class="a">[52].
Для узнания дня и часа, благоприятных для совершения свадьбы, родственники с той и с другой стороны ходят к гадателю.
Между тем как все это происходит, родные невесты готовят ей приданое, которое состоит, так как и у нас, из постели, платья, мебели и проч.
За несколько дней до свадьбы от жениха и невесты рассылаются к родственникам и знакомцам билеты, кои должны быть непременно красного цвета. Посредством сих билетов извещается о будущем бракосочетании с приглашением на оное.
Накануне дня, в который назначено сие торжество, на дворах домов каждого из нареченных супругов делают из циновок большие ставки и в них становят столы, скамейки и табуреты, что обыкновенно берется напрокат. В этот день все те, кои получили приглашение на свадьбу, собираются к жениху и к невесте, смотря по тому, от кого были званы, и приносят денежные подарки. Сии подарки обыкновенно бывают положены в те конверты, в коих рассылались пригласительные билеты. Имя подарившего и количество принесенных им денег непременно записываются для того, чтобы его при подобном случае отдарить тем же самым. Сих посетителей угощают обедом: мужчин на дворе в ставке, а женщин в комнатах. После стола все, исключая близких к дому, расходятся. Все сие происходит одинаковым образом как у жениха, так и у невесты.
По уходе упомянутых гостей из дому последней начинается торжественное отнесение приданого к жениху. Вещи, которые составляют оное, несутся поодиночке, впереди, а за ними следуют в повозках родственники и знакомые невесты. Лишь только поезд приблизится к дому жениха, тотчас сей последний уезжает к своей будущей теще благодарить ее за присланное. Между тем поезжанных (приехавших. — В. М.) угощают чаем, табаком и пр., после чего они идут в комнаты, в коих расположено приданое, и каждый из них дотрагивается до какой-нибудь вещи, для того чтобы показать желание поместить ту вещь прилично. Наконец, поезжанные отправляются обратно. При выходе из дома жениха гости сего последнего стараются иногда силой удержать их, но поезжанные, употребив усилие, непременно уходят.
В назначенное для свадьбы время[53] от жениха посылается за невестой паланкин; сей паланкин[54] сопровождается свахой и некоторыми из знакомцев жениха. По прибытии их в дом невесты, которая к этому времени бывает уже совсем одета[55] и сидит в уединении, сия последняя, поклонившись в ноги родителям и распрощавшись с прочими родственниками и знакомыми женщинами и девицами, садится в паланкин; сей паланкин запирается, ключ от него отдается свахе для вручения жениху, и начинается торжественное шествие.
Впереди несут на палках четырехсторонние клетки, сделанные наподобие фонарей, на коих бывают изображены начертания, означающие счастье, долголетие и проч.[56]. Люди, несущие сии клетки, бывают одеты в черные платья, опоясанные красными поясами, на груди и на спине коих изображены начертания, означающие радость, и на головах имеют шляпы, в верхушки коих воткнуты красные перышки. Потом идут трубачи, а иногда литаврщики и другие музыканты. Наконец, несут паланкин с невестой, за которым следуют в повозках ее родственники и знакомые.
По прибытии таким образом сего поезда к дому жениха, у ворот коего в это время пускают ракеты при музыке особого рода, которая для европейца покажется не очень приятной, паланкин с невестой несут на двор. Тут жених, в присутствии своей матери, выводит из оного за руку невесту, покрытую красным покрывалом[57]. Со двора как молодые, так и гости идут в комнаты, где новобрачный сажает молодую, берет безмен[58], крючком оного зацепляет за покрывало, которое находится на ее голове, и снимает его. Тут иногда в первый еще раз видятся те, кои уже обречены любить друг друга во всю жизнь.
После сего начинается пиршество. Новобрачные, сидя рядом, пьют вино из двух чарок, связанных красным шнурком[59], меняясь беспрестанно сими чарками. Молодой человек имеет полное право сходить с своего места и потчивать гостей, а супруга его непременно должна сидеть на одном месте до следующего утра. В продолжение сего празднества родственницы новобрачного выдергивают у молодой щипчиками волосы, находящиеся на лбу и на висках.
По окончании пиршества, что обыкновенно случается на следующее утро, гости расходятся, а новобрачные, оставшись с родственниками, подходят к родителям и ко всем старшим, к каждому в особенности, и, став на колени, кланяются по три раза до земли. Тут родные дарят новобрачную разными вещицами, употребляемыми в головной уборке.
Спустя несколько дней после свадьбы отцы новобрачных делают посещение тем особам, кои были на бракосочетании их детей. Что же касается до сих последних, то они вскорости после брака никого не посещают, а первый их выезд бывает через две недели после оного, к родителям молодой. Л-ский».
При сличении сих современных описаний читатели легко усмотрят, что оные весьма между собой сходны, и если представляют какую-либо разность, то сие зависит более от тех особ, кои делали сии наблюдения. А. Дж.
Конец первой части
ЧАСТЬ II
ГЛАВА XI
Общее сходство нравов и обычаев разных званий китайцев. — Язык и воспитание. — Трудолюбие и бережливость китайцев. — Должность мандарина нищих. — Характеристический анекдот. — Кантонская полиция. — Проворство и искусство воров. — Ростовщики. — Начало европейской торговли с Китаем. — Запрещения. — Затруднения купцов Хонг
В Китае богатые и бедные, высшего и низшего звания, все соблюдают одни и те же церемонии и обряды; их нравы, обычаи и одежда сходны между собою, исключая различия, естественно происходящего от обладания богатством или от возвышенности звания. Почти все, исключая людей самого низшего класса, даже многие и из сего последнего, умеют читать и писать. Воспитание бедных в некотором отношении в Китае гораздо обыкновеннее, чем в других странах; однако ж, читатель не должен из сего заключать, что китайское воспитание много просвещало ум.
Язык китайский состоит, как говорят, более нежели из 60 000 тысяч букв, или знаков, половина коих неупотребительна, а большая часть остальной половины употребляется только в сочинениях об отвлеченных предметах и в истолковании законов. Из сего легко усмотреть, что число письменных знаков, необходимых в общежитии, не может быть весьма значительно. Человек, знающий от 15 000 до 20 000 знаков, считается весьма ученым, и справедливо, ибо на изучение оных потребна почти половина жизни человеческой. Купцы, лавочники, ремесленники и пр., кои не желают отличиться на поприще литературы, изучают только самые необходимые для их дела знаки; посему-то они часто находятся в необходимости прибегать к