Амулет снова зашипел, а потом послышался тяжёлый вздох.
— И почему я покрываю эту девку? — вопросил он.
Я чуть не выругалась за его мысли вслух. Сердце тревожно замерло. Вот сейчас точно взболтнёт лишнего, и мне на могилку даже цветочков не принесут, потому что некуда будет. Не найдут!
— Ах да, я же не могу сказать правду, — прошипел он.
Я уже почти не дышала, проклиная разговорившегося надзирателя. Крысак что-то тихо пискнул, и словно в ответ где-то в отдалении заклекотали птицы.
— Проклятые животные, угомонитесь! — рыкнул он и начал удаляться.
Я нервно обвисла тряпицей в руках Делатура. Крысак зашевелился и посмотрел на меня умными бусинками глаз, и я чётко уловила в его взгляде укоризну. Жгучее чувство стыда смешалось с острой виной и закипело. Я с силой сжала зубы.
Ксан постоял ещё немного, и быстро двинулся к тайному ходу, обдумывая услышанное, а я молилась богине о снисхождении. И только оказавшись в ходе, Ксан наконец заговорил.
— Похоже, за меня взялись серьёзно, — он хмыкнул, — наняли какую-то профессионалку. А ты что скажешь?
— Я? — да у меня на шее ледяная удавка страха сжимается, что я могу тебе сказать?! — Ты всё ещё холостой, значит, и эта профессионалка не станет для тебя проблемой. Ик!
Я окончательно похолодела и испуганно заикала, ещё больше пугаясь и ещё больше икая. Ксан вздохнул.
— Испугалась? — верно понял он, а я уже едва дышала от пережитого ужаса, — успокойся, если бы он нас застукал, то уже отправился бы в моё семейное поместье на тщательнейший допрос. Так что это ему повезло, а не нам.
Он пытался шутить, а я икнула ещё раз. Волосы на голове зашевелились от возможных перспектив. Радовало только то, что Ксан даже ни на миг не подумал, что та самая «профессионалка» — это я. Радовало и огорчало. Если бы он узнал обо всём сейчас, я бы просто провалила миссию по не зависящим от меня причинам и в лёгкую избавилась от навязанной сделки.
Только вот, тогда бы он меня возненавидел. Хотя он и так возненавидит. И от этого становилось холодно и пусто в груди.
Глава 25. Магократские беседы
Видя моё невменяемое состояние, Ксан отправил меня прямиком в комнату. Я даже не стала возмущаться, что он, оказывается, даже может за мной тайно следить, если захочет. Просто ледяными руками прижимала к себе крысака.
— Отдохни, — сказал он напоследок, — я приду вечером и заберу крысака. Пока его негде держать.
«Я не хочу опять в клетку!» — зашевелился грызун.
— Он не хочет в клетку, — перевела я.
— Хорошо, но спальное и отхожее места ему нужны? — насмешливо приподнял брови Делатур.
Крысак возмущённо запищал, и в переводе этот писк не нуждался. Ксан развернулся, чтобы уйти в тайный ход, но остановился перед самой стеной и обернулся.
— Чуть не забыл. Книга Крови, — сказал он.
Я судорожно втянула воздух, медленно выдохнула. Ссадила крысака на кровать и пошла к столу. С каждым шагом в ступни словно ледяные спицы впивались. Одеревеневшими пальцами я открыла нижний ящик и достала обложку, завёрнутую в грубое полотно.
— Как ты собираешься её восстанавливать? — я повернулась к нему, сжимая в пальцах обложку.
— Это магический артефакт, созданный с помощью крови владельца. Наша кровь хранит тонну информации, книги Крови лишь транслируют её, подают в том виде, в котором нам удобнее считывать эту информацию, — объяснил Ксан и подошёл ко мне, — мне понадобится капелька твоей крови.
— Ты не упоминал об этом, — я нахмурилась.
— Айза, не упрямься. Хотя бы сейчас, — он вздохнул, — пожалуйста, разверни ткань, я хочу посмотреть.
Я выполнила его просьбу и почти с ненавистью посмотрела на выглянувшую из-под полотнища металлическую вставку в виде первой буквы моего имени, стилизованную под звезду. Ксан впился в изображение жадным взглядом, а потом посмотрел на меня.
— Значит, Высокие Графы, — протянул медленно, глядя с прищуром, — я подозревал что-то такое. Уже могу предположить, что твой род не ниже Второго Высокого Графа.
