В этом приговоре сквозь парики и пудру «европейских ценностей» глянули упитанная харя фашизма, латышская дивизия СС, изуверство «зеленых братьев», произвол и мстительная ненависть недобитков, с восторгом встречавших на улицах Риги легионы Гитлера.
А что же Россия? Парней сдала ФСБ, выслеживала их, поставляла информацию рижской охранке, долавливала на Алтае их товарищей, заточила в «Лефортово» их вождя Лимонова, демонстрируя патологию сознания, убогую слепоту холуйских службистов. Они служат режиму, что по указке Америки разгромил Советский Союз, увел из Прибалтики могучую группировку войск, руками Козырева создал карликовые русофобские государства, напоминающие злобных уродцев, где были оставлены на растерзание ветераны войны, ветераны КГБ, просто русские люди. Нынешняя ФСБ ведет свою родословную не от Дзержинского, а от предателя Бакатина. Не умея или не желая выловить террористов Хаттаба, она имитирует успехи в работе, подавляя русское освободительное движение в Казахстане и в Латвии. Парни, поднявшие Красный флаг над Ригой, искупают позор генералов, верхом на танках убежавших из Прибалтики под улюлюканье «Саюдиса». Эти парни не дают забыть двухсотлетние усилия России, пробивающие петровское окно в Европу. Эти парни в джинсах продолжили сопротивление рижского ОМОНа, борьбу приднестровцев, среди которых много отважных рижан. Теперь мы станем называть этих смельчаков и героев — «краснознаменные рижане».
Российский обыватель, оскопленный телевидением, пропущенный сквозь стерилизацию демократической пропаганды, иногда отвратительней беспощадного своим русофобством латыша. Жидкие мозги, духовная лень, травоядное потребление не позволили обывателям поддержать отчаянный рывок 93‑го года, когда горстка русских пассионариев гибла на баррикадах Дома Советов под залпами танков Грачева. Они же, подопытные свинки в лабораториях Гусинского и Березовского, выбрали тухлого, могильной синевы Ельцина президентом на второй срок. Теперь же, когда их измученные соотечественники сидят на цепи в рижской тюрьме, они аплодируют старушке Вайкуле, приезжающей в Россию из Риги заработать на ортопедическую обувь. Им, клюющим крошки со стола Чубайса, не понять великий трагизм наших дней, чудотворную икону русского сопротивления, мистику Красного флага.
Красный флаг для России — это огненные стяги конницы Дмитрия Донского, летящей по Куликову полю, это цвет православной Пасхи, воскресшего русского Бога, это Знамя Победы, полыхнувшее над горящим рейхстагом, это кумач героев‑баррикадников, трепетавший под пулями Ельцина вместе с андреевским и имперским полотнищами.
Красный цвет для России — ее мистическое бессмертие, огненный луч, ведущий великий народ в кромешной истории. Все, кому дорог Красный флаг, кто признает его партийным, религиозным, национальным флагом России, выступи в поддержку узников рижской тюрьмы. Вырвем национальных героев из рук палачей! Коммунисты всех мастей и идеологий, — это ваш флаг. Православные, возглашающие «Христос воскресе!»,— это ваш флаг. Национал‑патриоты, верящие в неисчерпаемость России, — это ваш флаг. Путин, ты вернул Красное Знамя Победы в геральдику Государства Российского. Парни в рижском узилище — герои и мученики Государственного флага России.
Вернем домой патриотов Родины!
Красные иконы и черные иконоборцы
март 2001 г., № 12
Суровые в единобожии талибы взорвали статую Будды в Бамиане, и весь цивилизованный мир, все эстеты, моралисты, музейные работники, дипломаты, утонченные педерасты, болезненные либералы, иеговисты Америки, сатанисты России, скорбная Юдифь с НТВ, щетинистый хорек с РТР — все кинулись осуждать вандализм, все полюбили высеченного из песчаника истукана, напоминающего Ельцина в ЦКБ.
При этом на глазах у оглупленного мира усилиями иконоборцев, истребителей памятников, осквернителей святынь сокрушается грандиозный «красный пантеон». Вместилище небывалого духовного опыта, мистического рывка в царство Красоты, Совершенства, Бессмертия, положенных в основу советской цивилизации. Захваченная варварами и пигмеями впотьмах «перестройки», методично, из года в год, изо дня в день, она взрывается, стачивается, взламывается. Ее заваливают мусором, замарывают нечистотами. Множество обезьян из «Старого телевизора», грызунов из «Старой квартиры», улиток «Намедни», ядовитых грибков «Времечка» поселились в прекрасном храме. Отравленной слюной и кислотными выделениями завершают работу стенобитных машин и чугунных баб, напоминающих свирепый лоб Александра Яковлева.
