Завадский. – Но у вас ведь было производство в департаменте полиции?
Климович. – Собственно расследование по жалобе было. Справка была взята из охранного отделения Петрограда, из которой выяснилось, что действительно, сколько я помню, Петц был арестован по приказанию Белецкого; затем этот Петц был освобожден недели через две. И дело это уже, так сказать, не было предметом моего обследования. А меня, когда я обратился в петроградское охранное отделение, более всего интересовало то, что Петц заявил, что, попав на службу автомобильной роты, будто бы он, по распоряжению охранного отделения и департамента полиции, подвергался преследованию со стороны особого надзора. Я старался выяснить этот вопрос, было ли распоряжение со стороны департамента полиции или охранного отделения, дабы его отменить, если оно до меня было сделано. Но никакого указания, чтобы такое распоряжение это было сделано, я не получал, так что очевидно распоряжение это было симуляцией с чьей-то стороны; чтобы прекратить это, я написал военным властям письмо, что департамент полиции никакого особого стеснения при прохождении военной службы Петцу не делал.
Родичев. – Что вы можете сказать о значении секретаря митрополита Питирима Осипенко, об участии, которое он принимал в разных действиях наружной и внутренней полиции?
Климович. – Я ничего не могу сказать о том, чтобы он принимал какое-нибудь участие в действиях наружной или внутренней полиции. Во всяком случае Осипенко мог принимать участие только в действиях Мануйлова-Манасевича полиции, если можно так выразиться; но в нашей полиции нет.
Председатель. – Что за Мануйлова-Манасевича полиция?
Климович. – Как сказано в письме, которое было послано в Царское Село на имя Вырубовой и напечатано в «Вечернем Времени»; письмо написано машинисткой, под диктовку Мануйлова-Манасевича, появляется Осипенко и распоряжается, чтобы это письмо в Царском Селе было подложено… Это мелкий интриган.
Родичев. – При обысках он присутствовал? Например, в делах Мануйлова-Манасевича выяснилось, что он при обыске присутствовал.
Климович. – Мне кажется, это ошибка; он был у Мануйлова-Манасевича, когда его обыскивали, в гостях, но, в качестве должностного лица, не присутствовал. Это Мануйлов-Манасевич присутствовал на обысках, сам выдавая себя за члена комиссии генерала Батюшина или за уполномоченного председателя Совета Министров. Этому безусловно верить нельзя, и Осипенко никакого отношения не имел.
Родичев. – Какое отношение департамента полиции к военной контр-разведке?
Климович. – Никакого, т.-е. мы оказываем содействие, если нас просят.
Родичев. – А агенты полиции Ратаев и Лебедев – вам известны?
Климович. – Ратаев известен, а Лебедев нет.
Родичев. – Значит, Ратаев был подчинен департаменту полиции?
Климович. – Ратаев когда-то был во главе бюро заграничных агентов.
Родичев. – В 1916 году?
Климович. – В 1916 году. Ратаева, кажется, взяли до моего еще вступления. Ему платили небольшие сравнительно деньги, и он должен был по масонству написать какое-то целое сочинение, но он прислал такую чепуху, что я даже не читал.
Родичев. – Вы знаете, что Ратаев бывал в Швейцарии и действовал в качестве агента русского правительства весной и летом 1916 года?
Климович. – Не знаю. Единственно может быть по масонству что-нибудь.
Родичев. – По какому масонству? Я хотел вас спросить, вы говорите, что вам это совершенно неизвестно, так что посещение Нарышкиной Монтрё вам тоже неизвестно? Вы даже предположения не можете сделать, в какой роли он находился в качестве агента в Швейцарии? Имя его вам тоже неизвестно. А Лебедев?
Климович. – Василий Николаевич,[*] может быть, бывший начальник московского сыскного отделения?
Родичев. – Я не знаю, какой. Вопрос, который я задал, находится в связи с разоблачением Милюкова в своей речи, в которой он свидетельствует, что Ратаев и Лебедев были агентами русского правительства в Швейцарии и постоянно появлялись в салоне Нарышкиной, той г-жи Нарышкиной, покровительством которой в свое время пользовался Штюрмер. Кроме того, мне известно, что военный министр заявил в официальной бумаге, что Ратаев и Лебедев были агентами.