Я поджала губы и кивнула. Не было смысла отрицать или отмалчиваться. Да, выше. Первый Высокий Граф — мой отец. Лорд Десмонд Траум. А моя мама — некая Фелити. В книги о ней и её семье ничего не было. Будто у женщины, что родила меня, не было прошлого.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Её жизнь началась, когда она стала Фелити Траум и её история закончилась, когда она родила меня. В книге о ней было только одно предложение. «Фелити вышла замуж за Десмонда Траума и скончалась, породив на свет Азарелию Траум и дав ей имя». Сухое бездушное предложение. И всё, больше о маме ничего. Словно она лишь тенью прошлась по жизни и ушла в никуда.
Вот после этого предложения дар и вышел из-под контроля. Я узнала, что я — не бастард некого лорда. Я законный ребёнок магократа. И я стала причиной смерти мамы. Это знание ранило меня так сильно, что дар уничтожил книгу, а рана в душе так и не затянулась.
— Айза, ты ведь читала книгу, прежде чем уничтожить, — произнёс Ксан, про которого я даже забыла, пока смотрела на эту проклятую букву «А» на обложке и переживала боль заново.
— Я пролистала, — с трудом вырвавшись из объятий прошлого, хрипло ответила я.
— Тогда ты знаешь, кто ты и к какой семье относишься, — продолжил он.
— Забирай книгу, восстанавливай, делай, что хочешь, — разозлилась я, — восстановишь — и читай сколько влезет!
— Я не могу взять даже обложку от уничтоженной книги, остаточный след чар не даёт, — спокойно пояснил он, — и тем более я не смогу её прочитать без твоей помощи. Мне нужно твоё словесное разрешение, по всей форме.
— Какой ещё форме? — продолжала злиться я, с ненавистью впилась ногтями в обложку.
— Повторяй за мной, — невозмутимо сказал Константин, — ты должна сказать «я, твоё полное имя, даю разрешение Константину Делатуру касаться моей книги Крови. Кровью и силой, да будет так». Ничего сложного.
— Я… — я скрипнула зубами и впилась в его глаза взглядом, в голове промелькнула идея, и я обратилась к своей силе.
«Я, Азарелия Траум, даю разрешение Константину Делатуру касаться моей книги Крови. Кровью и силой, да будет так» — произнесла у себя в голове, чувствуя, как мысли наливаются силой.
Между нами пронеслась крохотная красная искра, я видела, как удивлённо вскинул брови Ксан. Видимо, он не думал, что можно обыграть эту ситуацию так. Хотел услышать моё имя. А я не хочу его произносить, не хочу знать.
Ведь каждый раз, когда я проговаривала. Его у себя в голове, в сердце вонзаются иголочки, причиняя боль. Неприятно осознавать, что у меня отняли даже имя, которое дала мне мама. Отец отнял у меня всё, отправил в пансион и лишь изредка позволял ощутить, будто я ему нужна.
Я допускала мысль, что мама могла умереть не просто так, что сослать меня прочь — это был способ защитить меня. Возможно это даже правда. Но почему он не смог сказать мне, когда я была достаточно взрослой, чтобы принять правду? Потому что и не собирался.
Он хотел, чтобы я всю жизнь прожила в неведении, чувствуя пустоту и потерянность. Или думал, что защищает? Мне всё ещё было больно, для меня он был предателем. Возможно, когда-нибудь потом, когда боль и обида остынут, я смогу понять его и простить. Но не сейчас.
— Перехитрила меня, — проговорил Ксан, — я ведь всё равно узнаю.
Я злобно втолкнула ему в руки то, что осталось от книги и отступила, не желая больше держать это в руках, даже сквозь ткань.
— Я хочу побыть одна, — проскрипела, глядя в пол.
Я думала, что он уйдёт, но Делатур приблизился ко мне и коснулся рукой подбородка, вынуждая поднять голову и посмотреть на него. Серебристо-голубые глаза были как никогда серьёзными и даже жёсткими.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Айза, тебе это неприятно, — сказал очевидное, — но думай о том, что ты делаешь это только ради себя самой. Необузданный дар опасен. Мне без разницы, из какой ты семьи, важна только ты.
Его большой палец на моём подбородке ласково погладил кожу. Я растерянно хлопнула ресницами, больше не чувствуя злости и горечи, будто Ксан дуновением ветерка вынес всё это из моей души. Я думала, что он сейчас наклонится и поцелует меня в губы, как часто это делал. Но…