знакомой кровати.
– Чем хочешь?
– Не знаю.
За окном темнота поглотила все вокруг. Моросивший на протяжении всего дня дождь усилился. Он с динамичным звуком, похожим на стук палочек по барабану, отбивал ритм, походящий на тяжелый рок. Ветер то усиливался, то снова стихал и делал это через равные промежутки времени, отчего напоминал завывание сирены пожарной машины.
– Хочешь, расскажу тебе какую-нибудь историю? – предложил я.
– Какую? Как в прошлый раз? Сказку? – расстроился Виктор.
– Ну… нет. Почему же? Что-то из своей жизни… Правду…
Мальчик задумался. Его губы стали шептать какие-то слова, но я не разбирал, что именно. Так несколько заклинаний спустя он наконец ответил:
– Хорошо. Только… Я хочу знать, как это – быть богатым…
Мой рот приоткрылся от удивления, а брови согнулись в форму подковы.
– Кто тебе об этом сказал?
– Все говорят об этом. Я слышал разговор медсестер. Говорили про Яна. Он богатый, добрый и щедрый. А Ян здесь только ты. Вот я и подумал…
– Какой ты смышленый… А ты знаешь немецкий язык? – удивился я.
Все медсестры и волонтеры были коренными немцами и даже если говорили по-английски, то делали это при необходимости, а между собой всегда разговаривали на родном языке.
– Да! Я ведь учился и жил тут! – гордо задрав нос, похвастался Виктор.
Я не стал расспрашивать подробности, так как помнил об уговоре с Эмилией, но этот факт подстегнул меня запомнить его и при первой же возможности как следует расспросить о нем у нее.
– Ну хорошо. Что ты хочешь знать?
– Чем ты занимаешься? Часто ли летаешь? И как много сладкого ешь? Наверное, очень много… Я бы хотел быть похожим на тебя…
Я рассмеялся. Этот смех был не над мальчиком. Он лился из души и означал радость и счастье от того, что я имею честь быть знакомым с таким поистине удивительным человеком.
– Мы с тобой уже обсуждали, чем я занимаюсь. По поводу полетов… Да, летаю часто. А вот сладкого ем не больше, чем все взрослые.
– Как? Ты не ешь много сладостей? Почему?
– Наверное, просто не хочу.
– Я вот всегда хочу, но у меня нет много денег, чтобы купить их, – разочарованно фыркнул он.
– Если хочешь, я привезу тебе много-много сладостей завтра.
– Правда? Ты не обманываешь? – его глаза загорелись пламенем надежды.
– Правда. Обещаю.
– Только… не уходи сегодня. Пожалуйста! Побудь со мной, пока я не усну.
– Хорошо. А почему именно так?
– Я… давно не засыпал с кем-то рядом. Последний раз с мамой, и то давно… Мне скучно одному… – Виктор повернулся на бок к стене.
Но даже в тусклом свете ночника я увидел, как краснеют его глаза. Я пожалел миллион раз, что спросил о таком. Внутри мое сердце рвала когтями моя совесть и делала это очень жестоко; так, что самому пришлось убирать соленые капли от губ.
– У меня для тебя подарок, кстати, – я положил правую руку на плечо мальчика, а левой стал шариться в кармане джинсов.
– Какой? – монотонно отозвался он.
– Смотри! – я достал карманные часы с аукциона, которые всегда носил с собой.
Виктор повернулся ко мне и, увидев часы в моей руке, сразу же схватил их, внимательно приступив к осмотру.
– Они необычные.
– А какие?
– Они звучат! Слушай! – я вдавил на них кнопку сбоку.
Они сразу отозвались звуками. От услышанного мальчик пришел в такое восхищение, какое нельзя описать словами. В этот момент, глядя на него, я наконец-то понял, что значит быть по-настоящему счастливым. Счастье – безденежно. Оно не имеет к финансам совершенно никакого отношения и поэтому так необъяснимо далеко от нас. Мы не можем достигнуть его, потому что думаем о нем как о какой-то новой покупке. Счастье – это моменты радости и гармонии внутри себя. Оно достигается лишь в том случае, если ты готов поверить в него, как маленький ребенок, отбросив все стеснения.
«Как символично… – подумал я, – благотворительные часы служат подарком для ребенка из хосписа».
– Это правда мне?
– Да. Они твои.
– Здорово! Они прям как в «Таинственном острове».
– Где? – не понял я.
– «Таинственный остров» – есть такая книга у Жюль Верна, – пояснил Виктор.
– О-о-о… Ты любишь Жюль Верна?
– Не совсем. Просто мне нравится. Мне иногда читают его рассказы, точнее, читали…
– Ясно. И что же именно тебе нравится?
– Нравится, какой он выдумщик! – захихикал мальчик.
– Интересно…
– Да. А ты можешь мне почитать?
– Могу. Почему бы нет.
Я взглянул на часы, лежавшие рядом с Виктором. Было уже поздно. Вечернее время пролетело так издевательски быстро, как только может пролетать в самые важные и нужные моменты. Моменты наслаждения и радости.
– Что тебе читали в последний раз?
– Путешествие читали. «Путешествие к центру Земли», – чуть ли не криком ответил Виктор.
– Хорошо. Так где же книга? – я встал с кровати и начал шарить глазами по всем переплетам на полках.
– На столе, – подсказал он.
В груде заваленных бумаг, рисунков и каких-то текстов я откопал книгу. Ее твердый переплет был изрядно потерт, но внутри страницы выглядели свежими. Я открыл нужную страницу с закладкой. Виктор указал место, с которого следовало начать. И, набрав в грудь побольше воздуха перед столь ответственным занятием, я начал читать:
– Дядюшка недолго посидел на месте. Он схватил факел, принялся разглядывать земные пласты и, казалось, старался определить по их расположению и составу, где мы находимся…
Виктор перелег в более удобное положение и стал посапывать. Я, не отрываясь от чтения, подвинулся к стене и уперся об нее спиной. Затем мальчик несколько раз глубоко вздохнул и положил свою руку на меня, будто обнимая. Сколько по времени я читал, не знаю, но спустя пять страниц почувствовал, как мальчик уснул. Его голова несколько раз дернулась, а посапывание стало сильнее. Я продолжал читать. Меня и самого стал уносить в свое царство Морфей, и делал это очень настойчиво. Так, с Виктором на коленях, я и уснул. Очень сладко, беззаботно, не думая о каких-либо проблемах.
День седьмой
Ночью я аккуратно освободился из его объятий, чтобы не разбудить Виктора, и, уложив его в кровать, вышел из комнаты и занял уже привычное место в гостиной. Диван был маленьким и ужасно неудобным. Мое тело никак не хотело принимать нужное положение для сна, а точнее, не могло его найти. Все-таки спустя полчаса копаний и верчения, поджав ноги и скрестив руки на груди, я смог уснуть на боку. Хоть и не сразу.
Утром я проснулся в том же положении, в котором и заснул (видимо, это была единственная поза, в которой можно было спать). Еще с вечера мной было отправлено сообщение Абеларду о том, что в восемь утра он должен быть у хосписа, но мой подъем произошел гораздо раньше. Сонная тишина стояла во всем доме. Работники, а тем более дети еще не проснулись, и лишь дежурная медсестра подавала признаки жизни, время от времени вскидывая голову в полудреме по сторонам. Ночной дождь за окном