— Смог ради доли справедливости, которой ты меня когда-то учил. Ведь ты запланировано поставил под удар чужое благосостояние, рассказав в интервью о начале строительства жилого комплекса, не имея в собственности нужного участка земли. Ни ты, ни Ярцев не задумывались, что ждёт впереди Анну после этого?
Чувствовал, как он рассвирепел, созерцая пустоту на том конце провода, а затем предупреждающе проговорил:
— Не слишком ли много ты взял на себя, сынок?
— Скромностью я с малых лет не славился, — подчеркнул свой недостаток и подробно разъяснил отцу мотивы, побудившие принять окончательное решение в пользу Анны: — Не в моих правилах бодаться с женщинами и бесчестно отбирать то, что нам не принадлежало по праву, а вторую часть выкупать за гроши. Не находишь, что грязная игра — это перебор для акулы твоего ранга?
— Не думал, что мой сын такой дурак, — усмехнулся Аркадий. — Порой бизнес требует высоких ставок и этот случай стал именно таким. Ты упустил возможность выгоды, Макс, и теперь десять недостающих гектар для «Юнивест-Строй» — мираж в пустыне.
— Теперь мы выкупим участок по его реальной стоимости, и тема будет закрыта.
— Такое дело профукать! — рыкнул отец, сделав вид, что не слышал моего предложения. — В общем, так, — внезапно он переложил гнев на юриста. — До Ярцева я ещё доберусь. За свою выходку он ответит на собрании акционеров. Но с тебя, Макс… с тебя спрос за содеянное будет отдельный, — оповестил меня родитель, явно придумав «эксклюзивные» условия для взыскания.
— Неужели прикажешь жениться на Жанне? — усмехнулся я, узнав его особенный задумчивый тон.
— Ты помнишь, какое послезавтра число? — проигнорировал он вопрос о главном заинтересованном лице, стремившемся к заветному альянсу.
— Как не помнить? В три часа буду в Москве.
— Это хорошо, что семейный бизнес пока не на последнем месте для тебя. А вот у Ярцева — на первом, — недобро заключил Аркадий Борисович перед тем, как разложил по полочкам сочинский курьёз. — Чужому человеку дело компании дороже, чем собственному сыну! Павлович, конечно, поступил с участком Москвиной как отморозок, но он хоть что-то делал! До определённого момента делить ему с тобой было нечего, и я понимаю, с чего пошла эта гонка…
— У Ярцева перед глазами стояло лишь место, обещанное в совете. Зашкаливающие амбиции — его мотив. Назначить юриста на должность Калининой — ошибка, которую ты не желаешь упорно признавать, — констатировал холодно. — Ты сам наделил его практически неограниченными полномочиями в филиале. Сам дал ему зелёный свет. Так не ищи «поборнику» законов оправдания.
— Да, он прекрасно знает твою слабость к бабам!.. Вот и перебздел! Ну и этому мы положим конец.
Отец протяжно присвистнул, раздумывая над началом конца для нерадивого отпрыска, посмевшего перечить его воле. Повисшая пауза означала, что далеко смотрящий бизнесмен искал варианты выйти из «пораженческой» ситуации без потери ненужных ему жертв. И желательно с наставлением на путь истинный сбившегося на кривую дорожку сына. Только поговорка «И волки сыты, и овцы целы» — не про моего отца.
— Больше ты не посмеешь сделать ни одного неверного шага, Макс. Твой личный интерес едва не завалил дело! — кинул он обвинение, дав волю нарастающему гневу.
— С чего такие выводы? — внёс сомнение в тираду.
— Ещё скажи, что начал договариваться с Москвино́й с самого начала! Помог ей с межеванием, а теперь поможешь мне с приобретением земли?
— Вот именно.
— Покупкой теперь займётся Римма. Бабе с бабой будет проще договориться, — обрубил он с особой яростью, будто вычленил из цепи слабое звено. — Таково моё решение. Остальное ты узнаешь при личной встрече!
Любил Аркадий Борисович оставить последнее слово за собой. Я так и видел, как он швырнул на полированный стол трубку, ударив по нему кулаком. Плохие вести он на дух не переносил. Не по-барски замысел осуществлялся… и под раздачу господина Романовского в нашем офисе в таких случаях попадал каждый сотрудник.
