призывы задержали бы развитие социализма.
Шли годы, и я видел, как некоторые из этих фантастических идей отметались. Трест «Главзолото» сделал все возможное для избавления советской промышленности от препятствий, создаваемых теориями, которым не хватало здравого смысла. У нашего управляющего было больше мужества, чем у большинства его соратников, и он без колебаний выступил против доктринеров в штаб-квартире коммунистов. К тому же он смог заручиться поддержкой Сталина и Орджоникидзе, который был номинальным главой треста.
Но при всех наших преимуществах и уверенности, которую давало нам осознание того, что мы с самого начала были привилегированным предприятием и могли в чрезвычайной ситуации рассчитывать на содействие самых высоких кругов, нам приходилось очень медленно вводить любые меры, которые противоречили обветшалым теориям коммунистов XIX века. В вопросе сдельной оплаты, например, меня резко осадили, когда я попытался внедрить ее на золотых приисках в 1928 году. Но мы продолжали попытки и в 1929 году получили разрешение опробовать видоизмененную систему контрактного труда при разработке месторождений в Кочкаре. Мы вынуждены были применять ее осторожно, преодолевая упорное противодействие и постоянную критику, и не могли распространить ее на проектно-конструкторские работы до 1935 года, когда так называемое стахановское движение подавило оппозицию.
Когда мы наконец запустили систему и она стала стимулировать резкое увеличение производительности и, соответственно, снижение затрат на рабочую силу, что мог предвидеть любой здравомыслящий человек, другие коммунистические управленцы начали внедрять ее на своих предприятиях, хотя некоторые из них долго осторожничали: им претила эта идея.
«Главзолото» одним из первых приняло форму, которую сегодня имеет большинство советских промышленных трестов. Тип организации, который мы разработали с учетом внесенных в других отраслях усовершенствований, теперь настолько распространен в России, что человеку нетрудно перейти из одной отрасли советской промышленности в другую, совершенно иного рода, поскольку организация почти везде одинакова. Таким образом, описывая «Главзолото», я могу дать хорошее представление обо всей советской промышленности.
Однако необходимо иметь в виду, что трест «Главзолото» по-прежнему находится в «авангарде», как любят говорить русские. Его организация более простая и четкая, чем в некоторых более отсталых отраслях промышленности.
Мне вспоминается разговор, который я однажды имел с американцем, изучавшим колхозную систему в России. Он сказал мне, что посетил десятки ферм в разных частях страны и все никак не мог уяснить суть этой системы, пока не отправился в Советскую республику немцев Поволжья, которую населяли в основном немецкие колонисты, жившие в России со времен Екатерины Великой. Один из этих немцев пару дней водил его по округе, показывая колхозную систему, и на исходе второго дня мой американский друг прозрел. Он впервые осознал не только принципы, лежащие в основе колхозного движения, но и то, насколько эффективно они могут применяться. Хотя ранее он решил, что система была полным провалом, он возвратился из Республики немцев Поволжья почти энтузиастом.
Дело в том, что эти немцы досконально усвоили принципы, лежащие в основе колхозной системы, и могли их сразу толково объяснить новичку, в то время как люди, с которыми моему американскому знакомому приходилось общаться в других частях России, вероятно, сами никогда не имели четкого представления об этих принципах и, естественно, не могли не только объяснить их другим, но и применить должным образом. На собственном опыте я убедился, что многие руководители предприятий в России также не знают принципов, которые лежат в основе организации промышленного производства, и пытаются пополнить знания, читая чепуху, написанную далекими от практики теоретиками в XIX веке.
Такое положение вещей стало результатом передачи модернизированной и механизированной промышленности в руки коммунистических управленцев, не имеющих никакого производственного опыта или какого-либо реального интереса в организации производства. Неудивительно, что отрасли промышленности часто терпели крах под руководством таких управленцев или что некоторые из них примкнули к числу заговорщиков, когда решили, что революцию «предали», заменив прогнившие теории здравым смыслом.
Должен сказать, что, хотя я и не принимал чью-либо сторону во внутриполитических полемиках коммунистов, никогда не испытывал симпатии к людям, которые говорят о «предательстве» в России. Мой опыт работы там был почти полностью связан с промышленностью, причем с одной ее отраслью – горнодобывающей. Но, как инженер и человек совершенно бескорыстный, протестовал главным образом против тех, кто намеренно разрушал шахты и уничтожал ценное оборудование и рудные тела. Какими бы мотивами они ни руководствовались, их действия были непростительны.
К счастью для меня, в «Главзолоте» таких людей было гораздо меньше, и я сталкивался с ними в основном в те годы, когда работал в других отраслях металлургии. Наш трест имел преимущество просвещенного руководства с того момента, когда Серебровский начал создавать его в 1928 году. Он привел с собой много хороших управленцев и инженеров из нефтяной промышленности, которой руководил раньше, и ему удалось сохранить этот штат до настоящего времени. Он потерял очень мало главных инженеров как из-за перехода в другие тресты, так и из-за последовательных чисток руководящих кадров, постоянно происходящих в советских отраслях промышленности. «Главзолото» даже не потерял многих своих политработников, которые стали главными жертвами общенациональной чистки, начавшейся летом 1936 года и продолжавшейся до 1938 года.
Дело в том, что советские тресты до сих пор сильно персонализированы. Глава организации обладает огромными полномочиями и пополняет организацию своими людьми. Это было так же верно для «Главзолота», как и для других. Но в нашем случае наверху оказался подходящий человек, и он окружил себя такими же толковыми людьми, как он сам. В некоторых других отраслях, таких, например, как медные рудники, на которых я также работал, высшие руководители были не того сорта, и они заполняли свои организации тупицами и преступниками, так что за смещением человека наверху часто следовало удаление почти всего руководящего состава.
Позвольте мне дать краткое описание организационной структуры треста «Главзолото», который в общем похож на все другие советские тресты. Такая картина одинакова не только для треста в целом с его головной конторой в Москве, но и для каждого филиала на местах, для каждого отдельного рудника или шахты.
Трест возглавляет генеральный директор, в непосредственном подчинении которого находятся главный инженер и заместитель директора. Директор почти всегда является коммунистическим политиком, который не обязательно бывает также первоклассным производственным руководителем. Главный инженер и заместитель директора являются техническими специалистами и фактически управляют предприятием, если генеральный директор слишком невежествен или слишком занят политической работой. Но последнее слово всегда остается за управляющим-коммунистом.
«Главзолото» теоретически являлся структурным звеном Наркомата тяжелой промышленности, но из-за вражды Серебровского с Пятаковым и личной заинтересованности Сталина в этом тресте он фактически пользовался значительной степенью независимости.
В систему