Серебрякова. Всю инфу мне на стол. Хочу понять, чем дышит.
Упирает в меня требовательный взгляд. Явно вопросы имеет, но доказательств-то нет.
– Есть вероятность, что подставляют Сашку, лбами хотят нас столкнуть. На тебе слежка, Джокер.
– У меня пацаны на уровне. Ярый всех подогнал. Элита. Там карусель вертим. Один другого снимает, так-то не должны засечь.
Кивает. В глазах сталь и хладнокровие. На лице практически полное отсутствие мимики.
– Усиливай охрану, Джокер. Здесь два варианта, – наконец отвечает Кац. – Либо зассал и бежит, как крыса, и тут нужно понять, кто именно напугал и чем. Либо готовит чего и просто шифруется, диверсия на производствах вероятна. На всех предприятиях красный свет включайте. Всех проверять и перепроверять.
Старшие на местах головой отвечают за осечки.
– Я понял, но это, скорее, не ко мне, а к начальнику службы безопасности.
Вскидывает на меня острый взгляд.
– Я с тобой сейчас базарю, пацан, стрелки не переводи.
Секунда требуется, чтобы въехать.
Иван Кац не доверяет никому.
Всех насквозь видит и ненависть мою во взгляде читает. Знает, что не простил ему роковой стрелки. Только этот мужик хитер и чует, что и я по понятиям и жизнь свою ему должен. Не предам. Не пальну, хоть и мог, и в первое время меня конкретно ломало от желания прострелить его черепушку.
Ухмыляется, словно знает, о чем думаю.
– Если Сашка, повторяю, если он отжимать решит мою территорию, то все, что имеет, я отниму у него, а его в расход, Джокер.
В глаза смотрит. Кобра белая, бесцветная башку подняла и капюшон раскрыла.
– Решу проблему, – отвечаю коротко.
– А теперь, Фил, – вспарывает меня взглядом, – скажи, могу ли я тебе доверять?
Удивляюсь резкой смене темы разговора.
– Не понял.
Губы кривит. Прищуривается. Рентген включает.
Ровно встречаю его взгляд. Не собираюсь прогибаться.
– На Димитрия похож, да и на меня в молодости. Кровь горячая. Не косячь, Джокер. Ты на хорошем счету. Свободен.
Глава 35
Иван Кац
Откидываюсь на стеганую спинку своего кресла. Свет от настольной лампы не особо освещает пространство кабинета.
Люблю мрак. Темноту. В ней живут истинные инстинкты, просыпаются страхи.
Вот и теперь я улавливаю определенные эмоции, проскальзывающие на лице Змея.
– В чем напряг? – интересуюсь ровно и заставляю кореша блеснуть чернотой глаз.
– Нам клуб спалили, уже третий раз за месяц инцидент. Короткое, блядь, замыкание. Ищем ниточки. Я приказал ответку кинуть, как сук отловят.
Наблюдаю.
– Найди эти ниточки и под ноль причеши.
– Пацаны землю роют, Царь.
Кладу руку на стол и сжимаю в кулак. Моя власть неоспорима. Решения не меняются. Малейшая слабость и загрызут. Свои же сольют. Контроль превыше всего.
Мне пока нечего сказать.
– Что по Димитрию?
– Конкретно сейчас отжигает в Европе. Шумиху развел нех*вую, все только и базарят, что сутенеры шлюх не успевают подгонять под е*лю. Короче, в отрыв ушли с дружком.
– Что за друг? – прищуриваюсь.
– А тут уже интересно. Одноклассник его Тайгер Ривз. Раньше вечно в терках были, да и сейчас не особо кантуются. В нелегальных боях без правил участвовали. Словом, часто морды друг другу били, власть отстаивали, ну и, видать, членами мерялись. Сейчас, может, тоже меряются на спор, кто больше баб перее*ет. Тут уж я не в курсе.
– В отрыве, значит.
Упираю взгляд в Змея.
– Да ты нас вспомни, Ваня. Возраст.
Хмурюсь, обдумываю. Я знаю своего сына. Слишком кипиш большой поднял. Неспроста.
– Слежку продолжать. О передвижениях докладывать, – резюмирую.
Змей выходит из кабинета, прикрыв за собой дверь. Остаюсь один вместе со своими мыслями.
Волчарой стал сын. Быстро вырос. Хорошего солдата воспитал. Поднимается сам. Меня ненавидит. Пытается отжать влияние.
– Ну-ну. Значит, движ поднимаешь, с понятиями стал, не рохля.
Чем сильнее сын бьет, чем крупнее наезды его бригады, чем больше хочется посадить волчонка на место, тем больше уважаю говнюка. И с каждым разом, когда у моих людей не получается его осадить, я испытываю гребаную гордость.
Молодец пацан. Кремень. Оправдывает фамилию.
Смотрю на часы. Дело близится к полуночи. Поднимаюсь и иду в спальню. Дом спит. Беззвучно ступаю по мраморному полу.
Я поднялся в свое время с самых низов. Беглый эмигрант с долларом в дырявом кармане. Резню пережил, ножи с пулями. Все было. И голод был, и подыхать приходилось не раз, когда думал, что все, конец.
В любой схватке дрался насмерть, перышком полоскал часто и кровавый след оставлял. Рвал врагов. Иначе никак. По-другому быстро крышечку гроба заколотят.
В аду горел, в пекле плавал и кайфовал, с каждым днем все больше увязая в трясине. Водоворот закрутил и в какой-то миг русский пацан Иван Кац стал Ваней Кровавым, завоевал авторитет и бабло начал рубить, потому что, в отличие от многих, включал мозги и не боялся решений.
Дохожу до спальни и поворачиваю позолоченную ручку, открываю дверь. Свет из коридора освещает и падает на красавицу, спящую на самом краешке.
Улыбаюсь, когда смотрю на нее. Редкое явления. Кажется, что именно моя женщина научила меня этому.
Захожу и тихонечко прикрываю за собой дверь. Жму нужную кнопку на пульте и в комнате включается приглушенный теплый свет.
Мягко ступаю по ковру, который выбирала Рори. Этот дом она полностью обставляла. Все по ее вкусу сделано.
Подхожу к кровати, рассматриваю волнистые длинные светлые волосы, рассыпанные по подушке, изучаю линию плеч и завожусь, когда замечаю, как просвечивает острый сосок сквозь кружева.
Она мой законный, самый желанный трофей, который я взял в личное и единовластное пользование.
Помню, как увидел фотку очередной девки в журнале, и что-то екнуло.
– Ее имя?
– Аврора… но вы понимаете, она… дело в том…
– Хочу ее.
Не придал значения блеянию мужика бледного и ссущего на грани припадка. Сделал заказ на телку. Очередная шлюха для снятия напряжения.
Аврора…
В первую секунду, когда увидел свой подарок, все тело скрутило долбаной похотью, член встал, как чертова Пизанская башня, накренившись и взяв прямой курс на девку охренительно красивую, как сам смертный грех.
– Кто вы?
Услышал дрожащий голос, наполненный истерическими нотками, а вот глаза…
Ее охренительные ведьмины глаза смотрели с вызовом.
Зеленые. Насыщенные и раскосые, как у кошки, или тигрицы.
– Кто вы?
Опять прозвучал вопрос.
Она пробуждала интерес. Рассматривал кралю и балдел от того, как руки зачесались от желания намотать на кулак ее длинные волосы и драть суку до искр из глаз, до стонов и криков, мять полуголое тело в руках, проводить грубыми пальцами по тонким ребрам и оставлять засосы, впиваться зубами и клеймить.