Читать интересную книгу Хроника пикирующего времени - Александр Проханов

Советский народ победил фашизм, но рынок хочет сломить советский народ. Товаром объявлено все: кусочек асфальта под колесом автомобиля, женские гениталии, гроб убитого под Шатоем солдата, место священника в приходском храме, совесть журналиста НТВ. Даже Родина, чья рыночная цена не подымается выше стоимости «второго гражданства». Однако камера в «Лефортово» и удар кастетом в затылок — пока бесплатно.

Люди, даже те, что, подобно дрессированным мышам, голосовали за Ельцина и Путина, начинают понимать, что все это, вместе взятое, называется капитализмом, буржуазностью, перестройкой, пятном на лбу Горбачева, дымком из танковой пушки Ельцина, слюнкой на губах Починка, презрением в глазах иностранца, холуйством коммуниста‑расстриги, детской ручкой, посиневшей от уколов наркотика.

Помнишь, в школе нам говорили, что в телескопы видно, как под воздействием марсианского лета тают полярные шапки, и планета превращается в рыжее пекло. Сегодня без телескопа, невооруженным глазом, видно, как сокращается Россия, тает ее народ, исчезают ее поселения — и великая страна покрывается мутью и нежитью. Только цветет, как ядовитая орхидея, полыхает в русской ночи лужковский Вавилон, переедается отобранными у России калориями, срыгивает бесконечными праздниками и фестивалями. «Золотой миллиард», о котором толкуют политологи, имеет на Рублевском шоссе свой филиал, минными полями и «спиралью Бруно» отгороженный от вымирающей страны. Сидя на золотых унитазах, недавние коммунисты и отличники еврейских олимпиад читают «Коммерсант», глотают ломти ананасов, смотрят собачьи бои, котировки на биржах, фильмы Никиты Михалкова. Странные люди, не правда ли?

Неужели они и впрямь полагают, что стопятидесятимиллионный народ, родивший Пугачева и Разина, Кропоткина и Ленина, так и будет всю остальную историю кушать лепешки из лебеды и бороться за права человека? Надеются, что не появятся люди, подобные Вернадскому и Маршалу Жукову? Что Пелевин вытеснит Шолохова, пастор Мень — Серафима Саровского, поминовение «жертв Холокоста» стараниями Матвиенко заменит праздник Победы?

Мы с тобой знаем: до революционной ситуации далеко. В Приморье пытаемые морозом люди не идут в партизанские отряды, а покупают буржуйки, обрастают шерстью и выбирают очередного Деда Мороза. Крестьяне, которых вот‑вот погонят с земли и станут менять на породистых сук, не берутся за вилы. «Красный пикет», перекрывший Охотный ряд в день принятия Думой «Земельного кодекса», не напоминает Октябрьское восстание. Но чуткий зрачок, твой, Лимонов, среди мертвечины унылого конформизма, трусливой покорности, остывающего самосознания углядит живые, горячие молекулы ненависти. Чуткое ухо услышит, как начинают содрогаться глубины народного духа, словно заводят танковые моторы.

Полагаю, ты в «Лефортово» пишешь книгу революции. Сусликов в тюрьме лепит фигуры гранатометчиков. Твои прекрасные парни, герои НБП, на нарах видят краснозвездные сны. Скинхеды не хотят учить азербайджанский. Православные батюшки не желают вживлять в себя «чип 666». Слово «буржуазный» среди молодых интеллектуалов означает — «заразный», «подлый», «поганый», «подлежащий уничтожению».

У твоих книг, я знаю, есть и буржуазный читатель. Хакамада назвала тебя: «человек‑бестселлер». В своем новом романе посоветуй магнатам, когда они будут садиться на золотой унитаз работы Фаберже, пусть проверят его на отсутствие мин. Поедая лакомый ломтик ананаса, пусть убедятся, что он не содержит стрихнина. Пусть никогда не забывают хорошо проверенное правило: «Оторванные головы не любят есть ананасы».

Обнимаю, до скорой встречи «на воле».

Либерализм как дырка истории

июнь 2001 г., № 23

Путин на погребении Собчака прощался с либерализмом, и вдовьи слезы Нарусовой оросили могильник, куда забетонировали капсулу страшной разрушительной силы. И через тысячу лет извлеченный из кургана скелетик, мучнистый череп и мальтийская ладанка будут светиться в ночи. Либерализм в России кончился, как эпидемия, унеся с собой восемь миллионов жизней. Израсходовал свою энергию в борьбе с кровяными тельцами русских. Перенеся страшную, смертельную болезнь, Россия похожа на изможденную женщину, которая ходит, держась за стенку.

Быть может, воздух России, в котором хорошо расти березам и елкам, в котором далеко видны двуглавые орлы и красные звезды, который могучим дыханием наполняет легкие бегущего в атаку солдата и певца, поющего «Вдоль по Питерской…», — этот воздух противопоказан либеральному микробу, и тот в конце концов вместе с Гусинским отлетает в Испанию. Дон Гусинский и мсье Березовский — это слабое подташнивание, оставшееся от либерального недуга.

