американцы придерживаются такого же отношения.
Если кто-нибудь спросит меня, что я считаю самым обнадеживающим в России, отвечу без колебаний: «Сибирь!» Политики и реформаторы любят приписывать себе все хорошее, что происходит в стране; в этом отношении российские коммунисты ничем не отличаются от политиков нашей страны. Читая их речи, можно подумать, что никто никогда ничего не делал на благо России, пока они не появились, и что их политическая система и социальные реформы были источником, из которого сегодня проистекают все блага.
Но это не значит, что разумный человек должен принимать их заявления всерьез.
Большинство молодых русских убеждены, что их страна самая прекрасная и могущественная в мире, и, если вы спросите их, почему они так думают, обычно услышите автоматический ответ, усвоенный ими с детства: «Потому что у нас большевизм». Получая такие ответы, я молча улыбался. Но если бы какой-нибудь молодой русский ответил: «Потому что у нас есть Сибирь», я бы похлопал его по спине и сказал, что он, вероятно, прав.
Что касается меня, то я бы, конечно, счел Сибирь гораздо важнее, чем большевизм, при любой оценке будущего России. Пока русские держатся за Сибирь, им не нужно беспокоиться о том, какая социальная и политическая система в их стране. Они могут даже позволить себе отказаться от значительной части Европейской России, хотя это чрезвычайно ценные и богатые регионы, ограничиться Уралом и Сибирью и по-прежнему считать себя одной из самых больших, богатых и перспективных стран в мире.
За последние десять лет я десятки раз пересекал Сибирь вдоль и поперек и готов утверждать, не боясь повредить своей репутации, что Сибирь при надлежащем управлении может превзойти любую другую страну в Европе или Азии и составить конкуренцию Соединенным Штатам.
Я использую здесь понятие «Сибирь» в прежнем значении, как и многие советские граждане, которые там живут, пусть даже нынешние власти разделили старую территорию на несколько частей и присвоили им новые названия. Согласно этой трактовке, Сибирь включает в себя тот регион, который начинается в ста милях к востоку от Уральских гор и простирается до побережья Тихого океана, а также окрестности озера Байкал и приморские территории, отнятые у Китая в середине XIX века. Эта Сибирь простирается от арктических морей на севере до среднеазиатских республик на юге, так что ее южные районы почти тропические.
Нынешние власти в России в значительной степени открыли Сибирь за последние десять или одиннадцать лет, и я чувствую, что сыграл свою скромную роль в этом процессе, поскольку трест «Главзолото» был создан, среди прочего, с целью побудить первопроходцев селиться в Сибири. Согласно рассказу Серебровского, Сталин не только хотел заполучить золото, крайне необходимое советскому правительству, но и смотрел на развитие новых регионов с точки зрения строителя империи.
Совершая свое первое путешествие по Сибири, я увидел, как сильно ошибался в своем представлении о природе страны, и счел себя неучем. Но с тех пор я узнал, что, хотя американцы и посещают Сибирь уже давно, каждый вновь прибывший, не пользуясь письменными впечатлениями предшественников, делает для себя неожиданное открытие: оказывается, Сибирь – это не арктическая пустыня, как он себе представлял, а великая страна, больше похожая на американский Средний Запад и Северо-Запад, чем любое другое место на земле.
Более полувека назад, в 1885 году, американский писатель Джордж Кеннан отправился в Сибирь, чтобы исследовать царскую ссыльную систему. В подробном отчете о своих открытиях, изданном в двух томах, он сумел достаточно доходчиво разъяснить своим американским читателям размеры и положение Сибири.
Объяснив, что Сибирь имеет около двух с половиной тысяч миль в ширину и пять тысяч миль сверху вниз по карте, Кеннан продолжал: «Обладая возможностью перемещать целые страны из одной части земного шара в другую, вы могли бы взять все Соединенные Штаты Америки от Мена до Калифорнии и от Великих озер до Мексиканского залива и установить посреди Сибири, нигде не касаясь ее границ. Затем вы могли бы взять Аляску и все государства Европы, за исключением России, и поместить их на незанятые места, как части разрезанной карты, и у вас все равно осталось бы еще более 300 000 квадратных миль сибирской территории в запасе – другими словами, вы все равно оставите незанятой в Сибири территорию, равную половине Германской империи».
Спустя четырнадцать лет после того, как Кеннан совершил свое путешествие, другой американец, Джон У. Букуэйтер, бизнесмен из Спрингфилда, штат Огайо, услышал, что русские строят трансконтинентальную железную дорогу к Тихому океану; будучи человеком любознательным, он в 1899 году предпринял путешествие, чтобы взглянуть на нее. Букуэйтер, очевидно, много читал, но пропустил книгу Кеннана о Сибири. Итак, он прибыл туда, как я и, по-видимому, большинство американцев сегодня, с искаженными представлениями о природе этих краев.
Букуэйтер отразил свои впечатления в книге, которую частным образом опубликовал и распространил в 1899 году. Мой американский друг откопал экземпляр этой книги в одном из московских букинистических магазинов, и это чрезвычайно интересное чтение для такого американца, как я, который много повидал в современной Сибири. Букуэйтер пишет: «Отчего-то я решил, что Сибирь – это в основном гористая, пустынная и даже бесплодная территория, покрытая лесами, – и я склонен думать, что это мнение каким-то образом утвердилось на Западе. Ничто не может быть дальше от истины. Из всех сюрпризов, с которыми я столкнулся в своих многочисленных путешествиях, Сибирь – самый большой».
Могу горячо поддержать эти слова, написанные другим американцем за тридцать лет до того, как мне довелось посетить Сибирь. Я был так же поражен увиденным, как раньше Кеннан и Букуэйтер. Но мы все пришли к одним и тем же выводам, хотя наши поездки в Сибирь разделяет более пятидесяти лет, а я оказался там, когда другой режим захватил власть в России.
Букуэйтер подметил сходство между Сибирью и некоторыми западными районами Соединенных Штатов, которое сегодня так же справедливо, как и в те времена, когда он писал: «В Западной Сибири, к востоку от Уральских гор, лежит непрерывная полоса практически ровной земли около 800 миль шириной и почти 2000 миль длиной; то есть площадь ее равна двум третям территории Соединенных Штатов, за исключением Аляски. Если я добавлю, что по большей части она столь же или даже более плодородна безлесных прерий нашего собственного великого Запада; что она простирается более чем на тридцать градусов широты от благодатного климата Центральной Азии до холодного севера; что во всем этом обширном регионе можно найти лучшие в мире пастбища; что во многих районах пшеница и другие зерновые культуры