Читать интересную книгу Двойник китайского императора - Рауль Мир-Хайдаров

Так крепко сплелось личное и государственное, долг и милосердие, что Пулат Муминович, откро-венно говоря, растерялся. Но ситуация разрядилась неожиданным образом: его пригласили в обком пар-тии на беседу с самим Тилляходжаевым. И выручил его тогда, вспоминает Пулат Муминович, начальник милиции Халтаев.

Часть III

Через год после разнузданной пьянки в доме секретаря обкома Пулат Муминович отдыхал у моря, в санатории "Форос", недалеко от Ялты. Прекрасная здравница закрытого типа находилась на берегу мо-ря, в роскошном саду. Рядом проходила граница, что весьма кстати для важных отдыхающих, и по-сторонних тут не было, одна вышколенная обслуга, контингент же однороден -- партийная номенклатура. Работают в своей среде, живут среди себе подобных и отдыхают также замкнуто, кастово.

Здесь он познакомился с одним высокопостав-ленным работником аппарата ЦК Компартии Ка-захстана, сдружились они при весьма любопытных обстоятельствах. Пулат Муминович на второй день после ужина одиноко стоял возле розария, разду-мывая, куда бы пойти, то ли в кино, то ли в бильярдную, когда к нему подошел этот самый че-ловек и поздоровался на чистейшем узбекском языке. Оказалось, он родом из Чимкента, где бок о бок давно, уже не одно столетие, живут казахи и узбеки.

Не успели они разговориться, как новый зна-комый вдруг сказал, вроде бы некстати:

-- Как велика сила дружбы народов, как она расцвела!

Пулат Муминович от неожиданности чуть не вы-ронил бутылку минеральной воды, что давали им на ночь. "Мне только пустой трескотни недоставало на отдыхе", -- подумал он, теряя интерес к импо-зантному товарищу и сожалея о знакомстве.

Но тот, умело выдержав паузу, продолжил:

-- Посмотрите, вон два якута -- они не спеша отправились в бильярдную. Вот шумные армяне столпились вокруг рослого мужчины в светлом костюме, а грузины расположились в той дальней беседке -- они облюбовали ее сразу; сейчас, навер-ное, кто-то принесет вино, и они будут петь гру-стные, протяжные песни -- хотелось бы попасть к ним в компанию. Дальше -- степенные латыши в галстуках чинно выхаживают на аллеях, их чуть меньше, чем армян и грузин; эстонцев прибли-зительно столько же, но пока они избегают тесных контактов и с латышами, и с литовцами -- я на-блюдаю за ними уже неделю. А вон украинцы -- их так много, что они держатся несколькими ком-паниями. Подобный расклад можно продолжить, но ограничусь, вы и сами все видите, остается -- Восток, Средняя Азия, вот я и присоединился к вам -- теперь и мы наглядно демонстрируем ве-ликую дружбу народов.

-- Не боитесь? -- спросил Пулат Муминович на всякий случай, словно осаживая того, страшась про-вокаций.

-- Нет, не боюсь, область национальных отно-шений -- моя профессия. Я доктор наук, крупный авторитет в республике.

-- Любопытно, в своих трудах вы излагаете по-добные же мысли?

-- Упаси господь, идеология -- одно, а жизнь -- другое. Мы, ученые, вроде соревнуемся, кто дальше уведет ее от реальности.

-- Ну, вы преуспели, доктор все-таки...

-- Не скажите, кто преуспел, -- уже академик, член-корр...

И оба рассмеялись.

Злой, острый ум оказался у нового знакомого; жаль, что цинизм уже съел его душу, подумал в первый же вечер Махмудов.

Нет, сегодня Пулат Муминович вспомнил К. совсем не из-за возникших в стране сложных на-циональных отношений, тогда даже сам К. при невероятном цинизме, наверное, не предполагал возможных событий в родной Алма-Ате. Никто, кроме самих армян и азербайджанцев, не знал и о существовании Карабаха. Кто мог предвидеть вол-нения на национальной почве в республиках При-балтики? А проблема языка, заостренная украин-скими и белорусскими писателями! Впрочем, эта проблема касалась и его родной республики, Уз-бекистана. А волнения крымских татар, требующих возврата на Родину...

Пулат Муминович вспомнил К. по другому по-воду. Работал тот в аппарате ЦК долго и собирался там просидеть до глубокой старости. Надежно, вы-годно, удобно -- даже лучше, чем в сберкассе, шутил таким образом сам К. За годы работы в аппарате, сменив несколько параллельных отделов, как никто другой, К. знал закулисную жизнь партийной элиты, высших эшелонов власти в республике. В том, что он умен, наблюдателен, ему трудно было отказать. Темой он владел -- по выражению самого К.

Конечно, постоянно общаясь, они не могли не обсуждать положение дел у себя в республиках, не говорить о своих лидерах, хорошо известных в стра-не, между которыми шло негласное соперничество во всем. Один из них остро переживал свое затя-нувшееся не по сроку кандидатство в члены По-литбюро -оба отдыхающих это хорошо знали.

Пулат Муминович, находившийся с прошлого года в щекотливом положении и человек куда более осторожный, чем К., больше слушал, мотал на ус, отдавал инициативу в разговорах товарищу из Ал-ма-Аты. Всякий раз, если беседа об Узбекистане приобретала остроту, он говорил:

-- Уважаемый К., что я могу знать из своего районного захолустья, мое дело: привесы, надои, центнеры, посевная, уборочная, тепло, газ, жалобы низов. Большая политика идет мимо нас...

