Я ждала, что он сделает дешёвый выпад, скажет, что я уже бесполезна, но он благородно воспротивился.
— Разве Белох тебя не накормил? Он подарил тебе это платье шлюхи, очевидно, он готовил тебя к чему-то.
— Шлюхи? — эхом вторила я. — Кто в наши дни употребляет такое слово, как "шлюха"? — как только эти слова слетели с моих губ, я поняла, насколько они глупы. — Не важно. Он предложил мне "Эрл Грей" и печенье. Я ему не доверяла.
— Вряд ли он пошёл бы на все эти хлопоты, чтобы отравить тебя. Если бы он хотел твоей смерти, он мог бы просто убить тебя.
— Тогда почему он не убил тебя?
— Меня не так легко убить.
Я ещё глубже вжалась в сиденье.
— Это нелепый разговор. Разбуди меня, когда найдёшь еду.
Если быть честной, я и не надеялась заснуть. Я просто не хотела больше с ним спорить.
— Просто остановись на заправке и купи мне пакет чипсов.
— Здесь нет заправок.
Это вывело меня из задумчивости.
— А на чём же тогда ездят машины?
— Белох.
Он, в самом деле, был самым раздражающим мужчиной.
* * *
К МОЕМУ УДИВЛЕНИЮ, Я, В САМОМ ДЕЛЕ, ЗАСНУЛА. Когда я проснулась, уже наступила ночь, над головой было тёмное безлунное небо, и я была одна в старой машине. Я подавила первоначальную панику. Я прекрасно знала, что Михаил не бросил меня, как бы я его ни раздражала. Он вернётся, и всё, что мне нужно сделать — это оставаться на месте и ждать его.
То есть он вернётся, если бы Белоху не удалось выследить нас и убить его.
Михаил не был мёртв. Я бы знала, если бы это случилось. Я не хотела анализировать, почему я была в этом уверена. Последствия были слишком тревожными. Я просто сосредоточилась на утешительном знании, что он жив, невредим и не так уж далеко.
"Откуда, чёрт возьми, я это знаю? Голод заставляет меня бредить", — решила я. Мой желудок давно прекратил своё зловещее урчание и теперь был просто комком сильной боли.
И мне даже думать не хотелось о том, как я хочу пить. Раньше я знала формулу — можно прожить два дня без воды и две недели без еды. Даже если мне удастся найти воду, я в жизни не смогу продержаться две недели.
Наверное, мне не стоило волноваться. Белох убьёт нас обоих задолго до этого.
Стук в моё окно стал настолько неожиданным, что я вскрикнула, а затем закрыла руками свой предательский рот, когда Михаил рывком распахнул дверь, протянул руку и вытащил меня из салона.
— Не хочешь закричать громче, Виктория Беллона? — спросил он, возвращаясь к своему обычному раздраженному состоянию. — Я не уверен, что все в Тёмном Городе услышали тебя.
Я даже не пыталась защищаться. Я знала, что была неправа. Казалось, мы находимся посреди леса, окружённого высокими деревьями, и вдалеке я видела большое квадратное здание, тёмное на фоне неба.
— Полагаю, ты не нашёл для меня никакой еды?
Он взял меня за руку и потащил вглубь леса.
— У меня не было выбора, — проворчал он. — Если бы я этого не сделал, мне пришлось бы слушать твоё нытьё, и я бы, в конце концов, задушил тебя.
— Я не ною! — рявкнула я. — И куда ты меня ведёшь? Неужели это и есть Темнота?
Он фыркнул. Его рука крепко сжимала моё запястье, и я решила, что должна начать носить что-то вроде наручного щитка. С такой скоростью у меня будут мозоли.
— Вряд ли, — сказал он. — Ты узнаешь, когда мы достигнем Темноты. Это не будет похоже ни на что, с чем ты когда-либо сталкивалась раньше.
— Значит, это всего лишь чуть-чуть-темнее-чем-Тёмный-Город. Как мы это называем… Серость?
— Мы называем это место ночлегом.
— Почему?
Я сразу же заподозрила неладное.
— Потому что я почти не спал последние сорок восемь часов, а ты изматываешь. Ты будешь есть, а я спать, и мы оба будем счастливы.
— Где?
Я уже сама начинала односложно говорить.