Я хрипло усмехнулся, поражаясь интригам преданного шакала компании. Надо же, как быстро он настроил против отца и мёртвой хваткой зацепился за моё прошлое. Как попытался надавить на босса, намекнув на мнимую несостоятельность его сына. Подлый прихвостень.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Что ж, раз Ярцев желал войны — будет ему война. Продумывая речь для собрания акционеров, я паковал чемодан. В запасе ещё имелся час, чтобы собраться и выехать в Адлер, где в аэропорту меня ожидал экипаж корпоративного самолёта.
Глава 25
Анна
Покинув особняк Макса, я не стала демонстративно хлопать дверью. Пусть все эмоции, накатившие точно торнадо, останутся за порогом, как и безотчётная тревога…
Заведённый автомобиль с чёрно-белыми шашками стоял чуть ли не под воротами дома. Беспрерывно сигналивший таксист, ожидающий появления нерасторопного клиента, окатил меня вопрошающим взглядом. Вместо уточнения адреса мужчина что-то буркнул и, не дожидаясь, когда я пристегну ремень, нетерпеливо дёрнул рычаг переключения скоростей. Водитель с визгом сорвался с места, не жалея новых на вид покрышек.
Вот же идиот…
— Вам в Лазаревский? — вдруг поинтересовался мужчина, выехав за пределы «Лазурного Берега».
— Нет. Изменим маршрут, — передумала, экспромтом приняв решение поехать к Лиле. В конце концов, возле офисного здания осталась моя припаркованная машина. — Поедем в Центральный район Сочи, на Соколова.
— Как скажете, — недовольно согласился таксист, посмотрев в зеркало заднего вида. Чувствовала, что ему не нравится менять направление на ходу. Но, видимо, разглядев что-то в моём лице, мужчина забил адрес в навигатор.
А мне не до чужих «не нравится» было. Холод расползался по телу. Ледяной коркой сковывал страдающее от огромной лжи сердце. Там, где-то внутри, окутанные кристаллами льда, сверкали задетые чувства. Душу бередили поражение, негодование, стыд. Муторное ощущение обжигало нутро… Меня будто лишили одежды и обнажённую вывели на всеобщее обозрение! Так обмануться в тридцать семь! Сейчас я хорошо понимала, что значит жизнь раскололась на до и после. Никогда не заблуждалась насчёт мужчин, но… в голове не укладывалось, как он мог развести меня на любовную авантюру?..
Чёрт…
Вырвавшись из магнетического плена Макса смогу ли когда-нибудь нормально дышать? Как же. После бурного романа от него уже не сбежать…
Я вздохнула, отгоняя грустные мысли. Откинулась на сиденье и сосредоточилась на пейзаже, что мелькал за окном. Серовато-бурая пожухлая от летнего зноя трава, серебристо-зелёный от придорожной пыли кустарник, вдалеке — высокие, с тёмно-зелёной листвой пирамидальные тополя. И только море оставалось по-прежнему нежно-голубым, лазурным.
Ничего не доставляло эстетического удовольствия. Оказывается, когда в душе поселился дискомфорт, то и картинки, в былые времена радовавшие глаз, стали иными — мрачными и мёртвыми. Куда ярче воспринимались красоты, когда рядом был Макс.
Вспышкой перед глазами появился его образ, на губах ощущался его вкус, словно он сейчас находился здесь.
Да… Дожилась — тактильная иллюзия… а вместе с ней пришёл и хаос в мой внутренний мир. Прибитая правдой любовь встрепенулась, опять необъяснимый укол стыда, следом накатила апатия. Требовалась срочно отвлечься от деструктивного потока, ранящего душу.
Лучше заняться работой, на что я и переключилась. Новый проект господина Миронова — реклама «Бисквитного двора» постепенно целиком поглотила мои мысли. Такой дотошный заказчик не даст расслабиться ни одному профессионалу, трудившемуся в агентстве Лили. Любому готов был вынести все мозги. Может, и к лучшему.
Такси подъехало к зданию около десяти, а через пять минут я заняла переговорную агентства. Расположилась за овальным столом с ноутбуком одного из дизайнеров, спрятав папку с документами в длинной тумбе.
Проработать в полной тишине удалось буквально до полудня, пока Лиля не зашла в мой укромный уголок.