Читать интересную книгу Приговорённые к счастью - Сергей Матвиенко

манер – Хуан Хуан, хотя эти звукосочетания решительно не походили на оригинал. И переводчик, до того безукоризненно переводивший русифицированный вариант имени, забарахлил и вместо тарабарщины выдал как есть: Хуан Хуан. Ошибся Бальтазар, ой, ошибся, а ведь знал, что даже одно «Хуан» походило в местном диалекте на то, о чём в хороших книжках не пишут. Тем более что повторы у них используются для пущей выразительности (особенно таких слов). Бальтазар объяснил свою оплошность, но Иван Иваныч всё равно сильно обиделся. Он почему-то считал, что если его знакомые луняне шпарят на интерлингве (тесно связанной с главным литературным языком Земли), то, верно, могут запомнить и его местечковое имя.

Бальтазар клятвенно пообещал ему: больше никаких переводчиков имён! Несколько раз почти правильно выговорил вслед за историком его непослушное имя, оттачивая нюансы произношения. Уверял, что к следующей встрече – без единой запинки…

– Здравствуете, Иван Иваныч! И я рад, очень рад, – улыбался в ответ Бальтазар и горячо жал землянину руку, пока тот тряс его пластиковую ладонь, на ощупь неотличимую от его собственной.

– Смотрю, вы сегодня приоделись! И не разберёшь, что не человек! – воскликнул Иван Иваныч, отступив, чтобы получше его разглядеть.

Бальтазар кивнул, продолжив механически улыбаться.

– Сегодня вы у нас не с простым визитом. Сегодня у вас чрезвычайно насыщенная программа, – всплёскивал Иван Иваныч руками. – Мы всё обеспечим. Руководство, – указал он пальцем наверх, – дало зелёный свет возможности недурно вам сэкономить. Два процента, два процента с этих двух платежей! Первый из них, на воскрешение, как я вижу, подвис у вас в кармане. Оформляйте скорее перевод и пойдёмте. С него и начнём. Второй заказ посложнее, но всё решаемо, почти всё готово. Да, и вам как исполнителю заказа капнет приятный бонус с этих процентиков!

Высвободившись из андроида, Бальтазар достал из кармана записную книжку, вытряс из неё платёжку Вернера и отправил на указанный счёт Института. Только Бальтазар вернулся в земное тело, как телефон в его руке отозвался звуком россыпи золотых монет. Он смутился, а Иван Иваныч, глядя на покрасневшего «Бальтазарушку», захихикал.

– Прошу, пройдёмте! – восторженно произнёс он, проверив поступление средств. – Не будем опаздывать! Сеанс открыт! Почти всё готово!

Закончив восклицать, Иван Иваныч повёл спасителя, оплатившего свой сеанс, в лабораторию погружения.

Пока они шли, Бальтазар рассказал о беде, приключившейся с Дмитрием. Иван Иваныч подтвердил, что ожидал именно его (тот предупредил о визите), но, кажется, не сильно удивился, – видимо, уже зная о случившемся, – хотя и показал, как сильно опечален.

– Вы же знаете, как я боюсь воскрешаться, – делился сокровенным лаборант. – А вдруг это уже буду не я? По науке-то я знаю и сам теоретически понимаю, что вы как бы живое продолжение живых, споткнувшихся о порог смерти. Но то по науке… А вдруг вашего Дмитрия не найдут? И что, клон-копию создавать? А если потом найдут, кто из них кто? Страшные вопросы…

Иван Иваныч свернул на привычную колею, взявшись донимать подвернувшегося лунянина философскими выкладками и парадоксами насчёт жизни на Луне, к которым сам Бальтазар давно уже охладел. Он слушал стенания и старательно поддакивал, тихо посмеиваясь про себя. Наконец, минут тридцать проплутав по коридорам Института, они дошли до нужной двери. За ней начинался длинный и слегка изогнутый узкий проход, упирающийся в тоненькую пластиковую дверку, за которой располагалась лаборатория.

