– Саша?! Что ты с собой сделала?!
К ней направился мужчина лет тридцати пяти, с седыми висками.
При виде таких мужчин все красавицы обычно замирают, а потом в спешке начинают припудривать носик. Он был невысокий, коренастый, одет в дорогой костюм, белоснежную рубашку с галстуком, в котором поблескивала золотая булавка с бриллиантом. Отличать стекло от настоящих драгоценностей Сашу научила мама, которая знала в этом толк. Мужчина был зол на «жену». Он схватил Сашу за плечи и начал трясти.
– Дурочка, как ты меня напугала! Мне позвонили, сказали, что ты в критическом состоянии, а погода была нелетная, еле добрался!
Мужчина посмотрел в широко раскрытые глаза Саши и вдруг замолчал.
– Да что с тобой? – Он схватил Сашу за руку, потянул молодую женщину к себе и внезапно вздрогнул. – Саша? – испуганно произнес он.
– Да… Но я не ваша жена. – Тут пришло время испугаться Саше. – Юрий Андреевич, давайте пройдем в ординаторскую.
– Нет уж, извольте мне объяснить, где… – голос его прервался.
– Пойдемте! – Саша решительно взяла его за руку, как брала Павлика, когда тот не слушался, и мужчина ей подчинился.
Казалось, что путь до ординаторской они никогда не преодолеют. Оба шли молча, а Саша так и вела его за руку, которая стала влажной и липкой.
В ординаторской было прохладно, с улицы доносился терпкий запах влажной листвы.
– Садитесь, пожалуйста.
Он послушно сел, не отрывая глаз от Саши.
– Ваша жена умерла во время операции, – с трудом проговорила она.
Мужчина тупо смотрел на нее, словно не понимая смысла сказанного.
– Кто ее оперировал? Вы? – наконец севшим голосом спросил он.
– Нет. Александру Степановну оперировал очень хороший специалист. Он лучший хирург нашей клиники, Петр Иванович…
– Кому, кроме меня, сообщили о смерти моей жены? – Он сдвинул брови.
«Странный вопрос. Какое это имеет значение?» – удивилась Саша.
– Я не знаю!
– А кто знает? – гневно крикнул он.
– Вы посидите, пожалуйста. Вот коньяк. Выпейте, чтобы стресс снять. Я сейчас все выясню!
Врачи сидели в сестринской. Когда Саша вошла туда, они уже были навеселе.
– Петр Иванович, кому еще сообщили о смерти пациентки? – спросила девушка, отозвав хирурга в сторону.
– Ни-ко-му! – по слогам, запинаясь, ответил он.
Поняв, что начальник не в состоянии сказать что-либо еще, Саша окинула его ненавидящим взглядом и поспешила обратно.
Юрий Андреевич, распустив галстук и расстегнув ворот рубашки, быстро ходил из угла в угол ординаторской. «Он ведет себя как загнанный зверь. Правда, я никогда не видела загнанного зверя, но, наверное, тот именно так мечется, когда оказывается в западне», – промелькнула в голове Саши неожиданная мысль.
– Никому! – без предисловий заявила она.
– Хорошо. – Он устало потер рукой лоб. – Что вы сегодня делаете?
– Я? – растерялась Саша. – Ничего!
– Поужинайте со мной. Пожалуйста!
– Ну… ладно. А похороны?
– Я распоряжусь… позже.
Саша сняла халат, еще раз посмотрела на бейджик с надписью «Доктор Александра» и, вздохнув, повесила халат в шкаф.
– Я готова.
Возле дверей клиники стоял шикарный черный «Мерседес». Юрий Андреевич открыл дверь и помог Саше сесть.
– В «Царский двор», – бросил он водителю.
– Александра Степановна, вы выглядите как девочка! – произнес вдруг водитель, посмотрев в зеркало заднего вида.
Саша открыла было рот, чтобы возразить, но Юрий Андреевич резко сжал ее руку и глазами показал: молчите.
– Слушай, Вова, не забывайся! Твое дело рулить! – прикрикнул он на водителя.
Саша вырвала руку из цепких пальцев Юрия Андреевича и крепко сжала губы. «Неужели я так похожа на его покойную жену? – с удивлением и некоторым страхом подумала она. – Ну да, ведь сначала он сам меня за нее принял…»
…Хоть Давид неплохо зарабатывал, но в таком богатом ресторане Саша еще никогда не была. Лепнина на стенах сверкала позолотой, огромные хрустальные люстры и светильники искрились разноцветными огоньками, отражаясь в зеркалах, тяжелые бархатные портьеры мягкими складками спускались вниз. Метрдотель проводил гостей к столику в отдельной комнате.
– Можно я закурю? – нервно спросила Саша, окидывая взглядом бьющую в глаза роскошь ресторана.
– Конечно! Саша тоже курила, – задумчиво произнес он.
Саша достала пачку «Мальборо» и зажигалку.
– Моя жена курила «Вог»…
И тут он, перегнувшись через стол так, что его лицо оказалось совсем рядом с Сашиным, заговорил быстро и отрывисто:
– Саша не должна умереть. Мы жили с ней на деньги тестя. Он, жирная свинья, коммунист бывший, наворовал столько, что маленькому городу на сто тысяч населения хватит… Если он узнает, что Сашенька умерла, то лишит меня всего… У меня банк в Швейцарии. Он субсидировал. Вам сколько лет?
– Двадцать девять.
– Неважно, после пластической операции… Понимаете, вы очень похожи на Сашу: рост, фигура, волосы, глаза… Есть, конечно, различия, но их можно подкорректировать. Она почти на десять лет старше вас. Ей должно было в октябре исполниться тридцать девять.
– А вам сколько лет? – неожиданно прервала этот бред Саша.
– Мне? Тридцать два. Она вбила себе в голову, что семь лет – это огромная разница. Ее отец требует наследника, а Саша никак не могла забеременеть. Какие только специалисты не лечили ее от бесплодия! Мне она сказала, что одна «шаманка» велела ей поставить свечи в Киево-Печерской лавре, после чего наступит беременность… Что она наделала? Зачем ей нужно было оперироваться здесь? В Швейцарии такие специалисты!
– Она, наверное, не хотела, чтобы вы ее видели сразу после пластической операции. Ведь это зрелище не для слабонервных, – попыталась оправдать покойную Саша.
– Да, может быть… Что вы будете кушать: рыбу или мясо?
– Салат и кофе. Можно пирожное. После нашего разговора я больше ничего не осилю.
Он подозвал официанта и принялся делать заказ. Саша, ошеломленная, невидящими глазами смотрела перед собой. Она догадалась, что любви к погибшей жене у Юрия Андреевича не было, один расчет! Ей стало так больно за ту Сашу, которая делала все, только бы удержать этого расчетливого мужчину. Она также догадалась, что за предложение последует дальше. Но Юрий Андреевич сделал паузу на еду.
У него были хорошие манеры: он отрезал бифштекс с кровью маленькими кусочками, отрезанный кусочек клал в рот и медленно пережевывал его, запивая красным французским вином. Саша вспомнила, как учила Давида, что мясо, поданное на тарелке, не надо сразу все нарезать на кусочки, а потом, перекладывая вилку в правую руку, быстро засовывать в рот, помогая куском хлеба… Ей до слез захотелось, чтобы вместо этого чужого мужчины здесь оказался Давид. И пусть бы он ел, как умеет, и громко смеялся, не обращая внимания на неодобрительные взгляды посторонних. Она, Саша, больше не сердилась бы за это. Только бы он был рядом с ней, веселый, нежный, любящий.