Читать интересную книгу "Маленькие мужчины выросли - Луиза Мэй Олкотт"

затененную гостиную, где она в ожидании любовалась восхитительными портретами великих актеров. Она читала почти обо всех и знала об их испытаниях и успехах столь хорошо, что вскоре забылась и начала изображать миссис Сиддонс[45] в роли леди Макбет: сосредоточенно смотря на гравюру, она подняла букетик, точно свечу в сцене хождения во сне, нахмурила юные бровки и бормотала про себя слова измученной королевы. Джози так увлеклась, что мисс Кэмерон несколько минут украдкой наблюдала за ней, а потом напугала гостью – внезапно продолжила за нее реплику, придав лицу то знаменитое выражение, которое принесло ей славу.

– Так у меня никогда не получится, но я постараюсь – если скажете, что есть смысл! – воскликнула Джози, в порыве увлечения позабыв о манерах.

– Покажи, на что способна, – ответила актриса, мудро решив не тратить времени зря: светский разговор не устроил бы эту воодушевленную барышню.

– Позвольте для начала преподнести вам это. Мне показалось, полевые цветы вам нравятся больше оранжерейных, и я с радостью их дарю – не знаю иного способа отблагодарить вас за доброту. – Джози подала букетик с непритворной теплотой, тронувшей сердце актрисы.

– Я их правда люблю и держу в комнате букетики, которые вешает мне на забор какая-то добрая фея. Похоже, я наконец ее нашла – очень уж знакомые цветочки, – заметила мисс Кэмерон, переводя взгляд с букета в руке на другие, составленные в том же стиле.

Джози зарделась и выдала себя улыбкой еще до того, как сказала с девичьим обожанием и почтением:

– Не удержалась, ведь я так вами восхищаюсь! Знаю, это была вольность с моей стороны, но раз уж я не могла подарить их лично, оставила на заборе – чтобы вас порадовали.

Девочка и ее скромное подношение растрогали мисс Кэмерон: она привлекла Джози к себе и ответила без следа актерской наигранности:

– Порадовали, дорогая моя, порадовали. Я устала от лести, а любовь куда приятнее, когда она искренняя и безыскусная.

Джози вспомнился очередной слух о мисс Кэмерон – поговаривали, будто она много лет назад потеряла возлюбленного и с тех пор жила творчеством. Возможно, слух был правдив, и жалость вкупе с благодарностью к этой одинокой, восхитительной женщине отразились на девичьем лице. Вдруг ее новая подруга, словно прогоняя воспоминания, произнесла с властностью, которая из ее уст звучала очень естественно:

– Покажи, что разучила. Монолог Джульетты, полагаю? С этого все начинают. Бедняжка, нет ей покоя!

Джози и правда хотела начать с многострадальной возлюбленной Ромео, а потом перейти к Бьянке, Паулине[46] и другим известным идолам барышень, грезящих сценой, но природная проницательность напомнила ей о совете дяди Лори – и она решила ему последовать. Вместо монолога, которого ожидала мисс Кэмерон, Джози разыграла сцену безумия несчастной Офелии, причем весьма недурно – в конце концов, сценической речи ее учил преподаватель колледжа, да и упражнялась она немало. Разумеется, она была младше героини, но белое платье, распущенные волосы и настоящие цветы, которые она рассыпала по воображаемой могиле, добавляли убедительности; она нежно выводила песни, весьма посредственно отвесила поклоны и исчезла за занавеской, отделяющей одну комнату от другой, по дороге бросив взгляд на свою судью – та невольно захлопала. Ободренная желанными звуками, Джози стрелой метнулась обратно на манер героини фарса, который она частенько разыгрывала, начала монолог с забавной озорной истории, а закончила горестным всхлипом и мольбой о прощении.

– Очень хорошо! Попробуй еще. Лучше, чем я ожидала, – возвестил голос оракула.

Джози прочла монолог Порции[47] – отлично справилась и поставила нужное ударение в каждой фразе. Затем, не в силах отказаться от самого большого своего достижения, изобразила-таки сцену с Джульеттой на балконе и закончила сценой с ядом и склепом. Джози сочла, что превзошла саму себя, и ждала аплодисментов. В ответ раздался звонкий хохот – вспыхнув от досады и разочарования, девочка встала перед мисс Кэмерон.

– Мне говорили, у меня отлично получается, – начала Джози с вежливым недоумением. – Жаль, вы другого мнения.

– Дорогая, это кошмар! Да и как иначе? Что дитя твоих лет понимает в любви, страхе и смерти? Ты не созрела еще для этой роли. Оставь трагедию, пока не будешь готова.

– Но вы аплодировали моей Офелии…

– Да, вышло премило. С этим любая способная девочка справится. Но подлинный смысл Шекспира пока от тебя далек, дитя. Комедия удалась лучше всего. К ней у тебя настоящий талант. И смешно, и трогательно. Подлинное искусство. Смотри не растрать его. С Порцией ты показала умение декламировать. Не бросай занятий и сможешь управлять голосом и передавать оттенки смысла. У тебя есть хороший голос и природное изящество – они очень полезны, им трудно научиться.

– Хоть на что-то я способна, уже радует, – вздохнула Джози и робко села на табуретку; девочка упала духом, но не сдалась и надеялась еще сказать свое слово.

– Дорогое дитя, я предупреждала, что мой ответ тебе не понравится, но я хочу помочь и должна говорить откровенно. Я уже не раз объясняла это другим барышням, и многие так меня и не простили, пусть я и оказалась права, они последовали моему совету – стали хорошими женами, счастливыми матерями и обзавелись уютным домом. А некоторые не сдались и немалого добились. Думаю, об одной такой барышне ты скоро услышишь сама: она обладает талантом, безграничным терпением, умом и красотой. Ты еще слишком юна, чтобы определить тебя в одну из этих категорий. Гений встречается редко, и даже в пятнадцать нечасто проявляет задатки.

– Я вовсе не считаю себя гением! – Джози немного успокоилась, слушая мелодичный голос и глядя на выразительное лицо, что внушало ей доверие – таким оно было сильным, искренним и добрым. – Я лишь хочу понять, есть ли у меня талант, стоит ли стараться и дальше, получится ли через много лет хорошо сыграть в прекрасной постановке, способной понравиться зрителям. Я не надеюсь стать второй миссис Сиддонс или мисс Кэмерон, как бы мне этого ни хотелось, и все-таки есть во мне начало, которое можно проявить только одним способом. Когда я играю, я безгранично счастлива. Я погружаюсь в собственный мир, и каждый новый герой мне становится новым другом. Я люблю Шекспира и никогда не устану от его восхитительных персонажей. Разумеется, я не понимаю всего, но это как стоять одной в ночной тиши и любоваться горами, величественными и недостижимыми, и воображать, как в утреннем свете они вдруг откроются мне во всем великолепии. Я пока не вижу красоты, но чувствую ее сердцем и жажду выразить.

Джози говорила самозабвенно, побледнев от