Климович. – Ратаев был пенсионером департамента полиции, это значит, что он выслужил пенсию и жил на покое. Последнее время, до моего еще вступления в департамент полиции, он жаловался на дороговизну жизни, вызванную войной, просил дать ему приватный заработок и, кажется, предложил свои услуги, сколько мне помнится, я говорю, что это меня мало интересовало, потому что это было еще до меня, и я никаких распоряжений по сему не делал, – кажется, по масонству доставлять известные сведения департаменту полиции.
Председатель. – По чьей же инициативе департамент полиции заинтересовался масонством?
Климович. – Не могу сказать; это было еще до меня. Я помню, что при мне посылалось кажется 150, может быть 200 добавочных по старому распоряжению. Он представил какую-то тетрадь, которую заведующий отделом принес, и говорит «Ваше превосходительство, не стоит читать, не ломайте голову: совершенно ничего интересного нет, чепуха». Я сказал: «Чепуха» и не стал читать. Может быть, там и было что-нибудь, но мне неизвестно.
Родичев. – Милюков называл эти два имени в своей речи, а потом я видел письмо военного министра Шуваева к Родзянко, в котором военный министр называл эти два имени, как агентов.
Климович. – Может быть они по военной разведке работали, может быть по шпионажу. Я с этим вопросом незнаком, эта область меня не касалась. Очень может быть…
Родичев. – Теперь по вопросу о провокации. Я хотел вам сказать следующее. Вы упоминали имя Степановой-Дезобри. Вам, вероятно, известна та речь, с которой Степанова обратилась к рабочим Путиловского завода, указывая на то, что война есть дело богачей, в интересах которых она ведется, и что рабочие в этом не заинтересованы, что они, напротив, должны стремиться к миру?
Климович. – Мне эта речь неизвестна; независимо совершенно от того, была ли эта речь, я ни одного из домогательств Дезобри, обращенного ко мне, не удовлетворил, ибо я считал нужным беречь каждую казенную копейку, в которой у меня был дефицит, а не выбрасывать ее совершенно бесплодно. Я считал ее деятельность совершенно бесполезной. Мне речь ее была неизвестна. Тогда бы я считал ее деятельность вредной.
Родичев. – Из дела особого совещания по обороне выяснилось, что на Путиловском заводе действовали, в качестве проповедников против войны и в качестве провокаторов, чины охранного отделения. Вам об этом известно что-нибудь?
Климович. – Нет. Но позвольте мне представить маленькое предположение, которое, может быть, прольет маленький свет, – я не ручаюсь за него: это только предположение. Я думаю, что такое обвинение к чинам охранного отделения не может абсолютно относиться, что чины охранного отделения готовы принять на себя всю вину, которая есть на охранном отделении, но зачем же… (не договаривает). Тут было при контр-разведке отделение под литерой «А», какие-то организации, я не знаю, что это было, они должны были настроение дать рабочим, но, словом, рабочая информационная организация, маленькая, состоящая приблизительно из 100 человек. Я знаю об этом деле, потому что начальник охранного отделения докладывал мне и просил нашего протеста против такого действия контр-разведочного отделения, если не ошибаюсь, – капитана Смирнова[*]. Их два, один полковник Якубович[*], а другой Смирнов[*] при главном управлении генерального штаба. Может быть, я ошибаюсь в фамилиях, я боюсь соврать, но я знаю, что он добывал какие-то информации о настроении рабочей среды. Вот эти именно, никем не руководимые, около ста агентов собирались в какой-то сборной комнате и все сообща получали какие-то инструкции. Потом генерал Глобачев говорил, что замечается какое-то нежелательное влияние этих господ на рабочую среду, может быть, незлостное, но нежелательное; они желают получить популярность и стать демагогами. И то, что вы изволили сказать, относится, может быть, к деятельности этой организации, потому что самая структура политического сыска, которая была в деятельности охранного отделения, исключает возможность обвинения в таких действиях сотрудников и агентов: те занимаются конспирацией, а не прямо…
Председатель. – Скажите, соответствующее дело есть в охранном отделении в связи с докладом Глобачева о деятельности этой организации?