— Теперь ты счастлива? — спросила ее Настя.
— Счастлива-то счастлива, — буркнула Галя. — Только хлопот прибавилось невпроворот. Кстати, знаешь, кто у меня в магазине в управляющих ходит? Зинка!..
— Зинка? — переспросила Настя.
— Магдалина, — напомнила Галя, — которая тебя избить хотела.
Настя помрачнела.
— Да? Вы снова подружились?
— Она изменилась, — убежденно отвечала Галя. — Пришла ко мне в слезах, стала извиняться, жаловаться… Они там намыкались после нашего отъезда, их там приловили… В общем, взяла я ее.
— Тебе виднее, — сказала Настя.
— Ну, а ты? — спросила Галя. — Тебе-то как теперь?
Настя улыбнулась.
— Хлопот невпроворот, — сказала она. — Но я счастлива. Очень счастлива.
Галя пожала плечами, улыбнулась и кивнула головой.
— Я подумаю, и тоже кого-нибудь найду… Без мужиков все же кисло, да?
— Кисло, — согласилась Настя, смеясь.
— Кстати, — вспомнила Галя. — Ты не подкатывала к своему насчет сценария? Деньги я найду.
— Еще подкачу, — пообещала Настя.
Прожив у них три дня, Галя с дочкой уехали, а Настя вернулась к работе. Паша теперь стал большим творческим начальником, вокруг него клубились проекты и инициативы, и Настя хотела стать ему верной помощницей. Это не всегда получалось, но она старалась, и Паша млел, когда она твердо становилась на его сторону в худсоветовских дискуссиях. Он знал, чего ей это стоит.
И вот как-то в выходной день, когда Паша развалился на тахте с каким-то детективом, Настя подсела к нему с давним предложением.
— А ты не хочешь сделать фильм о моем большем приключении? — спросила она осторожно.
— Телевизионный? — отреагировал он машинально.
— Нет, художественный, — уточнила Настя.
Паша подумал.
— А деньги? — спросил он.
— Деньги Галя обещала достать.
Паша фыркнул.
— Ты ей веришь?
— Почему бы и нет? Она ведь довела дело до хэппи-энда.
Паша глянул на жену с интересом.
— Слушай, а ведь это мысль, а? Возьму творческий отпуск, запущусь в настоящее творчество…
— Конечно, — сказала Настя. — А я буду тебе помогать.
— Я ведь еще не настолько старый, да?
— В чем надо, ты еще достаточно бодр, — хмыкнула Настя.
Паша рассмеялся, обнял ее и посадил на колени.
— Я подумаю, — сказал он. — Все равно, натура летняя, раньше будущей весны запускаться нет смысла. Но это меня волнует.
— Я очень рада, — сказала Настя. — В конце концов, я хочу, чтобы ты снимал фильмы про меня.
— Какое бы название придумать, — пробормотал Паша, уже пускаясь в творческий процесс. — Чтобы в нем было все… И монастырь, и путаны, и все…
— Могу подсказать, — сказала Настя, улыбнувшись.
— Ну? — посмотрел на нее Паша.
Настя вздохнула и прижалась к нему.
— Иди и не греши, — прошептала она.
Паша ткнулся носом в ее щеку и пробормотал:
— Не буду…
Накануне шоу
![]()
1
День рождения у меня приходился на апрель месяц, и я никогда не праздновал его особенно пышно, даже когда в прошлом году мне стукнуло сорок лет. Конечно, кто-то прознал, зашли, позвали в ресторан, посидели, но и не более. Прошли те времена, когда я радовался каждому приличному поводу для застолья, пришла наконец мудрая зрелость, и я начал ощущать свое одиночество. И потом так вышло, что мои самые близкие друзья оказались в отъезде, и делить радость своего юбилея было не с кем.
И вот, спустя без малого год после того, как я уже отметил исполнение своего сорокалетия, пришлось неожиданно к этому событию вернуться. Генеральный директор Максим Иванович Глушко вызвал меня из дому, где я, привольно разлегшись на тахте, редактировал поступившие новые сценарии, и даже прислал за мной свою машину. Конечно, я мог бы вызвать и свою, поскольку сам уже числился одним из директоров областной системы телевизионного вещания, но у меня была серая «Волга», а Максим Иванович с некоторых пор разъезжал на «Мерседесе». Я не упустил случая прокатиться в директорском лимузине, и от того наполнился чувством собственного достоинства.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Садись, Павел Николаевич, — протянул мне руку генеральный, как только я вошел.
