повторяя:
– Это я придумал, я и должен с этим разбираться. Не собираюсь тебя напрягать.
Тиша уток почти не трогал, зато Зорьян полюбил валяться на коврике, с кем-то шептаться по телефону и гонять разноцветных водоплавающих от бортика к бортику. Вартуша подозревала, кто был этим таинственным абонентом, но с расспросами не лезла – раз в два дня получала приветы от Вероники, и на том спасибо.
К Зажинкам отряд перешел на усиленный режим несения службы. Вартуша напекла печений и пряников с лимонной глазурью, попросилась выйти в город, к алтарю Хлебодарной – «Сидящие» были все так же огорожены щитами – и получила отказ.
– Не надо, – спокойно сказал Мохито. – На Зажинки обычно не взрывают и не минируют, копят силы к Сретению. Но и пьяных дураков в толпе хватает, и фанатики оживляются. Посиди дома. Оставим несколько печений, в будний день после выходных отнесем. Если захочешь, съездим на вокзал. Там двойной алтарь, отдельный зал возле пригородных касс. Многие специально туда подношения и скрутки несут, говорят, что поезда по железной дороге горе увозят и топят в море. А когда здесь купол поставят, будешь в праздники дары возлагать. С Нелли и Ханной, Шольт уже сказал, что будет жену с детьми к нам отправлять.
Вартуша согласилась легко, без дурных предчувствий. Она верила, что Мохито не будет ограничивать ее свободу без надобности. Идти одной было страшновато – и Тиша мог испугаться в толпе, и сама она могла заблудиться, толком не зная город.
Два подразделения отправились на патрулирование в пятницу, в обед. Мохито сказал, что они с Зорьяном вернутся к часу ночи, поспят, а в субботу утром заступят на суточное дежурство. Вартуша постоянно слышала крики со стороны административного здания и плаца – Светозар корректировал графики, менял сменами бойцов для минно-розыскной работы. Поскольку не требовалось ни рисовать новый «Уголок позора», ни разбирать книги, Вартуша засела на кухне, пытаясь испечь кексы с сухофруктами. Не только с изюмом, но и курагой и черносливом. В качестве тренировки ко Дню Преломления Хлеба.
Она увидела в окно, как Зорьян промчался в квартиру, сдирая с себя бронежилет. Тут же выбежал на лапах, нырнул в кусты, спрямляя путь к плацу. Взревели моторы – два броневика должны были перегораживать въезды на набережную. Вартуша даже не подумала выйти и помахать им вслед – Мохито же сказал, что они вернутся к часу ночи. Нужно было решить, что приготовить на поздний ужин. И на всякий случай что-то, что завтра можно взять с собой для быстрого перекуса.
От готовки ее оторвал вой сирены. Вартуша убедилась, что Тиша продолжает играть с надувным жирафом, пытаясь накормить его деталями конструктора, прошла по дорожке и отпрянула от распахнувшейся двери подъезда. Христофор побежал в сторону ангаров и плаца, за ним, чуть не стоптав Вартушу – Живомир.
– Что случилось? – крикнула она им в спины.
Никто не замедлился и не обернулся, чтобы дать ответ. Репродуктор на столбе сообщил:
– Боевая тревога. Всем занять свои места согласно штатному расписанию. Боевая тревога.
Вартуша почти побежала к плацу – повторить вопрос, докричаться хоть до кого-нибудь – но остановилась, услышав плач Тиши. Бросить ребенка, испугавшегося воя сирены и голоса, монотонно повторяющего команду, она не могла. И вернулась к дому.
Глава 8. Вероника
Мать похоронили на старом деревенском кладбище, выполняя волю, прописанную в завещании. Роскошный парк и замок с башенками выстроили на месте обезлюдевшего хутора – там когда-то жили родители отца. Мать тогда жила в деревне по соседству. Там родители и познакомились – в сельском клубе, на дискотеке, на лавочке, заплеванной шелухой от семечек.
Деревня не процветала, но и не умирала – несколько домов подросли до двух этажей, клуб закрыли за ненадобностью, зато отгрохали бензоколонку с придорожным кафе и сияющим туалетом. Родители Юлианы тихо спились, держа кур и ежегодного кабанчика, и отправились на кладбище почти одновременно, не доставив хлопот ни дочери, ни бывшему зятю, ни внучке, навещавшей их раз в полгода.
Вероника постояла возле свежей могилы, прошла к дедушке и бабушке, машинально вырвала пару пучков травы, проросшей между цветами после дождей. Похороны прошли более чем скромно: могильщики, приглашенный служитель Хлебодарной, старый телохранитель родителей медведь-гризли, отвозивший Веронику в школу, и двоюродный брат отца, он же семейный доктор.
Не было ни рыданий, ни речей – охапки темных, почти черных, и снежно-белых тюльпанов, доставленных самолетом из заморской теплицы, и натянутое молчание. Вероника успела побушевать из-за невозможности добраться до санитара и разорвать его голыми руками, порыдать на плече отца, вспоминая детство, старую родительскую квартиру и запах утренних кексов с сухофруктами, а после перепадов почувствовала скверное облегчение. Больше не будет пьяных истерик, аконитового беспамятства, вопросов: «Кто ты такая? Что здесь делаешь? Куда пропала моя дочка?» и встреч под надзором психиатров и адвокатов для ежегодного подтверждения завещания.
«Это закончилось. Будет что-то другое. Я приеду сюда и расскажу могильным холмикам, в какую сторону повернулась моя жизнь».
Звонок Светозара настиг ее на заднем сиденье машины. Несколько дней назад волк прислал ей соболезнование от личного состава части. Вероника обошлась стандартным ответом, а потом, в разговоре с Зорькой, выяснила, что командир взял под контроль мочеиспускание военнослужащих и запретил обгаживать ее порожки. Пришлось внести ясность: позвонить Светозару и объяснить, что Зорька может метить ее участок, сколько душа пожелает. И жрать в саду хоть шелковицу, хоть персики, хоть что там еще растет – например, бурьян. И намекнуть, что существует прямая зависимость между Зорькиной свободой действий и качеством асфальтирования дорожек и вертолетной площадки. Светозар чутко отреагировал на замечание и пообещал по мере сил заботиться о благополучии отдельного военнослужащего.
Первой мыслью было, что с Зорькой что-то случилось. Вероника вцепилась в телефон, поспешно ответила и получила заверение, что Зорька жив-здоров. Что ему сделается? Суп в столовой вчера не ел.
– У меня к вам просьба как к представительнице фонда «Хранитель наследия», – проговорил Светозар. – Можете ли вы оказать помощь лаборатории криминологической экспертизы? У них там плохая электропроводка и в любой момент может случиться пожар. Нужно будет после пожара сделать ремонт и поменять проводку.
– А почему после, а не до? – заинтересовалась Вероника.
– Так надо, – уклончиво ответил волк.
После долгой беседы под любопытствующими взглядами отца и бывшего телохранителя, Веронике удалось выяснить почти все обстоятельства дела. Кашу заварил Мохито – при полном содействии Зорьки и Светозара. Он поехал выбивать документы Ватрушки у пещерников – Зорька не проговорился и даже не намекнул – и получил не только желаемое, но и немножечко сверху: на него и неизвестного снайпера, который подстраховал отъем паспорта, накатали заявление в военную прокуратуру. Пули передали в лабораторию на исследование. От