отрекся от нее еще на суде, так что дома ее точно не примут. И замуж ее не возьмут…
– А ты, господин?
Теодор долго молчал, задумчиво вертя в руке килик с вином.
– Она мне нравится… Но…
– Тебе нужна любовница, а не жена? – язвительно спросил Леша, но тут же опомнился. – Извини… Я не хотел…
Теодор лишь устало махнул рукой:
– Да, ты прав. Я еще не думал о женитьбе. Но теперь… Ты знаешь, какой у нее смех? Этого не передать… Я бы очень хотел снова его услышать… – он мечтательно зажмурился и стал тереть ладонями лицо. – Я видел Агаристу сегодня. Мельком. Удалось сказать ей, что приговор отсрочен. Но она даже не улыбнулась.
Снова повисла пауза. Теодор о чем-то сосредоточенно размышлял.
– Будь я настоящим афинянином, никогда бы на ней не женился… Но теперь…
– Прости, господин, разве ты метек?
Теодор усмехнулся:
– Нет. Я еще лучше. Я «нотэ» – бастард.
– Внебрачный ребенок? – невольно спросил Алексей и осекся.
Но собеседник совершенно не обиделся:
– Нет, я законный сын своих родителей. В детстве я был уверен, что я настоящий афинянин. Я воевал за этот город, исполнял литургии…
– Что же случилось?
– Жадность. Простая человеческая жадность и глупость.
– Расскажи?
– Особо нечего рассказывать. Один политик решил избавиться от другого и провел закон, по которому гражданином является только тот, кто рожден от афинских граждан. Когда нужно было защищать город, никого особо это не интересовало. А вот когда египетский царь прислал зерно в подарок для афинян, все ринулись изучать родословные соседей.
– А ты?
– Моя мама родилась в Афинах, но ее мать, моя бабка, была македонянкой. Я и сам не знал об этом, пока добрые люди не разнюхали. Всю жизнь я любил и боготворил этот город, и вдруг оказалось, что я чужак. Это было лет пятнадцать назад. Что в городе творилось – не описать. Сотни человек продали в рабство только за то, что незаконно назывались гражданами. Я тогда, чтобы не гневить судьбу, отправился проведать родственников своей бабки, в Македонию.
– Какая несправедливость! – возмутился Леша.
– Все в воле богов! Знаешь, в Македонии вовсе не так плохо, как я думал. Там у меня действительно нашлись родственники. Помогли обустроиться. А вскоре и наследство неплохое привалило. Зато теперь я свой человек и в Афинах, и в Македонии. В торговле очень помогает.
– И что? Ты возьмешь Агаристу с собой? В Македонию?
Теодор мрачно взглянул на Алексея:
– Не знаю… Сначала нужно добиться ее освобождения.
Он еще долго рассказывал о Македонии. По его словам, это был довольно дикий, бедный, хотя и живописный край. Теодор с восхищением описывал густые леса и великую гору Олимп, возвышающуюся над страной.
Наконец, Леша спохватился, что засиделся в харчевне. В доме Тофона могли запереть дверь, и тогда не обойтись без долгих объяснений. Быстро простившись с Теодором, Алексей побежал домой.
8
Утром, набравшись храбрости, Леша подошел к Тофону и после недолгого разговора о мастерской осторожно спросил:
– Господин, ты доволен моей работой?
– Да, Алексиус. Благодарение Гермесу, из тебя вышел хороший управляющий. Ты смышленый и иногда выдаешь отличные идеи.
– Могу ли я… надеяться, что со временем получу свободу? Может, я сумею накопить денег и выкупиться? Что еще я могу сделать?
Тофон засмеялся:
– Ты очень умный юноша с большими способностями и обширными знаниями. С моей стороны было бы недостойно не дать тебе свободы. Кроме того, своей работой ты уже не раз вернул мне те шесть мин, что я заплатил за тебя. Так что, разумеется, я не буду требовать с тебя выкуп.
Сердце в Лешиной груди бешено колотилось от радости – он с трудом сдерживал ликование.
– Кстати, – продолжал хозяин с улыбкой, – за тебя мне сулили целое состояние: Теодор вчера предлагал сорок мин! Но не дело думать о деньгах, когда речь идет о чести и добродетели.
– Спасибо, господин! Клянусь богами… – Леша искал слова для излияния переполнявшей его благодарности.
Но Тофон жестом остановил его:
– Не стоит. Уверен, это будет заслуженная награда! Однако, разумеется, мы оба понимаем, что ты еще слишком молод. С моей стороны будет просто бесчестным выставить тебя из дому наивным юнцом, не знающим жизни. Я подыщу тебе жену из метеков – у меня на примете есть несколько хороших девушек. Ты остепенишься, наберешься опыта… И когда станешь зрелым, самостоятельным мужем, я отпущу тебя. Разумеется, ты и свободным будешь работать на меня, и тебе не нужно будет заботиться о хлебе насущном.
Нехорошее подозрение кольнуло сердце, и Леша, затаив дыхание, спросил:
– А как скоро, по-твоему, господин, я стану зрелым мужем?
Старый эллин улыбнулся:
– Снова убеждаюсь в своей правоте: ты молод, горяч, нетерпелив… О, благословенная юность! Я иногда завидую молодым…
Леша похолодел.
Эллин похлопал его по плечу:
– Думаю, лет через десять – пятнадцать ты станешь свободным! Весь мир будет открыт для тебя!
Десять лет! Эти слова разлетелись в голове тысячью осколков, затмевая разум. Леше хотелось возразить, уточнить, попросить, закричать… Но, бросив взгляд на самодовольно улыбающегося хозяина, он понял, что его не поймут. Подобное предложение со стороны Тофона и так, очевидно, было проявлением беспримерной щедрости, и все последующие просьбы могли только обидеть эллина. Алексей сжал зубы, зажмурился, чтобы сдержать наворачивающиеся слезы бессилия, и попытался изобразить радость.
Весь день Леша ходил словно в тумане. В голове крутилась только одна фраза: «Десять лет…» Эти слова неотрывно преследовали Алексея, кололи равнодушной неотвратимостью и холодным безразличием, но постепенно развеялись и исчезли в холодном вечернем сумраке, оставив после себя лишь одно слово – побег!
Глава 12
1
Леша задумчиво брел по Панафинейской дороге. Ветер уже разогнал утреннюю поволоку облаков, и солнце обжигало город своими лучами. Но агора была полна жизни. Миновав алтарь Двенадцати богов, он заглянул на рынок в поисках карты Эллады. Уже две дюжины дней ему не попадалось подходящей карты, чтобы сориентироваться, спланировать дальнейшие действия и наконец выяснить, что же это за река – Танаис.
Потолкавшись в лавках, где продавались свитки с различными сочинениями и письменные принадлежности, и снова не найдя ничего стоящего, Алексей стал пробираться сквозь толпу, к тому краю Стоа Пойкиле, который был ближе к акрополю. Леша очень любил отдыхать в тени портика и разглядывать стены, разрисованные изображениями великих сражений древности. Здесь собирались сплетники и путешественники со всех концов Эллады, делились новостями, слухами и мнениями о тех безобразиях, что творились в мире.
– Если мы позволим мегарцам заходить в наши гавани и торговать с Афинами и их