брошенные в награду монеты. Се Ляню стало так неприятно от этой картины, что он сразу отмёл идею о выступлениях. Му Цин, заметив выражение лица принца, вздохнул:
– Ладно. Тогда давайте заложим что-нибудь.
– Мы уже и так кучу всего заложили – иначе не протянули бы до этого дня. Оставшееся трогать нельзя!
Внезапно за спинами людей послышались вопли:
– Солдаты! Солдаты!
Зеваки, наблюдавшие за представлением, мигом разбежались, и вскоре по улице зашагала колонна вооружённых, облачённых в сверкающие новые доспехи воинов. Один их вид внушал трепет, а завидев кого-то подозрительного, они тут же хватали его и допрашивали. Се Лянь с товарищами затерялись в толпе и прислушались. Народ перешёптывался:
– Кого они ловят?
– Не волнуйся, не нас. Слышал, что ищут членов правящей семьи Сяньлэ.
– Говорят, тут поблизости видели