«Союз правых сил», триста спартанцев, вставших в ущелье русской политики, чтобы преградить путь фашизму и диктатуре, — это союз очень богатых, раздобревших на несчастьях народа нечестивцев, среди которых Гайдар, Чубайс и Немцов неизменно изображаются на русских лубках с костями крест‑на‑крест у подбородков. Явлинский все больше похож на водяной знак, который виден лишь в том случае, если сквозь доллар смотреть на солнце. Юшенкова не разглядеть в микроскоп, и только Павел Грачев, спящий с парашютом, вскакивает ночью с криком: «Гаденыш!», тщетно ищет несуществующего врага.

В русском сознании, где навсегда, как на горячем воске, отпечатались такие понятия, как татаро‑монгольское иго, нашествие французов, нападение кровавого Гитлера, там же, в этом списке национальных трагедий, значится «либерализм».

Как детскую считалку, заучили русские люди истину, что либерализм — это злокозненное разрушение цветущего СССР с длящимися кровавыми войнами, с реками слез, океаном народного горя. Либерализм — это свобода слова для горстки пустопорожних мерзавцев, десятилетие не вылезающих с телеэкрана при гробовом молчании замурованного в немоту большинства, меркнущих в безмолвии русских художников, мыслителей, праведников. Либерализм — это райский остров в районе Успенского шоссе с дворцами из родосского мрамора, с зоопарками, в которых гуляют павлины и скачут абиссинские бабуины, с вертолетом охраны, парящим над заповедным районом, и это гнилые хижины залитой водой Якутии, склизкие квартиры промерзшего Приморья, тараканьи углы, из которых уходят в плаванье герои‑подводники. Либерализм — это рыгающие огнем танки у Дома Советов, стальной сердечник, пробивший грудь баррикадника, стакан водки в клешне Ельцина, гематома дьявола на лбу Горбачева. Либерализм — это бомбы, посыпающие Грозный, Масюк, берущая интервью у палача русских солдат, гетто чеченских беженцев, бумажные веночки на могилах пермских омоновцев. Либерализм — это огромный голубой алмаз на пальце олигарха и запаренный жмых в тарелке ткачихи. Либерализм — это неутолимый косматый пах Ханги, СПИД проституток, торговля органами, бельма городов, опоенных наркотиками. Либерализм — это Новодворская, топчущая слоновьими ногами красный флаг, тщедушный Радзиховский, вкрадчивый, как малокалиберный патрон НАТО, Черномырдин, как бомба, взорванная над Домом Советов, Буденновском, Югославией, а теперь и над Киевом, которому уготована участь Белграда. Либерализм — это хаттабозащитник Сергей Ковалев, затеявший грязную травлю бесстрашного генерала Трошева.

Среди крапивы и упавших вороньих гнезд, на заброшенном кладбище, наш потомок прочтет надгробную надпись: «Под камнем сим — безвестный либерал. Был славен тем, что врал да нищих обирал».

Суров и прекрасен лик Родины. Желтеют лютики на берегах синей Онеги. Пасутся в лугах три заповедных коня — красный, белый и черный. Сидит на пригорке ученый отрок, читает книгу Николая Федорова о воскрешении мертвых. Протрубит ангел с лицом Юрия Гагарина, и восстанут из могил все, кто жил до нас на земле. И князья Борис и Глеб, и Владимир Красное Солнышко, и Филипп Колычев, и протопоп Аввакум, и нищенка с паперти, и сталинградский пехотинец, и Стенька Разин, и Иосиф Сталин, и все наши прадеды, дети, отцы. Только либералу будет отказано в воскрешении. Рассеянный на безличные атомы, он будет носиться под воздействием магнитных полей в безжизненном вакууме, сдуваемый солнечным ветром, потихоньку утекая в «черную дыру» мироздания.

Возвращение Красного знамени

май 2001 г., № 19

Трое русских парней в джинсах и кожаных куртках на последние гроши приехали в Ригу и подняли на башне Красный флаг. Несколько часов тысячи пленных русских, которых возят по Риге в полосатых робах, и тысячи краснолицых, с дубинами, латышских фашистов наблюдали чудо — возвращение Красного флага. У одних от счастья трепетали измученные сердца, у других они содрогались ненавистью. Этот подвиг молодых патриотов сравним с высадкой человека на Марс, с беззаветным и святым сражением Шестой роты десантников, бессмертным рывком матросов «Курска», заглушивших реактор. Подвиг во имя Родины. Именно поэтому был оглашен лютый приговор латышского суда — пятнадцать лет тюрьмы — равносильный смертной казни, рассчитанный на то, что молодые герои, сломленные в застенках, сошедшие с ума, превращенные в уродов, будут выставлены на посмешище рижских бюргеров, на устрашение русских рабов.