Любопытное сие письмецо: по содержанию и настроению оно ничем не отличается от посланий Матвея Ивановича к жене Марфе Дмитриевне, родственникам или приятелям, за исключением, пожалуй, часто повторяющегося официального обращения — «Всемилостивейшая Государыня!». В нем непринужденность необыкновенная, даже бахвальство. Впрочем, и адресовано письмо человеку близкому, заботливому, участливому.
А время шло. Казаки генерал-лейтенанта Платова снова активизировали свои действия, стали нападать не только на сторожевые посты неприятеля, но и на его биваки и большие отряды, как правило, по ночам или на рассвете.
Отряд генерал-майора H. M. Каменского, посланный на помощь Данцигу, не дошел до цели, был отбит с большими потерями. Изнуренный долгой осадой гарнизон сдал крепость. Главнокомандующий узнал об этом 18 мая 1807 года. Падение Данцига позволило Наполеону приступить к сосредоточению всех своих сил за Пасаргой.
Гутштадтское сражение
Выше уже упоминалось, что в начале апреля в русскую Заграничную армию прибыл генерал-майор Андриан Карпович Денисов, исполнявший должность наказного атамана после отъезда Платова в Петербург. Этот факт заслуживает комментария.
Известно, что у Платова не сложились отношения с кланом Денисовых, наиболее авторитетный представитель которого, граф Федор Петрович, посодействовал тому, что Матвей Иванович угодил в костромскую ссылку. В таком случае возникает вопрос: почему атаман, уезжая в столицу, а потом в Заграничную армию, оставил вместо себя на Дону его племянника Андриана Карповича? Может, не таил зла на человека, совсем не причастного к недостойному поступку своего дядюшки? Думаю, что нет. На словах-то он как будто простил всех, кто оклеветал его, чем до слез растрогал императора Павла I, а на деле изощренно мстил.
В то время, когда Матвей Иванович, заживо погребенный в костромской глуши, терял здоровье от сокрушения в уже не лучшие свои годы, многие сослуживцы обошли его в чинах, а Андриан Карпович догнал, навесил на мундир генерал-майора несколько орденов, с боями прошел под знаменами графа Суворова-Рымникского по дорогам Италии, взял Милан, преодолел Сен-Готард, отличился в Швейцарии и в ореоле славы героя вернулся на Дон.
Между прочим, Платов тоже когда-то воевал под началом великого полководца — штурмовал Измаил. Однако не ему, а Денисову молва приписала славу если не друга, то близкого соратника Суворова. Прежние подвиги атамана стали забываться. Было обидно. Вот и решил Матвей Иванович оставить вместо себя Андриана Карповича: чины и награды добываются на поле брани, а не в засиженной мухами канцелярии.
Андриан Карпович недолго исправлял должность наказного атамана — всего 40 дней. Все это время он засыпал императора письмами, просил отправить в действующую армию. Наконец государь уважил желание опытного воина содействовать победе над супостатом Европы. Сдав дела генерал-лейтенанту Андрею Дмитриевичу Мартынову, Денисов двинулся в путь и в начале апреля прибыл в главную квартиру Беннигсена, который принял его, если верить мемуаристу, «весьма милостиво». Впрочем, Леонтий Леонтьевич вообще «известен был как человек самый добродушный и кроткий».
Беннигсен, знавший об отношении Платова «к Денисовой фамилии», готов был дать генерал-майору казачьи полки, находившиеся в одном из корпусов. Но Андриан Карпович, не чувствуя за собой вины, решил поехать к атаману, «дабы не дать ему повода для еще большей ненависти». Главнокомандующий одобрил это намерение, пообещав свое покровительство, если в нем возникнет необходимость.
Платов принял Денисова «с довольным уважением», из коего тот усмотрел, однако, что ему «должно быть осторожным». Матвей Иванович посулил генерал-майору хороший полк недавно погибшего храброго полковника Карпова. Но от обещания до исполнения — «дистанция огромного размера». Казаки воевали. Андриан Карпович, оставаясь без дела, стал примечать, что атаман не упускает случая подшутить над ним.
— Вот возьму и назначу вас, господин генерал-майор, своим помощником, — сказал однажды Платов и рассмеялся.
— Ваше превосходительство, если вы разумеете, что я приехал в армию, чтобы стать вашей правою рукою, то глубоко ошибаетесь. Моя цель — служить с усердием государю и Отечеству, — ответил Денисов «без грубости», с присущей «благородному человеку стойкостью».
— Я в том уверен и дам вам три полка.
— Ежели вы хотите видеть во всем блеске славу донских казаков, — не унимался Андриан Карпович, — то подчините мне тридцать полков.
Денисову показалось, что атаман остался доволен его словами.
— Я столько полков не имею, к тому же есть и другие генералы.
Вроде бы договорились. Но, увы. Денисов по-прежнему оставался без всякой команды.
Прошел месяц, начался другой. Потеряв надежду получить хотя бы один полк, Денисов заявил Платову, что отправляется в Литву просить государя об увольнении из армии.
— Вероятно, потому что не имеете под своим началом команды? — продолжал Платов. — Но я в этом не виноват: сколько ни требовал вернуть казаков из других корпусов — никакого ответа, — и тут же приказал вызвать полки войсковых старшин Василия Ивановича Ефремова, Степана Семеновича Сулина и подполковника Степана Дмитриевича Иловайского.
22 мая А. К. Денисов вступил в командование отрядом, а вечером следующего дня вместе с другими полками корпуса атамана М. И. Платова и всей армией двинулся по направлению к Гутштадту, где Л. Л. Беннигсен решил-таки разгромить арьергард маршала Нея.
***
Даже участники той войны не могли понять, почему Беннигсен, отказавшись атаковать арьергард Нея 1 мая, когда были все условия разгромить его, решил сделать это три недели спустя. За прошедшее время русская армия никакими войсками не пополнилась, да и продовольственное снабжение ее не стало лучше. Зато Наполеон сумел усилить свою, перебросив на Пасаргу 30 тысяч человек, принимавших участие в осаде Данцига, а также корпус Мортье из Померании и всю резервную кавалерию великого герцога Бергского из района Страсбурга. На театре летней кампании он собрал 170 тысяч штыков и сабель.
Русский главнокомандующий имел 117 тысяч солдат пехоты и кавалерии и 8 тысяч казаков.
Генерал Беннигсен предполагал отрезать корпус маршала Нея, стоявший в районе Гутштадта, от основных сил французской армии, расположенной на левом берегу Пасарги, и разгромить его одновременным ударом чуть ли не всех русских дивизий и казаков атамана Платова. Атака намечалась на утро 24 мая.
Был разработан план. При известной согласованности действий и решительности всех главных начальников он должен был принести успех. Корпус маршала Нея ожидал разгром, если не истребление. Однако…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});