Ее чудесный рот скривился в гримасе.
– Боже, вы ведь не дали Алфреду свою визитную карточку? Тогда родители узнают о вашем визите, как только вернутся. Они ведь оставили специальные указания.
– Разумеется, я не давал ему визитку. Считаете меня идиотом? Я пробрался через конюшни и пошел прямо сюда, в сад.
– Откуда вы знали, где меня искать? Колин взглянул на небо:
– Ночь ясная, полнолуние. Наверняка вы в саду, любуетесь звездами.
Она тоже подняла взгляд к небу и усмехнулась:
– Вы хорошо меня знаете.
– Вы полагаете? – Он шагнул ближе. Ничего не поделаешь – ее близость манит. – Скажите, о чем вы думаете, глядя на луну? Чему вы так загадочно улыбаетесь?
– Ну, я думаю о доме, – ответила Бренна, запрокинув к небу лицо, озаренное серебристым светом луны. – О Гленброхе, о маме с папой – Маклахланах.
– Вы их очень любили?
– Да. Они были хорошие, любящие родители. Не могу сказать, почему они сделали то, что сделали, но они любили меня, как родную дочь. Я это сердцем чувствую. Лихорадка унесла обоих меньше года назад. Я могла бы повредиться рассудком после такой утраты, не будь у меня обязанностей по управлению имением.
– Разве не осталось родственников, которые могли бы поддержать вас в горе?
– Никого, только моя бывшая нянька, Дженни Кэннан. Она давно замужем, живет в имении Хэмптона, то есть теперь вашем. У них с мужем небольшая, но процветающая ферма. Не знаю, как бы я пережила этот год, не будь Дженни рядом.
– Вам, должно быть, было одиноко.
Она кивнула, и их взгляды встретились. Колин судорожно вздохнул. Такая боль была в ее взгляде! Если бы он мог облегчить ее страдание, взять ее боль себе!
Бренна снова перевела взгляд на звезды.
– Да, мне было одиноко, но у меня хватало работы. Я уж было начала привыкать к одиночеству, но тут на пороге моего дома появились лорд и леди Данвилл со своей невероятной новостью. Вам не понять, каково это – узнать, что тебя похитили в младенчестве и что у тебя есть семья в Лондоне. Всю жизнь я мечтала иметь брата или сестру, и вот, пожалуйста, у меня есть брат. Не могла я повернуться к ним спиной в тот момент, когда потеряла всех, кто был мне дорог. Нужно было повидать брата, моего близнеца. – Бренна закусила нижнюю губу, ее глаза больше не лучились теплотой. – Как он меня разочаровал, – сказала она сурово.
Он взял ее за руку. Бренна не носила перчаток, и ее кожа оказалась на ощупь мягкой и шелковистой.
– Мне так жаль, – сказал Колин, поглаживая ее ладонь большим пальцем.
– В нас с Хью течет одна и та же кровь, но мы совершенно разные. Странно, правда?
– Наверное, наш характер определяет не кровь, а те, кто нас воспитывал. Думаю, Маклахланы из Гленброха были замечательными людьми.
Она молча кивнула, ее глаза блестели от невыплаканных слез. Ему вдруг захотелось, чтобы Бренна в самом деле заплакала. Как ни одной другой женщине, Бренне стоило бы поплакать как следует, чтобы наконец успокоиться. Колин обнял ее, прижав к груди. Губы нашли ее волосы, и он несколько раз коснулся поцелуем шелковистых кос, от которых шел нежный, едва уловимый аромат.
– Спасибо за теплые слова, Колин, – тихо сказала девушка, ее голос звучал приглушенно. – Вы единственный человек в Лондоне, кто по-доброму отозвался о моих родных. – Она подняла голову и посмотрела ему в лицо затуманенными от слез глазами. – И благодарю за то, что вы узаконили сделку с лордом Хэмптоном. Я прямо сейчас напишу Дженни и сообщу, что ей ничто не угрожает. Ее благосостояние теперь в ваших руках. У нее не очень крепкое здоровье, и хорошая новость принесет мир ее душе. А там и я вернусь.
– Вы по-прежнему собираетесь вернуться в Гленброх, когда закончится сезон? – Он почувствовал, что ему нечем дышать.
– Я должна вернуться, – твердо сказала Бренна. Ее сердце трепетало – он был так близко. Конечно, ему не следует ее обнимать. Это по крайней мере неприлично. Даже опасно. Но она никак не могла заставить себя освободиться от его объятий. Ей было так тепло, так уютно. – Вы будете грустить, когда я уеду?
Слова слетели с ее губ прежде, чем она успела понять, что говорит.
Он коснулся ее подбородка, приподнял ей голову, вынудив посмотреть ему в глаза.
– А как вы думаете, Бренна?
– Я... я не могу знать наверняка, – произнесла она, запинаясь. – Иногда мне кажется, что да. Но иногда... – Бренна отвернула лицо и покачала головой. – Иногда я не знаю.
«Особенно когда с вами леди Мэндвилл», – мысленно добавила она.
– У вас могут быть основания сомневаться в чем угодно, но только не в моей дружеской привязанности.
Бренна внимательно всмотрелась в его лицо, стараясь отыскать хоть малейший след притворства, но видела лишь искренность и честность. Он и вправду был красив – этакая интригующая смесь мужской красоты и чувственной притягательности. Лицо обрамляли мягкие волосы, достававшие до плеч и почти скрывавшие шрам возле брови. От этого шрама возникало ощущение какой-то опасности. Взгляд Бренны скользил по его лицу, стараясь ничего не упустить. Полные, чувственные губы, волевой подбородок и, наконец, глубоко посаженные серо-голубые глаза. Его взгляд обдал ее жаром, и у Бренны перехватило дыхание.
– Пожалуйста, поцелуйте меня, Колин, – прошептала она. Внезапно ей необычайно захотелось почувствовать вкус его губ!
Он сгреб ее в охапку и прижал к себе. Губы нашли ее рот, завладев им властно и почти безжалостно. Колин умел целоваться! Он заставил ее разжать губы, и его язык устремился внутрь. Бренна задрожала всем телом, предчувствуя неизведанные ощущения. Она медленно провела ладонями по его спине, и вот пальцы запутались в его волосах, гладили его шею, в то время как сама она все теснее прижималась к его сильному телу. Пусть бы этот поцелуй длился вечно...
Она почувствовала прикосновение его языка к своему. Набравшись смелости, Бренна скользнула языком меж его зубов, стараясь распробовать его на вкус. Бренди. Она почувствовала вкус бренди и запах сандалового дерева – тяжелый, очень мужской аромат.
Его пальцы легко пробежали по ее шее, и Бренна застонала от удовольствия. Еще, хотелось ей крикнуть! Словно угадав ее мысли, Колин оторвался от ее рта и провел губами за мочкой уха и вниз по шее. Руки Колина коснулись ее груди. Большие пальцы принялись описывать чувственные круги вокруг затвердевших сосков, грозившись прорвать тонкую ткань ее корсажа.
Губы двинулись ниже, к ложбинке между грудями. Бренна ахнула, когда его язык лизнул чувствительный сосок. Она выгнула спину, чувствуя, как слабеют ноги.
Ей хотелось дотронуться до него, погладить теплую гладкую кожу. Пока он ласкал соски, она дала волю рукам и вытащила тонкую ткань рубашки из-за пояса брюк. Теперь она могла ощутить ладонями, как тверды мышцы его живота и груди.