Положительно, Холмс собирался открыть самый универсальный магазин, какой когда — либо видел мир!
Сахар, коломазь, мука, ситцы, сухие овощи, сапоги, духи, фуфайки, миндаль, водка, полотно, зубоврачебные и хирургические инструменты, одним словом, все, что угодно.
Купцы и комиссионеры, узнавшие, что мы скупаем все, что попадется под руку, — шли к нам вереницей.
Был вечер.
Холмс только что начал раскупоривать ящик с сапогами, когда к нему вошел армянин Бахтадьян, его главный поставщик.
— Сапоги раскупориваешь? — спросил он, обращаясь к нему, по кавказской привычке, на «ты».
— Да, твои сапоги! — улыбаясь, ответил Холмс, вынимая одну пару и будто нарочно заглядывая в голенище.
— Клеймо смотришь? — засмеялся Бахтадьян.
— А мне — то что? — ответил Холмс, пожимая плечами. — Я соскребу. А вот как ты не боишься так продавать?
— Зачем бояться? — удивился Бахтадьян. — Небось начальство продает, у него чего угодно купишь. Если нам с каждой вещи счищать да соскребать, так нам пять лет надо истратить!
— Али уж так много? — удивился Холмс.
Бахтадьян только махнул рукой.
— Пойдем вино пить! Говорить надо!
Холмс бросил раскупорку, и мы все трое удалились в заднюю комнату, служившую нашим жильем.
Холмс приказал приказчику — китайцу принести красного вина и шампанского.
В Сибири любят пить эти вина, мешая их вместе.
Сначала Холмс всячески оттягивал разговор о деле, усиленно подливая вино Бахтадьяну.
И только когда он заметил, что Бахтадьян уже сильно покраснел от вина, он позволил ему говорить о том, о чем тот хотел.
Результат получился превосходный.
Комиссионер приступил к делу сразу, напрямик.
— Ты, душа мой, думаешь, я верю, что ты хочешь торговать здесь? — спросил он ехидно.
— А то как же! — удивился Холмс.
Армянин хитро подмигнул.
— А зачем покупаешь все — что под руку попадет? Небось в Россию повезешь, где сбыт есть? А?
— А хоть бы и так? — сказал Холмс.
— Денег — то у тебя много?
— Хватит.
— Ну, а сколько можешь положить в дело?
— Сколько угодно, — серьезно произнес Холмс. — Своих не хватит — товарищи есть.
Бахтадьян одобрительно кивнул головой.
Впоследствии Холмс говорил мне, что Бахтадьян все время подозревал, что мы с Холмсом представляем из себя главу великолепно организованной шайки, имеющей солидный капитал и занимающейся специально куплей и перепродажей краденого товара.
— Хочешь дела делать, так говори! — сказал он.
— Конечно, хочу! — ответил Холмс.
— Ну, так и делай! Доставлю товару сколько хочешь.
— А откуда?
— Со всех сторон предлагают. Есть и здесь и на Мысовой, в Иннокентьевской, Манчжурии, Байкале, ну, на всех станциях.
— Какой товар?
— Всякий. Кровати, белье, парфюмерия, ткани, сахар, свечи, медикаменты, инструмент, пишущие машины, типографский инструмент…
— А дорого?
Бахтадьян прищурил глаз и взглянул на Холмса.
— Цены фабричные знаешь? — спросил он.
— Знаю, — ответил Холмс.
— Сколько хочешь скидки?
— Процентов семьдесят.
— Ты с ума сошел? — воскликнул армянин.
— Нет, не сошел, — хладнокровно ответил Холмс.
— А мне нажить нужно?
— Нужно.
— Что же я наживу — то?
— С меня получишь.
— Сколько?
— Десять процентов.
Армянин задумался.
— Нет… не отдадут так дешево! — произнес он, наконец. — На аптекарских товарах, клейменом белье и сапогах, на топографическом инструменте и хирургическом — можно и все восемьдесят процентов скидки получить, но… на остальном придется набавить до сорока, а с моим процентом значит до пятидесяти.
— Одеяла есть?
— Сколько угодно, только на них больше пятидесяти процентов скидки не дадут. Этот товар китайцы охотно берут.
— Ну, ладно… я подумаю. Дорого больно! — лениво произнес Холмс.
— Да будет торговаться! Говори уж свою цену! — стал настаивать Бахтадьян. — Ну, сколько скидки? — Хочешь, с моим процентом — на круг сорок пять процентов?
— Нет, не хочу. На те товары, про которые ты говорил, что их отдадут дешево, — пусть делают 75 %, а на остальные — сорок. Тебе же, за все без исключения, от меня — десять процентов. Не хочешь — так перестанем говорить.
