Читать интересную книгу Шок от падения - Натан Файлер

— Как я уже сказал, дело идет на поправку, но нужно время. Лучше не спешить. Для начала мы попробуем отпускать тебя из больницы ненадолго. Начнем с одного вечера. Сейчас тебе рано жить одному, но…

— Он мог бы жить с нами, — вмешалась мама. — Мы за ним присмотрим.

— Это, конечно, вариант.

Я плохо помню остальное. Мне было трудно следить за их разговором. Поэтому я не помню, когда вмешалась дама из Центра психического здоровья. Они будут рады принять меня у себя в центре, но сейчас речь идет не о том, кто будет обо мне заботиться, а о том, чтобы в дальнейшем я мог жить самостоятельно.

Так она это сформулировала.

Я никогда не знаю, что отвечать, когда люди говорят такое, и чем заполнить молчание, когда от тебя ждут ответа.

— Как, простите, вы сказали, вас зовут?

Она улыбнулась.

— Дениз. Дениз Лавелл. Рада знакомству.

Я молча уставился на поникший цветок, и в конце концов доктор Клемент демонстративно посмотрел на часы и сказал, что встреча прошла очень продуктивно.

Это было немного невежливо, потому что он на полуслове оборвал человека, с энтузиазмом говорившего о группах дневного пребывания, которые я смогу посещать.

— Извини, Стив, — сказал доктор Клемент. — Время поджимает.

— Нет, нет, я уже закруглялся. Просто хотел сказать, что группа арт-терапии дает отличные результаты. Я слышал, ты хорошо рисуешь, Мэтт? И скоро у нас будет компьютер, это еще один плюс.

Он кивнул мне. И подмигнул.

Полицейский ушел, забрав куклу. Он поднес руку к лицу, изображая телефонную трубку, и одними губами показал отцу Аннабель:

— Я завтра позвоню.

Аннабель почувствовала, что пальцы ее ног отрываются от пола.

Она оказалась на коленях у отца. Если закрыть глаза и сосредоточиться, она и сейчас чувствует тепло его рук на своих залитых слезами щеках. Он прижимал ее к груди, и кромка его галстука щекотала кончик ее носа. Она до сих пор слышит тот разговор.

Они говорили не о куклах. И не о маленьком мальчике. В первый раз за три месяца, прошедшие со дня смерти ее матери, они говорили о ней.

Аннабель рассказала отцу, что мама много раз просила у нее прощения, когда объясняла про рак. Она просила прощения, будто она сама в этом виновата, но ведь это же не так, правда? И отец объяснил: мама жалела, что ее не будет рядом, когда в жизни Аннабель наступит такой момент, что ей понадобится утешение и поддержка. Потому что каждый иногда нуждается в утешении и поддержке. Но Аннабель всегда может прийти к нему, и они вместе подумают, что сказала бы мама.

— Мама хотела бы, чтобы ты читал мне на ночь книжки, — сказала Аннабель.

— Правда?

— Да.

— И она хотела бы, чтобы ты всегда доедала овощи. Даже брокколи.

— Не…

— Ты правда так думаешь?

Аннабель вжалась лицом в его рубашку и пробормотала:

— Нет, наверное, хотела бы. Но она хотела бы, чтобы ты смотрел, как я занимаюсь хореографией, а не уходил на это время в паб.

Если закрыть глаза и сосредоточиться, она и сейчас вспомнит тот разговор до мельчайших подробностей.

— Да, думаю, ты права.

Она помнит, как во время разговора прижимала к подбородку желтое кукольное платье, поглаживая его пальцем. На похоронах все было чужим и непонятным. А потом осталась одна пустота.

Аннабель сидела на коленях у отца до самого позднего вечера. Они вдвоем решили, что в тот раз, в виде исключения, ее мама не стала бы укладывать ее в постель. И они начали прощание.

— Это была поминальная церемония, — пояснила мне Аннабель, улыбаясь сквозь слезы. Она уже не плакала, но ее глаза по-прежнему оставались мокрыми и блестящими. Но она улыбалась, когда сказала:

— Это была поминальная церемония. Потом стало легче.

— Я думаю, ты очень красивая.

— Хм. Ты решил, что я — Бьянка!

— Я ведь немного сумасшедший, правда?

— Немного. Бывает хуже.

— Как ты сказала?

— Когда?

— «Поминальная церемония», правильно?

— Ну, мне так показалось.

— Наверное, это правильно.

— Конечно.

— Аннабель. Я уже могу ехать.

Солнце не садится на востоке. Но когда я увидел светло-голубую полоску на горизонте, мне показалось, что оно вот-вот взойдет.

После собрания мама с папой повели меня в буфет. Мы заказали два кофе и горячий шоколад со взбитыми сливками.

— Получается, что я могу пожить у вас? — спросил я.

— Конечно, в любое время, — сказала мама.

