Читать интересную книгу Двойник китайского императора - Рауль Мир-Хайдаров

Напряжение, на миг возникшее в кабинете, раз-рядила секретарша, пригласила к чаю. Во внутрен-нем дворике райкома, в саду, накрыли стол. И за столом Арипов делал намеки секретарю обкома, что пора переходить в решительную атаку, а не ходить словесными кругами вокруг да около, но непонятно, почему Тилляходжаев так и не решился ничего ска-зать Пулату Муминовичу открытым текстом, а ведь он знал о цели приезда аксайского хана. Только уже вставая из-за стола, оправдывая свое малодушие, обронил нехотя:

-- И все-таки, Пулат Муминович, покажите нам, с чего начинаете, -- тайн от секретаря обкома у вас не должно быть.

На конезавод, расположенный в колхозе "Мос-ква", прибыли через полчаса. Когда входили на тер-риторию, Пулат Муминович заметил, что вслед за высокими гостями двинулись люди из джипа -- до сих пор они держались в отдалении.

Неожиданных визитеров встретил ветеринар и директор в одном лице Фархад Ибрагимов, извест-ный в прошлом не только в стране, но и за рубежом наездник. Увидев Арипова, он побледнел и укориз-ненно посмотрел на Пулата Муминовича: мол, что же ты меня не предупредил. Фархад поздоровался со всеми за руку, но Арипову руки не подал -- вроде как не заметил. Пулат Муминович увидел, как от гнева пятнами покрылось лицо аксайского хана, но сдержался хан, затаил обиду.

Пять лет назад Арипов приглашал Фархада к себе на работу, на такую же, что и у Пулата Му-миновича, но Ибрагимов, пробыв две недели в Ак-сае, несмотря ни на какие уговоры, щедрые посулы и угрозы, ушел, сказав: я холуем не могу служить и за полторы тысячи рублей -- такую ставку опре-делил ему аксайский хан. Крепко они повздорили тогда в конюшне, где стояли любимые лошади Акмаля-ака. Арипов привычно замахнулся плетью, как делал много раз на дню, хотел ударить строптивого Ибрагимова, да не вышло -- перехватил Фархад плетку, сломал ее и бросил в денник к необъез-женной лошади. Поздновато вбежали телохранители, успел испортить настроение Арипову бывший на-ездник, сказал все, что о нем думает, но бока Фархаду крепко тогда намяли -- с месяц валялся в больнице.

"Не в больницу его надо было отправить, а в мою подземную тюрьму и приковать цепью к ре-шетке", -- зло подумал Арипов, не ожидавший встре-тить здесь своего бывшего конюшенного.

Медленно двинулись вдоль денников, молодняк шарахался, косил глазами, неожиданно ржал -- та-кого количества людей в конюшне они не видели. Фархад особенно оберегал эту ферму, боялся любой инфекции, не любил, когда подкармливали довер-чивых скакунов, -- здесь стояли лучшие лошади, его надежда.

Тилляходжаев на конезавод приехал впервые и теперь вроде сожалел, что не может сам представить высокому гостю свое хозяйство, но по привычке шел впереди и отделывался восторженными сло-вами:

-- Смотри, Акмаль, какой красавец!

Или:

-- Вот это жеребец, настоящий Буцефал!

Но Арипов не слышал никого, забыл даже про Фархада, взгляд его тянулся вперед. Как только про-шли в глубь конюшни, он обогнал Наполеона и чуть ли не бегом кинулся вдоль свежевыкрашенных денников.

-- Вот он, Абрек! -- закричал вдруг радостно и, не дожидаясь торопившегося вслед секретаря обкома, вошел в стойло к знаменитому Абреку.

Фархад, державшийся рядом с Пулатом Муминовичем, не ожидал от гостя такой прыти и невольно крикнул:

-- Выйдите немедленно из клети, Абрек в не-дельном карантине!

Но Арипов уже ничего не слышал, он гладил шею гнедого красавца и шептал как одурманенный:

-- Абрек, милый, конь мой золотой, я нашел тебя.

И странно: строптивый Абрек склонил к нему изящную шею и терся нежной губой о лицо Арипова.

-- Признал, признал меня сразу! -- ошалело завопил Арипов, как только все собрались у денника.

Фархад попытался войти вслед за Ариповым в клеть, но Пулат Муминович, почувствовав недоброе, ухватил Ибрагимова за руку и удивился, как трясло от волнения бывшего жокея.

Прошло пять минут, десять. Арипов, словно забыв про людей, разговаривал с Абреком. Анвар Абидович обратился к Акмалю-ака раз, другой, но тот никак не прореагировал, а войти в стойло к Абреку, как вошел Арипов, не решался -слышал, что Абрек не совсем управляемый жеребец, боялись его даже конюхи.

Пока все наблюдали, как гордый Абрек ластится к незнакомому человеку, люди из джипа подошли вплотную к деннику, и Арипов, неожиданно повер-нувшись, приказал:

-- Уздечку мне!

Кто-то из сопровождающих услужливо подал не-обыкновенной красоты уздечку, тяжелую от сереб-ряных шишаков и ярко-красных полудрагоценных камней.