Целый час продолжался торг.
Но как ни бился Бахтадьян, сколько ни уходил для виду, Холмс оставался непреклонным, не сбавляя ни одного процента.
— Ну, пусть будет по — твоему! — воскликнул он наконец. — Давай хоть маленький задаток, чтобы я знал, что могу начинать.
— Это можно, — ответил хладнокровно Холмс. — Ведь, если с малым сбежишь, большого не получишь. Получай три сотни.
С этими словами он вынул из бумажника триста рублей и передал их Бахтадьяну.
Получив их, тот сразу повеселел.
Вероятно, ему предстоял хороший заработок, так как он тут же кликнул приказчика и, передав ему двадцать пять рублей, приказал купить три бутылки шампанского.
В этот вечер кутеж затянулся далеко за полночь.
IX
В продолжение всего следующего дня Шерлок Холмс все время писал телеграммы и рассылал их во все стороны.
Вероятно, эти телеграммы имели большой успех, так как через сутки после этого к нам дождем посыпались ответные депеши, такого большого размера, будто это были не телеграммы, а простые письма.
Читая их, Холмс улыбался, покачивая все время головой.
— В чем дело? — спросил я его как — то раз.
— А вот взгляните! — ответил он, подавая мне целый том телеграмм.
Я взял в руки пачку и стал их просматривать.
Это были пространные извещения наиболее крупных фирм и некоторых госпиталей, сообщавших о пропажах меха и других товаров, с подробным описанием их вида, клейм, укупорки, номеров накладных и тому подобных примет.
Судя по этим телеграммам, во всей Восточной Сибири не было ни одной необворованной крупной фирмы. Стоимость украденного превосходила триста тысяч.
Составив выборку и тщательно записав все, что нужно, Холмс проговорил:
— Ну — с, дорогой Ватсон, половина дела у меня в руках. Остается лишь выяснить личности первопродавцев и склады ворованных вещей. Вы поможете мне, Ватсон, проследить Бахтадьяна, имеющего, по — видимому, непосредственное сношение с ворами.
— С удовольствием! — согласился я.
— В таком случае нарядитесь — ка простым рабочим и будьте готовы к довольно — таки утомительной работе. Сегодня он придет снова ко мне, но вы будете уже загримированным и не подходите на всякий случай близко к нам.
Сказав это, он надел шляпу и вышел, обещав вернуться через несколько минут.
Действительно, скоро он вернулся.
— Ну, вот я и узнал адрес Бахтадьяна, — весело произнес он. — Оказывается, он живет здесь же, на краю поселка, но только очень редко бывает дома. Пока, Ватсон, давайте закусим, а там уже примемся за дело.
Мы поели холодной телятины, ростбифу и ветчины, запили это все доброй порцией лафита, и с помощью Холмса я принялся приводить себя в другой вид.
Высокие смазные сапоги, полосатые старые шаровары и парусиновая блуза с картузом составили мой костюм.
А несколько штрихов, проведенные искусной рукой Холмса по моему лицу, и рыжеволосый парик да маленькая бородка сделали меня совершенно неузнаваемым.
Покончив с переодеванием, я вышел в магазин и сел в темном углу на кульке с солью.
В это время сам Холмс надел такой же, как и я, костюм, но чтобы скрыть его, накинул поверх его халат.
Вскоре пришел и Бахтадьян.
На меня он не обратил никакого внимания и сразу обратился к Холмсу:
— Ну, сегодня привезут тебе ящиков пять. Товар будет разный, так как разбираться некогда. Берут ящики, какие попало. Привезут, тогда мы с тобой и посмотрим, что там есть.
— Ладно! — произнес Холмс. — Поздно ли привезут? А то ведь мне надо место приготовить.
— Не раньше трех часов ночи, — сказал Бахтадьян. — К этому времени и я подойду.
— Ну, ну.
— А сейчас мне некогда!
— Ступай куда надо! Разве я тебя держу? — произнес Холмс, пожимая плечами.
Бахтадьян ушел.
Становилось темно, и спустя полминуты мы уже с трудом различали силуэт его фигуры, удалявшейся по направлению к станции.
— Ступайте вперед! Не упускайте его из виду! — крикнул мне Холмс, схватывая коробку с гримом.
Я выскочил из квартиры и пустился вслед за Бахтадьяном, в то время как Холмс с быстротой молнии работал над своим лицом.
Следом за Бахтадьяном я пришел на станцию.
Не упуская его из виду, я сел прямо на землю около забора.
В это время ко мне подошел долговязый парень с подстриженными в скобку черными волосами.
Его руки, лицо и костюм были вымазаны углем, делая почти незаметными небольшие черные, щетинистые усы.