занятия мы стараемся задействовать мою магию. Я многого не умею, но у меня начинает получаться менять свою внешность. Я уже практически не устаю.
В один из таких дней Гейдж неожиданно натыкается на нашу безмолвную тренировку в оружейной комнате. Исла подскакивает на ноги, увеличивая расстояние между нами. Я поднимаюсь чуть медленнее, мои мышцы измотаны магией и боем. Быстро, почти без смущения, Исла объясняет, чем мы тут занимались.
Гейдж оглядывает меня с ног до головы, и я слегка выпрямляюсь.
– Покажи, – требует он.
Я демонстративно морщу лоб, показывая, что думаю о его тоне, но призываю свою магию, наслаждаясь ее мягким мурлыканьем под моей кожей. Воспроизвожу человеческую руку на своей собственной, даже делаю себе маникюр. На этот раз мне легче справиться с этим. Я опускаю взгляд и понимаю, что сделала то же самое с другой рукой, даже не глядя на нее.
Он постукивает по ногтю.
– Измени цвет.
Я сосредотачиваюсь, и цвет растекается от ногтя к ногтю, сменяясь от бледно-лавандового к насыщенному сапфировому. Он кивает.
– Ты уже пыталась поменять что-нибудь в своей внешности?
Я качаю головой.
– Руки удались у меня не с первого раза.
Он указывает на щит на стене с гладкой, отражающей поверхностью. Исла стоит в стороне, как будто не она тренировала меня несколько минут назад.
– Попробуй.
Я прикусываю губу и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на себя в размытой поверхности. Сначала уши. Я медленно наклоняюсь вперед, ощущая границы своих возможностей. Скулы даются мне сложнее, потому что я не знаю, как вернуть им прежний облик, и довольствуюсь тем, что немного округлила лицо. Я не похожа на себя прежнюю, но снова выгляжу как человек. Ухмыляюсь, довольная собой, и поворачиваюсь, чтобы Гейдж осмотрел меня. Получается все лучше и лучше. И мне даже весело.
Он мгновение изучает меня.
– Ты не изменила свои глаза.
– О, – выдыхаю я, чувствуя, как жар приливает к щекам. – Я не заметила цвет в отражении. Серебро, знаешь ли. – Это лишь полуправда. Я не могу разглядеть цвет, но я и не пыталась. Цвет моих новых глаз понравился мне сразу. Мои зачарованные глаза были серыми и скучными.
– Твои глаза не серебряные, – сообщает он совершенно искренне. – Они опаловые.
Я моргаю. Не подозревая о том, что он обращал внимание на мои глаза. Я издаю нечленораздельный звук и поворачиваюсь обратно к щиту.
– Не надо, – просит он, хватая меня за запястье, и его прикосновение обжигает мою кожу. – В этом нет необходимости. Я просто хотел посмотреть, на что ты способна.
– И?
– Ты быстро учишься, – говорит он нехотя. – Но еще зажата.
– Ну да. – Я пожимаю плечами. – Из Ислы получился хороший учитель.
Он кивает ей, признавая проделанную работу. Выражение ее лица не меняется, но я могу сказать, что она наслаждается этой похвалой.
– Но этого недостаточно, учитывая, что мы не знаем твоего Истинного Имени. По крайней мере, ты будешь знать основы, когда придет время.
– Известно уже, насколько продвинулся Боуэн? – спрашиваю я.
Его челюсть дергается, и я замечаю легкую щетину.
– Боуэн говорит, что близок.
Мне становится не по себе от этих мыслей, а в глазах отдается острая боль. Я дотрагиваюсь рукой до лба.
– Тебе нужно отдохнуть, – говорит он, пожимая плечами. – Завтра ты встретишься с Подземельем и с Боуэном, – сообщает он мне. – Любое из этих препятствий подобно сражению. Не знаю, как ты, но я предпочел бы быть готовым к ним.
Я делаю глубокий вдох.
– Чем быстрее мы это сделаем, тем скорее я верну Элли, верно? – задаю риторический вопрос. – Я просто буду напоминать себе об этом.
* * *
После продолжительного перерыва и нескольких стаканов холодной воды головная боль ослабевает, но я все еще не сплю, лежа в чересчур розовой кровати своей матери, и рассеянно тереблю края вязаной подушки. Я продолжаю думать об Элли, о других подменышах, о сделке, которую я заключила. Мысли не дают мне покоя, и я не в силах разложить их по полочкам. Наблюдаю, как темнеет двор, слушаю, как затихает Лощина – не то чтобы она была шумной, – и больше не могу оставаться лежать. Я перекидываю ноги через край кровати и как можно тише пробираюсь в коридор.
Приглушенные светом светильников темно-зеленые стены становятся темнее. Света достаточно, чтобы продолжить свой путь, но не настолько, чтобы разглядеть картины в позолоченных рамах. Но мне хватает и этого, потому что сейчас я не в состоянии стоять на месте, изучая каждый образ по отдельности.
Я ступаю по деревянному полу, стараясь, чтобы мои шаги оставались бесшумными, пока распутываю клубок своих мыслей. Я скучаю по Элли, скучаю так сильно, что у меня сводит зубы. Но в основном я переживаю о том, что с ней происходит. Как долго это будет продолжаться? Останется ли она моей Элли, когда ее отпустят?
И я думаю не только об Элли. Солиэль принадлежат и другие подменыши – другие люди, у которых нет семьи полукровок, готовых заключить ради них сделку. Я не могу избавиться от мысли, что условия сделки с королевой Света окажутся не в мою пользу. Могла ли я просить вернуть других подменышей? Что бы случилось, если бы я действительно заключила с ней такую сделку? Меня терзают смутные сомнения, что я смогу решить эту проблему, будучи Темной королевой. Я понятия не имею, как устроена внутренняя политика Дворов.
Но от возможностей, которые могут открыться передо мной, от того, к чему я должна стремиться, у меня зудит кожа. Я ускоряю шаг, то и дело сворачивая за угол. Почему Солиэль так стремится усадить меня на трон? Зачем она украла Элли, чтобы потом с такой легкостью отпустить ее назад? Я помню, что она считает гоблина недостойным трона. Но они даже не отличаются друг от друга, если только я ничего не упустила.
И почему Гейдж так охотно готов отказаться от своего трона? У меня так много вопросов и ни одного подходящего ответа. Из-за этого, а также потому, что уже несколько дней торчу в этом доме, напряжение не покидает мое тело. А еще, кажется, я окончательно заблудилась, осматривая зал, в котором оказалась.
Я хмыкаю, понимая, что не могу винить в этом дом. Я возвращаюсь к лестнице, надеясь, что нахожусь хотя бы на один этаж ниже своей комнаты. Но, когда подхожу к концу коридора, я замечаю полоску света под дверью.
Я протягиваю руку, чтобы постучать, даже не успев обдумать эту мысль. Но, когда узор теней движется к двери, во мне просыпается мгновенная паника, что передо мной сейчас предстанет Боуэн и мне придется играть в какую-то фейри-версию игры «Постучи и беги».
Я чувствую облегчение, увидев лицо Ислы в дверном проеме. Ее волосы в кои-то веки распущены, мерцающей синеватой волной перекинуты на одно обнаженное плечо. Доспехи тоже отсутствуют, и