— Максим Аркадьевич, до вас со вчерашнего дня не может дозвониться отец, — спотыкаясь на каждом слоге, глаголил автоответчик. — Господин Романовский страшно зол и требует передать вам, что в девять часов состоится экстренное собрание. Если вы меня слышите, Максим Аркадьевич, снимите трубку. Ваш отец… ой… вернее, господин Романовский… В общем, Аркадий Борисович уже стоит у стойки ресепшена в офисе…
Протяжный писк известил о конце сообщения.
Что это за ерунда?..
— Что это? — выдавила вслух, когда Макс со свойственным ему спокойствием, откинув одеяло, встал с постели.
Глава 23
Анна
Не проронив ни слова, он отыскал джинсы. Надел их, сел на край кровати и тряхнул головой, прогоняя остатки сна. Ни малейшего признака паники или растерянности с его стороны не последовало. Макс вёл себя так, будто никто и не оставлял ему компрометирующего сообщения. Меня же, наоборот, захлестнуло негодование.
— Романовский?! Твоя фамилия Романовский?! — выпалила, приблизившись к кровати, стараясь разглядеть хоть маломальскую эмоцию на его лице, но бесполезно.
Непроницаемое. Как будто то, о чём я спрашивала, его совершенно не касалось.
Что же это такое: равнодушие или умение держать себя в руках при любых обстоятельствах? Хотелось бы верить, что второе.
Нахлынувшие эмоции не давали нормально мыслить. Меня словно пушечным выстрелом оглушило. Я задыхалась, как ушедший под воду. Захлёбывалась, и сил подняться на поверхность, чтобы сделать глоток спасительного воздуха, не хватало.
Кто бы мог подумать, что прекрасно проведённая ночь и идеальное утро были обречены получить шокирующее продолжение? От смешанных чувств одолело смятение. В душе рождался хаос, и отчётливой была лишь одна мысль в голове:
«Почему он молчит и тянет с ответом?»
Казалось бы: в чём сложность сказать банальное: «да» или «нет»?
Макс словно услышал — произнёс то, что окончательно морально убило меня.
— Да.
Голос у него был хрипловатый ото сна, но по-прежнему ровный и абсолютно спокойный. Правильно. К чему паниковать, когда уже не можешь ничего изменить. Сама не знаю, почему упорно ждала от него ответа. Я не страдала голосовыми галлюцинациями, да и не признание Макса послужило катализатором поставить в этой игре «жирную точку».
— И ты так спокойно ставишь меня об этом в известность? Мерзавец!
Внутренне я рвала и метала. Он Романовский!!! Макс оказался сыном безжалостного бизнесмена, пытающегося завладеть фермой и… всё это время использовал меня?
Сердце гулко заколотилось, во рту появился привкус горечи. От осознания собственного прокола (ведь закралось сомнение вчера) негодование рвалось наружу. Ещё чуть-чуть и я вспыхну, как факел. Сорвусь.
«Нет. Я не стану второй Жанной. Не стану устраивать ему сцен. Просто уйду».
Положив плед на кровать, нашла своё платье и собралась было подойти к ванной комнате, но он остановил меня.
— Сядь, Анна! — приказал Макс, указав на кресло. — Нам нужно поговорить.
Я не сдвинулась с места. Да пусть катится чёрту!
— Садись, — повторил он мягче, по-хозяйски рассевшись на кровати напротив меня. — Я прошу тебя.
Просит поговорить?.. Ему приспичило поговорить!.. Да, пожалуй, нам нужно поговорить!
Собрав волю в кулак, я села в кресло, но не потому, что выполняла его просьбу, а искала опору. Боялась, что ноги перестанут держать. Всё вокруг расплывалось, искажалось в пространстве, как будто я находилась на аттракционе в мыльном пузыре. Произнесенные им слова доходили до сознания искаженно, с огромным трудом.
— Скажи, если бы ты узнала раньше, что я Романовский — это что-то изменило бы в наших отношениях?
Молодец, Макс! Какой непревзойдённый цинизм. Вот уж действительно, чтобы изменилось? Да многое. Неужели он не видит, что сделал со мной?
— Разве это теперь важно? Давай ты не будешь давить на меня и просто расскажешь о своих намерениях, — остановила его попытку сыграть на чувствах, потому что была не в состоянии философствовать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Хорошо. Что ты хочешь узнать?