— Я имел в виду, когда меня будут отпускать. То есть не в больнице?

— Так доктор Клемент сказал.

— Но ведь это хорошо?

— Ну конечно.

Мы замолчали, уткнувшись в свои чашки. Женщина в сетке для волос вытирала столы. В очереди к кассе кто-то уронил поднос и стоял, уставившись на осколки, словно ожидая, что они исчезнут сами собой. По громкоговорителю что-то объявили. Люди приходили и уходили. Мы долго молчали. Потом я сказал:

— Я хочу кое-что сделать.

— И что же?

— Не сейчас. Этим летом.

— Ну, до лета еще далеко, — сказал папа.

— Я знаю. Но сейчас я слишком… Слишком болен. Сначала мне надо поправиться. Теперь я это понимаю.

Мама поставила чашку.

— Так что же это?

— Я бы не хотел говорить сейчас. Но вы должны дать мне разрешение.

— Ну…

— Нет. Я хочу, чтобы вы мне доверяли.

Папа наклонился ко мне и тихо сказал:

— Ami. Дело не в том, что мы тебе не доверяем, но мы не можем согласиться…

Странно, что все произошло именно так. От мамы я такого не ожидал. Но она поднесла палец к губам, сделав отцу знак, чтобы он прекратил расспросы.

— Мы тебе доверяем, — сказала она. — Мы согласны, что бы ты там ни планировал.

Сокровища

Я написал пригласительные письма прямо здесь.

Это было первое, что я напечатал на компьютере, еще до того как решил рассказать свою историю. Я их где-то сохранил, но мне нужен Стив, чтобы снова их найти. Он немного рассеян. Они все сегодня такие. Но надо отдать им должное — они держали двери открытыми до самого конца.

— Стив.

Даже на кухне двери открыты, и трудотерапевт вместе с кем-то еще готовит прощальный пирог.

— Стив? Ты занят?

Он снимал записки с доски объявлений.

— Привет, Мэтт. Извини. Задумался. Как дела?

— Нормально.

Немного сумбурно. Куча коробок.

— Ты сейчас занят?

— Нет, нет. А в чем дело?

Я объяснил, что мне от него нужно, и он пододвинул кресло поближе, а потом уселся на него задом наперед, небрежно сложив руки на спинке.

— Ты говоришь, это было примерно прошлым летом?

— Да. Но если это трудно…

— Ну давай хоть попробуем?

Продираясь сквозь папки и файлы, он между делом заметил, что в библиотеке тоже есть компьютеры в публичном доступе.

— Если ты еще не записан… Может быть, стоит записаться, — предложил он. — Ты бы мог продолжить…

Все мои распечатки, все машинописные страницы — все было сложено в кучу рядом с клавиатурой. Джанетт из группы арт-терапии добавила мои рисунки. Когда я пришел утром, она прибиралась в классе: снимала постеры, складывала кисточки в коробки. Но потом она перестала упаковывать вещи и подошла к большому столу, где были аккуратно сложены все рисунки и картины, оставшиеся от наших занятий.

Я стоял в дверях и смотрел, как Джанетт нежно поглаживает пальцем постер с радугой — работу Вероники. Я не хотел ей мешать, но она меня заметила и улыбнулась:

— Правда, красивые? И твои тоже. Просто великолепные. Ты обязательно должен забрать их домой и сохранить.

В первый раз я сложил все вместе. И слова, и рисунки. Стив сделал жест рукой в сторону папки, словно собирался погладить ее, как маленькую собачку.

— Я не буду записываться в библиотеку. Мне больше не нужен компьютер, — сказал я ему. — Я сегодня все закончу.

Я даже сам удивился, каким уверенным тоном я это сказал. Но я не сомневаюсь. У меня впереди еще целый час, и я наловчился печатать очень быстро. Дама в регистратуре заметила, что я печатаю даже быстрее, чем она. И в любом случае, это было очень любезно с ее стороны.

— О, вот оно, — сказал Стив. — Восемнадцатое июля. Похоже?

— Там письма.

Он кликнул мышкой, и они появились на экране. Меня словно толкнуло назад. Связь с реальностью немного ослабла, я почувствовал, что соскальзываю по нити времени.

— Это оно? — спросил Стив.

Мимо прошла Вероника в боди леопардовой расцветки и обтягивающих легинсах. В одной руке у нее была миска с чипсами, а в другой — миска с арахисом. Следом кто-то нес тарелку булочек с сосисками.

Кажется, это вернуло меня обратно.

— Это то, что ты искал, Мэтт? — снова спросил Стив.

— Да. Это оно. Спасибо, Стив.

19 июля 2009 г.

Дорогая тетя Мел!

Надеюсь, вы здоровы и наслаждаетесь теплой летней погодой. Я надеюсь, у дяди Брайана, а также Питера и Сэма тоже все в порядке. Это письмо предназначено для вас всех. Я отдельно напишу Аарону в Лондон.