Человек из Казахстана, наверное, догадывался, что Пулат Муминович уходит от разговора, но у каждого в жизни свои резоны, а время тогда еще располагало к откровениям. Впрочем, не исключено, что К. знал об Узбекистане гораздо больше, чем Махмудов, -- Чимкент всего в полутора часах езды от Ташкента.

Как бы то ни было, К. постоянно крутился возле острых и опасных тем, что не раз настораживало секретаря райкома с урезанными правами, но, види-мо, что-то жгло того изнутри, и он шел то ли к своей погибели, то ли к взлету, если, конечно, вре-мена изменятся. Рискованные они вели беседы.

Однажды по какому-то поводу у Пулата Муминовича вырвалось:

-- А у нас все дела, особенно кадровые, решает только первый -секретарей ЦК меняет по своему усмотрению.

К. задумчиво произнес:

-- Прекрасно -- сам решает проблемы.

Пулат Муминович вспылил:

-- Не пойму, все это похоже на беспринципность: то вы за коллегиальность, за партийную демокра-тию, то за ханское единовластие, что же тут хоро-шего?

К. не растерялся -- видимо, он ожидал такую ре-акцию.

-- Дело в том, мой дорогой курортный друг, что у нас республикой руководит не первый, а его помощник, -- вот что ужасно. Секретарями ЦК, де-путатами помыкает по существу авантюрист, казах-ский Гришка Распутин. Беспринципный и алчный человек, он даже личную почту Кунаева и политбюро вскрывает, -- какие могут быть тут государственные тайны...

-- Как -- помощник? -- Пулат Муминович не ве-рил своим ушам: скажи кто другой, он бы поднял того на смех, но К. знал, что говорил.

-- Да, да, помощник, самый простой, для полной объективности добавим еще одного человека, име-ющего на первого тоже огромное влияние. Некий полковник, начальник особого патрульного дивизиона ГАИ, сопровождающий хозяина республики по-всюду. Вот они вдвоем, опираясь на свои джузы, по существу и правят Казахстаном, хотя казахов в республике -- одна треть населения.

В тот вечер в "Форосе" Пулат Муминович долго анализировал сказанное К.; тот даже не взял с него слово, что разговор останется между ними, как за-ведено в подобных случаях. Но сомнения разреши-лись неожиданным образом: вспомнил, что однажды в "Правде", осенью 1964 года, -- он ясно видел раз-ворот третьей страницы, такое она произвела на него впечатление, -читал большую уничтожающую статью о казахстанском руководителе, о методах его правления: он просто во всех областях посадил род-ственников, друзей, людей из своего джуза, и все они назывались в газете пофамильно, хотя длинный список включал лишь секретарей обкомов, горкомов и должностных лиц на правительственном уровне.

И вот почти через двадцать лет, узнав от К. о новом витке правления хозяина республики, Пулат Муминович не удивился -- все сходилось.

Поразился он запоздало одному: как же после разгромной статьи (в прежнее время порядочные люди стрелялись или, как минимум, подавали в отставку) этот руководитель уцелел: все-таки "Прав-да" -- орган ЦК КПСС?

Странно, что такая логичная мысль никогда не приходила ему в голову раньше, а задумался он лишь в "Форосе", с подачи К. Ответ, конечно, нашелся, единственный и верный.

После выступления "Правды" через месяц в Кремле сменилась власть, Хрущева скинул Брежнев, личный друг Кунаева. Явилась новая догадка -- не причастен ли и сам казахстанский правитель к не-ожиданному падению Хрущева и взлету своего друга Леонида Ильича?

Но столь откровенный вопрос испугал Пулата Муминовича, и он схоронил его в душе. Он даже не посмел поинтересоваться на этот счет у К. -- тот наверняка прояснил бы ситуацию...

Но сейчас глубокой ночью во дворе своего дома ему уже не нужны были какие-то дополнительные разъяснения: ведь, читая о декабрьских событиях позапрошлого года в Алма-Ате, когда всплыло на поверхность все о первом секретаре ЦК и подтвер-дилось сказанное пять лет назад К. и о помощнике, и о полковнике, он знал даже такое, о чем вряд ли догадывался и сам К. На деле и соперничество с Рашидовым оказалось показным, на публику, -- ладили они между собой вполне. Установлено, что хозяин Казахстана отправил в Ташкент на воспи-тание своего племянника -- совсем в традициях хан-ского Востока. И племянник получил пост началь-ника общепита столицы -- возможно, привередливый читатель усмехнется: тоже мне, мол, пост. Но не следует торопиться с выводами: владыка знал, чем одаривал. Только один из подчиненных племянника, некий Насыр-ака, возглавлявший районный обще-пит в старом городе, за свои личные деньги по-строил под Ташкентом свинокомплекс стоимостью полмиллиона рублей. С размахом жил человек, не ждал решения Продовольственной программы, знал, что с лихвой окупит вложенное. Удвоил, утроил бы капитал, да времена изменились. Пришлось госу-дарству взять на баланс нигде не зарегистрирован-ный объект -- и такие подарки случаются.