— Я хочу знать всю правду о твоём появлении в гостинице. От и до. Как я понимаю — это была не твоя инициатива? — Какого чёрта пыталась подсознательно его оправдать.
Он смотрел холодным, как айсберг, взглядом. Вот это самообладание. Завидное качество. Возможно, семейное. Именно в эту минуту я увидела его полную схожесть с тем, что был запечатлён на фотографии в рекламном буклете. Жаль, что этого раньше не случилось.
— Не совсем так.
— Вот как? То есть ты спланировал нашу первую встречу заранее? — Спросила с отчаянием, предполагая данную вероятность, вспомнив приход Ярцева в ресторан накануне произошедшей аварии.
— Анна, чтобы ты ни думала обо мне сейчас, прошу, не делай поспешных выводов.
Хорошо?
Своим «хорошо» он рвал мне душу, и вопреки отрицанию, я ответила:
— Постараюсь.
— Сейчас многое для тебя выглядит, как в кривом зеркале, — шумно выдохнул Макс, взлохматив волосы. Молчание. Он собирался с мыслями, а я терпеливо ждала. То, с какой искренностью он заговорил, заставило поверить в начальную часть истории. — Когда я увидел тебя впервые там, на дороге, не знал, кто ты. Симпатия у меня возникла сразу же. Не буду скрывать, весь оставшийся день я думал о тебе. Вероятнее всего, мы бы больше не встретились, если бы в тот вечер мой отец не приехал в Сочи с дурными новостями. Они касались заморозки стройки. Он завёл со мной разговор по поводу обрисовавшейся проблемы, и именно тогда я узнал про твой участок и мини-гостиницу.
Его речь оборвалась. Черты лица Макса резко заострились, а губы зашевелились почти в беззвучном шёпоте и пришлось внимательно вслушиваться. Я еле расслышала, что он произнёс:
— «Юнивест-Строй» нужен был твой участок. Ярцев не смог с тобой договориться, и закрыть этот вопрос должен был я. Поселиться рядом с тобой и уговорить продать ферму на тот момент мне казалось самым разумным решением.
Мне понадобилось несколько секунд для осмысления сказанного им. Господи! Какая же я дура! Подсказывала же мне интуиция, что дело в участке, когда он на побережье появился. А я купилась на россказни об яхте и зря голову ломала, что он во мне нашёл.
Макс нахмурился. Пару минут молчал. Казалось, он набирался сил для новой подачи того, что произошло. У меня же возникло много вопросов, и молча ждать его дальнейший откровений не имело смысла — лучше проявить инициативу самой.
— И ты нашёл способ уговорить. Дважды солгал, что яхта сломана, и выказал интерес к провинциальной вдове.
Горькая улыбка тронула его губы.
— Анна, да, я собирался помочь отцу. Но то, что госпожа Москвина́ — это ты, стало огромной неожиданностью для меня. Не думай, что мною двигало желание во что бы ни стало заполучить землю. Ты действительно понравилась мне, и о своём неравнодушии я говорил искренне.
«Красивая ложь», — усмехнулась про себя.
— Ни при каком раскладе я бы не продала ферму твоему отцу. Я не настолько наивна, Макс, чтобы поверить тебе ещё раз.
— Ты хотела услышать правду? — настойчиво спросил он, отчего ладони вспотели и по спине прошёл озноб.
— Да.
— Тогда дай договорить. Знать правду — всегда больно, Анна, но порой необходимо. Понимаю твоё негодование, но поверь, я испытываю к тебе гораздо бо́льшие чувства, чем симпатия. Проживание на ферме пошло мне на пользу, я понял: насколько она для тебя дорога. Мне очень жаль, что Ярцев сделал всё, чтобы вызвать у тебя негативное отношение к владельцам «Юнивест-Строй». Никто не давал ему право творить произвол, и отец не спустит ему с рук самоуправство. Мы не монстры, и я постарался максимально помочь тебе. Ты же знаешь, что границы участка узаконили в твою пользу.
— Ну да, старался усидеть на двух стульях, — сыронизировала над правдой. — Только в этой в жизни это ещё никому не удавалось.
— Старался сделать так, чтобы всем было хорошо, — с горячностью возразил Макс.