-- Нравится? -- спросил Арипов, все еще продол-жая играть с Абреком, и конь как бы согласно кивнул головой и легко дал возможность взнуздать себя.

Люди в проходе конюшни аж ахнули -- Абрек не был так покорен даже с конюхами, выхаживав-шими его с рождения. Удивительную власть и по-нимание лошади демонстрировал Арипов -- навер-ное, он с ними ладил лучше, чем с людьми.

Фархад, завороженный, как и все, наблюдал сцену в деннике и удивлялся поведению Абрека: он-то знал знаменитого ахалтекинца другим.

Но когда хозяин Аксая стал выводить лошадь под уздцы из стойла, Фархад словно скинул оце-пенение гипноза и, вырвав руку из руки секретаря райкома, кинулся навстречу с криком:

-- Не дам!

Раскинув руки, он прикрыл собой дверь денника, не давая Арипову возможности выйти с конем. Все случилось так неожиданно и всех так размагнитила сцена игры Арипова с Абреком, что телохранители аксайского хана замешкались. Опомнились они только тогда, когда Арипов сам с силой толкнул в грудь Фархада и приказал:

-- С дороги, собака!

Но Фархад и не думал выпускать незваного гостя с конем. Арипов увидел те же пылающие гневом глаза, как и пять лет назад, когда избивали бывшего чемпиона в Аксае.

-- Что же вы стоите, уберите этого сумасшед-шего конюха с дороги!

И нукеры втроем навалились на Фархада сзади.

Не успел Арипов сделать с Абреком и десяти шагов к выходу, как Фархад, разбросав державших его людей, вырвался и, догнав коня, вцепился в уздечку:

-- Нет, Абрека ты для своей прихоти не полу-чишь, конь принадлежит государству!

-- Какому государству? -- переспросил Арипов вполне искренне, не понимая настойчивости Фархада. И вдруг он в мгновение налился злобой. Лицо вновь пошло красными пятнами -- видимо, вспомнил свое унижение, когда этот конюх, лошадник, полчаса назад не подал ему руки, и неожиданно для всех окружа-ющих он ударил плетью, которую никогда не вы-пускал из рук, Фархада прямо по лицу. Страшной силы удар рассек бровь и затронул левый глаз -Фархад невольно прикрыл глаза ладонью, а обезу-мевший от злобы аксайский хан продолжал стегать его плетью. Первым кинулся спасать директора ко-незавода Наполеон -- он ближе всех находился к вы-сокому гостю, но Арипов резко оттолкнул секретаря обкома: мол, не вмешивайся не в свои дела. Тилляходжаев знал, что в гневе тот может забить человека до смерти, и вновь попытался остановить разошед-шегося любителя чистопородных скакунов.

-- Ах, и ты, оказывается, заодно с ним, -- вдруг взъярился гость и ударил плетью Анвара Абидовича, да так сильно, что пиджак на его плечах с треском лопнул, и тут уж распоясавшегося хана сгреб в охапку Пулат Муминович.

Страшная, жуткая до неправдоподобия сцена...

Откровения К., из которых следовало, что даже такой большой человек, как Кунаев, член Политбю-ро, первый секретарь ЦК огромной республики, вы-ходит, марионетка в руках помощника-авантюриста и полковника из ГАИ, сняли напряжение с души -- мысль о самоубийстве пропала окончательно. "Что я хочу изменить, чего добиться, -- рассуждал он в ту бессонную ночь под шум штормящего моря, -- если люди выше меня, проповедуя одно, живут и думают совсем иначе".

Конечно, он, как и всякий другой человек, жи-вущий в республике и мало-мальски соприкасаю-щийся с рычагами власти, слышал об Арипове. Но все казалось таким бредом, нелепицей, что не хо-телось верить, да и мало походило на правду. Го-ворили, что однажды в Аксай не пустили нового секретаря обкома партии. Такие же парни, как те из джипа, спросили у шлагбаума:

-- Кто такой, зачем, с какой целью? -- хотя об-комовская машина с тремя гордыми нулями гово-рила сама за себя.

Пришлось секретарю обкома, как мальчишке, объяснять, кто он такой и по какому поводу едет в Аксай. Но и доклад и предъявление документов ничего не решили.

-- Езжай, дядя, домой и запомни: к нам ездят только по приглашению, а сегодня Акмаль-ака за-нят, велел не беспокоить.

Так и уехал хозяин области, член ЦК, депутат Верховного Совета СССР несолоно хлебавши.

Через несколько дней произошла еще одна стыч-ка с владыкой Аксая, и секретарь обкома собрал экстренное бюро, пригласил строптивого директора скромного агропромышленного объединения, чтобы поговорить как коммунист с коммунистом. Про-ждали члены бюро обкома час, другой -- нет Акмаля Арипова; послали начальника областной милиции, генерала, и тот вернулся ни с чем: и генерал не указ. Тогда секретарь обкома написал собственно-ручно грозную записку и послал нового гонца. Через час записка вернулась назад -- на обратной стороне малограмотный хан последними матюками отматерил партийного лидера области, обозвал щенком и дал срок угомониться: мол, в противном случае он за его жизнь не ручается.