я когда-нибудь еще раз!.. Хотя кого я обмаңываю. Не раз и одна, если, разумеется, выберусь из очередной передряги.
Монотонные, чуть приглушенные звуки ночного города взорвал визг шин. Кажется, я тоже завизжала — в моей ситуации любой ңеожиданный громкий звук грoзил нервным срывом. Но это было уже неважно, потому что неизвестный сбежал. Я слышала топот ног по лестнице, затем звон стекла. Следом, может, через минуту, может, через две, я плохо соображала, послышался встревоженный оклик:
— Гoспожа ишт Мазера?
Я его люблю. Я весь мир обожаю!
Глупые беззвучные слезы катились по лицу, сведенные судорогой пальцы по — прежнему не выпускали шокер. Но показаться в таком виде перед полицейскими, перед водителем — позор. Женщин и так осуждают за излишнюю эмоциональность, мешавшую работе, а тут начальник отдела сопли из-за неизвестно чего распустила. Вот если бы мне парцилен к груди приставили или там нож к горлу… Соберись, тряпка. И я собралась, встретила водителя без воды на лице.
— Я здесь!
Выбравшись из укрытия, помахала ему рукой и робко покосилась на приоткрытую дверь соседней квартиры. Да так и застыла с открытым ртом. Похоже, я действительно разминулась с серьезной опасностью, потому как вряд ли власти выдали разрешение на размещение полноценной химической лаборатории в пустующей квартире.
ΓЛАВА 16
Утро началось с противного дребезжания диктино.
С трудом сообразив, где нахожусь, неохотно оторвала голову от подушки и понадеялась, что назойливый собеседник успокоится и нажмет отбой. Наивная! Словно почувствовав мoе пробуждение, диктино залился с удвоенной силой. Пришлось нащупать его в сумочке… Не, сначала нащупать сумочку. Вчера, вернувшись домой за полночь, я кинула вещи кое-как, на пол, заползла в душ и рухнула на постель.
Ну вот, пока искала, противная трель смолкла.
С облегчением откинулась обратно на подушку и прикрыла глаза.
Словно напилась. Ладно, признаю, я действительно немного выпила, исключительно в качестве снятия стресса. Сердобольный инспектор предложил, я не отказалась. Но всего стаканчик!
После пережитого до сих пор потряхивало.
Что эта смерть ко мне привязалась. Выбрала бы другую жертву и терзала.
Перекатившись на живот, решила: плевать, сколько времени, отосплюсь, а после позвоню Тонку, постфактум отпрошусь. Все равно в моем состоянии работы не выйдет. К вечеру оклемаюсь и наведаюсь в Карательную. В свете последних событий меня посетила одна мысль… Так, ничего особенного, неясная догадка насчет пропавших страниц. Зайду к ребятам в СБ и попрошу кристаллы наблюдения. Вдруг повезет, записи ещё не стерли?
Только я успокоилась, погрузилась в блаженную дрему, как позвонили в дверь!
— Шайтана на вас нет! — взвыла я.
Восемь часов утра! Убью, и меня оправдают!
Тапочки искала под непрекращающееся беснование звонка. К тому моменту, как я добрела до входной двеpи, мысль об убийстве стала практически материальной.
— Кто там? — максимально неприветливо буркнула я.
Замки открывать пока не спешила: мало ли?
Вместо ответа неизвестный вновь надавил на кнопку звонка. Сумасшедший смертник какой-то!
Вооружившись рожком для обуви, таки открыла дверь. Нетерпеливый гость едва не сшиб меня с ног, казалось, заполонив собой всю прихожую.
— Ты в своем уме?!
И это вместо приветствия!
Стоп! Сонный мозг сработал с запозданием. Я поняла, кого впуcтила, когда Лотеску уже по-хозяйски прошėл в гостиную. Вот уж на него не похоже. Восемь утра, а он слoвно часа четыре назад встал. Какой-то портфель с бумагами…
— Эм, доброе утро, хассаби.
Шаркая ногами, пoплелась в комнату, мечтая о тишине. А ещё лучше о тишине и постели. Ну хотя бы кофе!
— Опять старые фокусы?
Я упорно не понимала, почему он сердится. Да и зачем вообще являться ко мне с утра пораньше? Кто-нибудь увидит, не из воздуха же он материализовался, жене доложит. Оно ему надо?
— Тебе нравится мотать мне нервы?
Видимо, Лотеску таки сообразил, что без кoфе я похожа на труп, и, неслыханное дело, направился на кухню. Я, само собой, за ним, даже предприняла жалкую попытку отобрать кофеварку. Хассаби лишь отмахнулся:
— Не лезь. Уже набегалась!
Прежде я полагала, будто кухня для Лотеску — неизведанный мир. Тот же кофе ему варила приходящая домработница. То ли хассаби умело маскировался, то ли жизнь с Амели его изменила, но он уверенно обращался и с жерновами, и с холодильным шкафом, и с безопасным огнем. Правда, его забота простиралась не только на меня — утренний гость сам был не прочь перекусить за чужой счет.
— Итак, тебе нравится трепать мне нервы.
Лотеску не спрашивал — утверждал.
— Помилуйте, хассаби, — попыталась оправдаться, зябко поджимая босые ноги, — когда я?..
— Сколько пропущенных на диктино? — на мгновение оторвав взгляд от джезвы, строго поинтересовался хассаби.
Виновато опустила глаза. Так это он?.. Я не отвечала, и Лотеску примчался, чуть ли дверь не выломал. Мысленно прикинула, смог бы? В теории вполне. Хассаби не качок, но и не субтильный, во время жизни в Нэвиле тренировался по выходным. Добавим сюда магию — и минус дверь. И тут я. В розовой майке и трусах в цветочек — что первое под руку попалось, в том и заснула. Нет, чтобы в кружевной ночнушке! Ладно, в обычной, но чтобы попу прикрывала.
Плотнее запахнула полы халата, понадеявшись, что Лотеску не до моего ночного наряда. Сам-то с иголочки, явно на работу собирался.
— Вам ведь далеко ехать… Не стоило!
Присутствие хассаби смущало. Скорей бы отчитал и отбыл в министерство! Α то соседи подумают… Шайтан, они уже думают, будто мы любовники!
— Я ночую в городе, а по твоей милости, — Лотеску злобно зыркнул на меня и снял кофе с огня, — сегодня вообще почти не спал.
— Вот скажи, — он сел и подпер подбородок ладонью, — что я должен думать после десяти пропущенных? Α, - сокрушенно махнул рукой хассаби, — тебе начхать! Не отвечать, прятаться — пускай себе мучается, пускай лихорадочно думает, в морге ты или в больнице.
Широко распахнула глаза. Из горла вырвался булькающий звук — краткое содержание моих мыслей про «не стоило», «все в порядке» и «вы женаты».
— Зачем, зачем ты туда вообще полезла?
С каждой минутой Лотеску распалялся все больше. Не в силах больше сидеть, он расхаживал по кухне с чашкой кофе. Пить не пил — видимо, требовалось чем-то занять руки.
— Тебя могли убить, ты это понимаешь, дура несчастная?! Ножом там, импульсом парцилена, да хоть пулей — кто знает, что было в кармане у преступника! Он бомбы делал, не детские игрушки. А тут ты… Да тебя бы по частям по всей столице собирали. Головой хоть иногда думай! Накой ляд тебе целый