— Там впереди заброшенный сарай с множеством красивых, удобных тюков сена. Ты можешь понаблюдать, пока я сплю.
Я показала язык ему в спину. Хотя, с одной стороны, мне хотелось убраться как можно дальше от этого проклятого места, с другой стороны, если бы мне пришлось провести ещё час в машине, я бы закричала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
С этого момента я не собиралась и словом обмолвиться о еде, остановках для отдыха или вопросах, на которые он отказывался отвечать, а это было почти всё, что приходило на ум.
А это означало, что оставшееся время мы проведём в мёртвой тишине. Но если ему это удавалось, то и у меня получится.
Сарай был дальше, чем казалось, а я была босиком. Я прикусила губу и ничего не сказала, когда ударилась ногой о камень. Я продолжала двигаться, в то время как корни и ветки впивались в подошвы моих ног. Самое последнее, что я собиралась делать — это жаловаться.
Очевидно, я двигалась недостаточно быстро для Его Королевского Святейшества. Он дёрнул меня за руку, и я споткнулась, едва успев выпрямиться и не врезаться в его тело.
— Ты что, не можешь идти в ногу? — кисло спросил он.
— Делаю всё, что в моих силах, ваше Святейшество, — ответила я.
Я не хотела, чтобы он считал меня нытиком или крикуньей. Хитроумная, вот что больше подошло бы мне, и аккуратная в придачу.
Он резко повернулся, и на этот раз я в прямом смысле врезалась в него, ударившись об его твёрдое, как железо, тело.
Ошибка. Я не хотела, чтобы кто-то из нас помнил, какое впечатление он на меня произвёл. Он привык к сексу, хотя и воздерживался в течение последнего столетия. Для него это была простая биология. Для меня это было всё. Когда я смотрела на него, мне становилось жарко. Звук его голоса, даже когда он был намеренно груб, заставлял меня таять. Воспоминание о его твёрдом, обнажённом теле заставляло меня дрожать и мокнуть. Может быть, для меня это тоже была простая биология. Но это выходило далеко за рамки чисто физического.
Я могла придумать любое количество совершенно логичных объяснений своей одержимости. Одним относительно простым актом соития ему удалось запустить моё запоздалое либидо, и теперь шесть или семь лет неудовлетворённой похоти наконец-то прорвались, заставив меня смотреть на Михаила с ненасытным желанием.
Ну, не совсем ненасытным. Прошлой ночью ему удалось насытить меня чертовски хорошо. Проблема была в том, что чем больше я об этом думала, тем больше мне этого хотелось. Я хотела его.
— Не называй меня так, — прорычал он.
— Не называй меня Викторией Беллоной. Это звучит как мясо для обеда.
— Это твоё имя.
— Моё имя — Тори. Используй его.
Он стоял слишком близко ко мне, и мы оба кипели от гнева.
— А если я этого не сделаю?
— Тогда я начну называть тебя Мики, Ваше Святейшество.
Он всё ещё держал меня за запястье, слишком крепко, и скользнул рукой вверх по моей руке, притягивая меня ближе.
— Ты поймёшь, что неразумно будить спящего дракона.
Мы почти касались друг друга. Я могла это изменить. Я могла сделать шаг ближе, прижаться к нему всем телом, прижаться губами к его твёрдому рту. Я так сильно этого хотела.
Я могла бы сделать шаг назад, разрушить чары. Я не двигалась.
А потом этот момент прошёл. Он отпустил меня, отвернулся, и я подумала, не собирается ли он бросить меня ночью.
— Мы дошли.
Я подняла глаза. Амбар вырисовывался из чернильной тьмы, его очертания были едва различимы с расстояния в шесть метров.
К тому времени, как я догнала его, он успел открыть одну из дверей. В крыше была дыра, сквозь которую я могла разглядеть бледный свет нескольких звёзд. На какое небо я смотрела? Была ли я всё ещё на земле, или она была там, подмигивая мне? Был ли Шеол на той же планете, что и Кастелло?
— Если ты так голодна, чего же ты ждёшь? — раздражённый голос Михаила донёсся из темноты.
Я не могла видеть его, но двинулась на звук, и была остановлена сильной рукой, преградившей мне путь.
— Садись. Ты не обрадуешься, если растопчешь свою еду. И ешь медленно, иначе тебе станет плохо.