— Что за срочность? — чуть капризно поинтересовался я.
Директор многозначительно усмехнулся.
— Скажи-ка мне, хлопец, тебе сколько лет?
Я его веселости не понял и потому лишь пожал плечами.
— Сорок, — сказал я. — А в чем дело?
— Уже сорок? — уточнил директор, — или только будет сорок?
— Уже сорок, — сказал я. — В прошлом году, в апреле стукнуло. Если хотите поздравить, то я не против.
Директор сразу заметно потускнел.
— Надо же, — протянул он разочарованно, — а по нашим документам, понимаешь, тебе только должно стукнуть сорок…
— Я не сержусь, — сказал я с улыбкой. — А к чему это вам понадобилось?
— Это понадобилось не только мне, — со вздохом произнес директор, не скрывая своего огорчения. — Это уже, понимаешь, инициатива сверху идет. Отметить сорокалетний юбилей популярного ведущего особенной телевизионной передачей.
— У них что, тоже ошибка в документах? — не понял я.
— Да нет, — сказал директор уныло. — Это я им доложил. Теперь мы с тобой оба в заднице.
— Спасибо большое, — сказал я. — А вы что, собственно, затевали? Юбилейный детектив, что ли? В качестве убийцы — Паша Жемчужников?
— Нет, — сказал директор. — Но согласись, идея не такая уж плохая, а? Твой рейтинг популярности в последнее время вырос, теперь ты в области самая известная фигура после губернатора и певицы Марины Рокши. Можно было на этом поиграть, сделать передачу, концерт, если угодно…
— А певице Марине Рокше сколько лет исполнилось? — спросил я с интересом.
— Певица свой возраст скрывает, — буркнул Глушко.
— Ну, а губернатор? — спросил я.
— Ты издеваешься, что ли? — взорвался он. — Я думаю о том, как нам выбираться из глупого положения, а ты балагуришь. Они там, понимаешь, подарки тебе приготовили, чуть ли не квартиру хотели предоставить новую…
Я пожал плечами.
— В конце концов, — сказал я беззаботно, — мы можем отметить мой сорокалетний юбилей, так сказать, постаприорно.
— Как, как? — не понял директор.
— Во второй раз, — объяснил я доступно. — О моем сорокалетии в городе практически никто не знает, почему бы нам не повторить это славное событие.
В глазах директора загорелся слабый интерес.
— Так, так, — сказал он. — И все остается, как задумывалось, да?
— Особенно по части новой квартиры? — подхватил я.
Директор ухмыльнулся.
— А и хитер же ты, Паша, — сказал он, помахивая пальчиком.
— Максим Иванович, — ответил я, разведя руками, — я же все-таки уже три года детективы сочиняю, тут особая хитрость требуется.
Он рассмеялся и протянул руку, по которой мне следовало дружески хлопнуть. Это был знак особого доверия генерального директора, и я не посмел пренебречь его расположением.
Идея была изначально абсурдна, как и многое остальное в нашей развивающейся демократии. Они решили набрать очков на поощрении всенародных любимцев, а одним из таких любимцев в силу целого ряда удачных совпадений оказался я, вот на меня и свалились все эти блага. Разумеется, я мог бы стать в позу и пренебречь чиновничьими инициативами, но ничего, кроме проблем в будущей творческой жизни, это создать не могло.
К этому времени из моей регулярной программы «Детектив-шоу» выросло целое творческое объединение, занятое исключительно развлекательными программами, и во главе его стоял я, мамонт развлекательного жанра на нашем телевидении. Творческая молодежь меня ценила высоко, потому что молодые таланты всегда могли прийти ко мне со своими идеями и как минимум иметь о них серьезный разговор. Другое дело, что наша чиновничья братия посматривала на меня снисходительно, потому что я не мог похвастаться ни сверхприбылями, хотя рекламодатели буквально осаждали нас, ни положением в высшем свете, ни условиями проживания. Проживал я по-прежнему в скромной однокомнатной квартирке старого панельного дома, которому давно пора было на пенсию, и, когда за мной приезжала служебная машина, соседи выглядывали из окон, чтобы полюбоваться ею. Я был во всяком случае первой звездой собственного дома.