Они сбрасывают в расстрельный ров Шолохова и Горького. Вытравливают Великую Победу серной кислотой богохульных текстов Астафьева, мышиным пометом Резуна, геббельсовскими фильмами Киселева. Изгладывают мифологию «красных» вождей и героев, запуская в священные саркофаги неутомимого некрофила Лобкова. Они готовы распродать гранит Мавзолея на облицовку туалетов и бань в дворцах еврейских банкиров. Устраивают праздники свального греха на Красной площади, откуда батальоны в 41‑м уходили в бессмертие. Руками хьюстонского нахлебника Коптева топят станцию «Мир» — воплощенный проект Циолковского и прозорливца Федорова, уповавших на воскрешение из мертвых. Они перелистывают книгу «Красной истории» и огнеметом выжигают каждую страницу и букву, вписывая сквернословия и хулы. Выдирают из этой книги прекрасные образы пророков и мучеников, погибших, как первохристиане, в застенках, павших на поле брани и в непосильных трудах, созидая мистическое Царство Добра. Эти лики, окруженные нимбами, выцарапываются и заклеиваются богомерзкими харями диссидентов, собачьими рылами богоотступников. В этой переписанной справа налево истории, подправленной Соросом, то и дело натыкаешься на склеротический хоботок Льва Разгона, на несвежий бюстгальтер Новодворской, на гнилой прокуренный зуб Елены Боннэр.
Но не брошен храм «красной цивилизации». Не покинут алтарь «красной веры». На его ступенях, у его столпов, у горящего иконостаса сражаются ревнители великих заветов. Выхватывают из огня драгоценные рукописи. Выносят на раненой груди святые иконы. Заучивают наизусть псалмы и сказания, чтобы передать их пытливым внукам. Подобно монахам средневековья, переписывающим античные свитки, делающим тайные копии с фаюмских портретов, спасают вселенские ценности советской культуры.
Владимир Бушин, неистовый красный воин, бьющийся насмерть, как последний из «двадцати восьми». Обвешан гранатами, ложится под лязгающего монстра, выкатывающегося из мутного ангара НТВ. Каждый раз опаленный встает среди обломков мерзкой машины, ее изувеченного экипажа, состоящего из уродцев и долгоносиков.
Феликс Кузнецов, подобно Мусину‑Пушкину, сохранившему «Слово о полку Игореве», пронес сквозь кагал осквернителей и фальшивомонетчиков рукопись «Тихого Дона». Водружает хоругвь Шолохова, отведя ему место главного художника русского XXI века.
Михаил Алексеев и Юрий Бондарев, засыпанные по пояс в окопе, вдвоем держат фронт. Стреляют из трехлинеек в пикирующие армады стальных нетопырей, злобных пеликанов, скрипучих птеродактилей. Превращают их в зловонные комья горящих перьев, по‑сталинградски, по‑курски, по‑берлински.
Станислав Куняев пишет культурную летопись духовной борьбы, протекавшей на его глазах в литературной среде.
Спасает от лжесвидетельств, от плешивых и неутомимых во лжи «шестидесятников» историю русского стоицизма, имена выдающихся поэтов, духовидцев, ревнителей, которых хотели засыпать пеплом забвения могильщики великой эпохи. Поправляет каждый крест на могиле, каждый обелиск со звездой. Зажигает негасимую лампаду над каждой русской мыслью.
Владимир Бондаренко написал свою подвижническую книгу о писателях последнего советского поколения, где каждый, как ветвь на огромном древе культуры, осыпан своими благоухающими цветами, увешан душистыми плодами, выкликает у будущего образ «Русского Рая».
Бессчетны по городам и весям, по столицам и деревушкам, в библиотеках и школах русские подвижники, кто в одиночку, кто малой горсткой сберегающие наследие советского XX века, бережно прилагающие его к сокровищам тысячелетней истории. Не для музея или архива, не для антикварного магазина, но для великих дерзаний, неизбежного возрождения, когда вновь с космодрома между трех океанов вознесется «Космическая Россия», прорубая алмазным лучом путь в Неведомое.
Электрошоковая терапия Чубайса
февраль 2001 г., № 7
Серийных убийц тянет к местам, где они резали глотки, насиловали девочек, чувствовали, как бьется в агонии тело. Солана явился в Белград, где он разбомбил детские сады и университеты, и на его лице тайного садиста блуждала улыбка сладострастия. Чубайс прилетел в Приморье ознакомиться с результатом веерных отключений, как ученый прилетает па место, где им было испытано бактериологическое оружие, и сквозь скафандр и маску рассматривает мертвецов, изъеденных сибирской язвой.