Как утверждали Дмитрий и Альберт, эта тесная комнатушка с голыми белыми стенами и стульчиком посерёдке совсем не походила ни на одну, даже самую убогую, научную лабораторию. Разве что на отхожее место, которое иные по старой памяти сооружают себе для уединённых размышлений.

Но однажды Иван Иваныч по большому секрету что-то отвинтил по углам каморки, подвинул пластиковую стеночку и предложил иронизировавшему Дмитрию выглянуть наружу. Оказалось, что комнатка стоит посреди огромного помещения, сверху донизу забитого хитроумными устройствами. По многоэтажным площадкам с озабоченными лицами сновали техники. Одни распутывали сплетения проводов и втыкали кабели в гнёзда каких-то приборов, другие щёлкали зажимами креплений или поворачивали рычаги громоздких переключателей. К кабинке со всех сторон и со всех уровней тянулись толстенные провода в золочёной оплётке, на них нацеливались какие-то трубы и щупы, и было ещё бог знает что, чему Дмитрий не смог подобрать подходящих определений. Кто-то из персонала, заметив брешь, через которую они выглядывали, строго погрозил им пальцем, отчего Иван Иваныч изрядно перепугался, тут же привинтил стенку на место и взял с Дмитрия слово никому не болтать об увиденном.

Иван Иваныч отпер дверь и пригласил спасителя на его рабочее место. Но вдруг нахмурился.

– Ах, чуть не забыл, – смущённо забормотал он, отводя глаза. – Меня просили передать… Неважно кто, один из клиентов… Что, э-э… Как бы получше выразиться? Как будто у вас могут быть сомнения, кого воскрешать, а кого нет… И вы будто можете вытянуть не того, кто в платёжке указан. Вот, попросили озвучить, чтобы вы не нарушали… Кое-кто попросил. Он бы сам явился, чтобы проконтролировать… Совместный спуск: вы за проводника, а он туристом… Личность весомая: мы бы ему льготную путёвочку оформили. Но сейчас он занят, никак не может и настоятельно просил… Так что имейте в виду… – пропыхтел напоследок Иван Иваныч, словно сбросил с плеч тяжёлую ношу.

Бальтазар выслушал неуверенное блеяние лаборанта в молчаливом удивлении. И здесь этот Вернер! Дело нечисто! Боится, что объявится самоубийца Фома и что-нибудь расскажет? Что скрывает этот ракетчик? А может, и впрямь нарушить условия договора? Всего-то один пунктик вроде как бы случайно. Вернер же сам секретарю сказал: неважно, что они близнецы. Вот и вышла, мол, ошибочка, извините, пожалуйста! Не отправлять же его назад, хе-хе. Правда, Институт – организация серьёзная для таких махинаций. Но было бы неплохо…

– Я понял, о ком вы. Никаких нарушений! Ни в коем случае! – решительно ответил Бальтазар. – Это ведь и невозможно.

– Возможно, – многозначительно улыбнулся ему Иван Иваныч. – Поэтому мы ограничили интервал погружения. – Он виновато развёл руками. – Уж извините за недоверие, но очень весомый человек, то есть лунянин… Ой, луняне тоже люди, конечно… Он просил лично всё перепроверить, чтобы, так сказать, без люфтов… Прошу! – Иван Иваныч распахнул перед Бальтазаром дверь.

Бальтазар шагнул внутрь. Иван Иваныч протиснулся следом в узкий коридорчик до лаборатории, чего давно уже не делал.

– Да и тот паренёк, которого не надо… Он же здесь работал. Знал я его, пересекались. Как же его звали-то? Странный был. Это я из-за него про Луну задумываться начал. Говорит, мол, вообще ничего от жизни не жду, ни хорошего, ни плохого. Всё обман: что жизнь, то и смерть. Такого воскрешать… ресурсы изводить. Ещё и наркоман! Как-то раз всучил мне этакую конфетку: купился я, потому