союзниками, это отсрочит войну с пелопонесцами и даст нам время на подготовку, – убеждал столпившихся эллинов невысокий безбородый мужчина.
– Нет, почтенный Филокл, ты не прав! Спартанцы боятся, что Афины набирают силу. Война будет в любом случае, а уступив им один раз, мы выкажем слабость и перед пелопонесцами, и перед нашими союзниками. Некоторые союзные города и так уже отказываются платить взносы на поддержание союза и поставлять корабли…
– Конечно, нам не нравится бесконечно давать вам деньги! – раздался визгливый голос худощавого старца в ярко-алом гиматии. – На них вы украшаете свой город, – старик махнул рукой, указывая на возвышавшийся над городом Парфенон.
– Этот жулик Фидий выдоил у вас тысячу талантов за одну только статую Афины! – поддержал возмущение старика взлохмаченный молодой человек. – На эти деньги вы должны защищать нас!
Толпа загудела, раздался свист.
– И эти фессалийцы еще смеют попрекать нас!?
– Где была ваша смелость, когда мы топили варваров у Саламина!?
– В это время их жены ублажали персов, а мужчины собирали для варваров урожай!
Разгорался скандал. Несколько фессалийцев, красных от ярости, сбились в кучку и отругивались от наседавшей толпы.
Филокл успокаивающе поднял руки:
– Тише, тише, афиняне! Не позорьтесь и не срамите наших союзников!
Гомон стал стихать.
– Вы не правы, почтенные, – обратился Филокл теперь уже к фессалийцам. – Недавно на народном собрании слушали отчет о расходовании денег на флот. За последние полгода только на его содержание было потрачено шестьсот талантов, а прибавьте к этому еще и постройку новых кораблей!
– Ха! Да одни Лаврионские рудники дают вам не меньше тысячи талантов в год!
– Клянусь богами, это уж слишком! Не следует вам лезть в нашу казну! Лаврионские рудники наши! И доходы от них мы будем тратить по собственному усмотрению!
Спорщиков было уже не остановить. Послышались брань и истошные вопли – кого-то схватили за волосы. Вскоре раздался гулкий топот сбегающихся стражников. Скифы, из которых состояла следящая за порядком стража, умело и аккуратно скрутили особенно рьяных спорщиков. С фессалийцами не церемонились, и пара иноземцев получили дубинками под ребра.
Решив, что ничего интересного здесь больше не увидит, Алексей осторожно выбрался из толпы и побрел к акрополю.
Трудно понять, что тянуло его туда. Наверное, в безмолвном окружении величественных храмов мыслилось яснее, да и вид сверху открывался просто великолепный. А сейчас ему нужно было спокойно подумать. Сделав пару глотков воды из священного источника и поймав на себе тяжелый взгляд патруля скифской полиции, охранявшей монетный двор – аргирокопион, Леша стал подниматься по украшенной мрамором лестнице.
2
Привычно принеся в жертву Палладе пару медяков и поклонившись жрецам, Алексей двинулся к Парфенону. Неожиданно он спросил себя, зачем выбросил на ветер стоимость приличного обеда в хорошей харчевне? Понятно, что для маскировки… Но все же было в этом ритуале что-то по-настоящему важное, даже спасительное. Словно он действительно хотел умилостивить неведомые силы, управляющие этим миром. Леша отчаянно нуждался в помощи и поддержке. Но когда все отворачиваются от тебя, остается лишь обращаться к богам.
Алексей вздохнул и посмотрел вдаль – на далекое сизое море, едва виднеющееся на горизонте, на зелень садов, на тоненькие ниточки Длинных стен, убегающих к Пирею. Там, в шумном и беспокойном, никогда не смолкающем гомоне морских ворот Афин, был его шанс. Леша улыбнулся, предвкушая свободу.
Обещание освободить Алексея через десять лет дорого обошлось Тофону. Дорого – в прямом смысле: Леша и раньше продавал товар на сторону, теперь же эта торговля достигла поистине грандиозных масштабов. Очень много времени он проводил в Пирее под предлогом развития экспортных поставок. Леша познакомился с торговцами из других городов, надеясь сбежать на каком-нибудь корабле. И купцы принимали его за свободного метека, в чем он, разумеется, не спешил их разубеждать.
Первоочередная задача была очевидна. Нужно добраться до греческих колоний возле устья Танаиса, на берегу которого он спрятал микропленку. Пока Леша не нашел карты, не было возможности четко определить город, который станет его целью. Взвесив все, он решил подыскать корабль, идущий в Таврию или хотя бы в Гелеспонт. А дальше действовать по обстановке.
Планируя побег, Алексей решил создать несколько тайников, чтобы не рисковать. Часть вещей он спрятал в каморке, которую Тофон выделил ему в доме, и теперь нужно было сделать еще два тайника: один – неподалеку от Пирея, а другой – где-нибудь у подножья Акрополя. В каждом он хотел спрятать самые необходимые вещи: деньги, оружие и одежду – на случай, если при побеге не будет возможности добраться до остальных.
Алексей задумчиво смотрел на раскинувшиеся внизу оживленные кварталы Афин. Скоро, очень скоро он исчезнет из этого города. Предвкушение свободы наполняло душу радостью и надеждой, но отчего-то было и немного грустно. Почему-то не хотелось покидать этот прекрасный город с громадой акрополя, возвышавшейся в самом сердце, с бурлящим гомоном агоры, даже с тяжелой суровостью ареопага. Город, наполненный мужеством, красотой и благородством, но вместе с тем жестокий, суеверный и беспощадный. Почему-то не хотелось терять философских бесед с мудрым, но по-детски наивным Тофоном, доброй опеки Ифигении, занудных жалоб Тимокла. Все это стало для Алексея маленьким островком стабильности в этом чужом и опасном мире. Но больше всего ему не хотелось терять тех редких презрительных взглядов, что дарила ему Пандора. В последнее время он слишком часто ловил себя на мыслях об этой девушке. О, пенорожденная Пейто! Защити мой разум и мое сердце! Проклятье!.. Работать, работать и ни о чем не думать!
Леша бросил прощальный взгляд на Парфенон и побрел вниз.
3
Когда Леша проходил мимо харчевни, оттуда пахнуло ароматом жареной рыбы с луком. Он сглотнул слюну и остановился в раздумьях. С утра у него во рту не было и маковой росинки, и уже давно пора было перекусить. Алексей осторожно огляделся и собрался было прошмыгнуть в гостеприимно распахнутую дверь, но его внимание привлекли крики глашатая, доносившиеся с площади.
Государственный раб в рваном, засаленном хитоне хрипло кричал в окружавшую его толпу:
– Почтенный Пассий, сын Фиддипида, из Платеи, извещает о том, что у него ушел раб! Звать раба Драпед, откликается также на имя Ном! Роста невысокого, волос черный, короткий, возрастом юн, телом худощав! Говорит на ионическом наречии! Одет в белый хитон! С собой унес десять драхм и серебряную чашу лидийской работы! Кто скажет, где раб, – получит тридцать драхм, кто приведет его – получит вдвое! Кому есть, что сообщить, обращайтесь к архонту Гиппию!
Алексей задумчиво почесал затылок. Надо же, прислали гонца из самой Платеи, а это