— Нет, спасибо, — показываю я, хотя чувствую, как горят мои щеки.
— Не будь ханжой. Мы уже видели друг друга полуголыми.
— Опыт, которого я не пожелала бы и злейшему врагу.
В одну секунду он сидит неторопливо, как лев в своем логове, а в следующую – уже на мне. Все происходит в одно мгновение, и я даже не успеваю заметить, как он нависает над моим креслом. Одна его рука ложится на подлокотник, а другая плотно обхватывает мое горло.
Кислород иссякает в моих легких, и я хватаю ртом несуществующий воздух.
— Кажется, ты не понимаешь ситуацию, Мия. Моему терпению есть предел, и я не ценю болтливых соплячек, — его большой палец нажимает на точку моего пульса. — Но, возможно, это тоже часть твоих извращенных наклонностей. Тебе нравится, когда у тебя силой отнимают контроль, не так ли? Тебе нравится, когда ты не можешь думать о том, что и как произойдет. Ты предпочитаешь просто быть рядом, как тогда, когда твоя маленькая тугая киска смазывала мои пальцы.
Он ослабляет руку настолько, чтобы дать мне возможность вздохнуть, но не настолько, чтобы я могла ударить его по яйцам.
Я все еще пытаюсь вцепиться в его пальцы, когда он протягивает свободную руку и ощупывает меня поверх платья. Мои соски мгновенно твердеют, и он находит их, медленно перебирая под тканью с ленивой легкостью.
— Видишь? Твое тело приветствует меня, так как насчет того, чтобы последовать его примеру?
Я свирепо смотрю на него. Это всего лишь физическая реакция, которая могла бы произойти, даже если бы я была с кем-то другим. Я отказываюсь верить, что температура моей кожи повышается из-за него.
Лэндон запускает руку в вырез моего платья спереди, под вшитый бюстгальтер, и прокручивает мой сосок. В паху проносится волна удовольствия, и я прикусываю нижнюю губу.
Этого определенно не происходило, когда Брайан прикасался ко мне в старшей школе.
— Такая отзывчивая, — он одновременно поглаживает мой бугристый сосок и точку пульса, затем покручивает другой.
Пальцы моих ног скручиваются в ботинках, когда давление нарастает в самой интимной части моего тела. Я чувствую, как намокают трусики, и смущение заставляет меня проклинать себя и его.
Мужчина, который использует меня и предлагает мне удовольствие, которое я никогда не считала доступным.
Он играет с моими сосками, его мощная мозолистая рука крутит, щелкает и щиплет так сильно, что я задыхаюсь и пытаюсь зарыться лицом в кресло.
Однако он не позволяет мне этого. Его рука на моем горле сжимается сильнее, удерживая меня на месте, пока его пальцы терзают мои соски, а его глаза топят мои в омуте хаоса.
— Ты хочешь, чтобы это прекратилось? — он спрашивает мрачными, зловещими словами.
Я киваю один раз.
— Тогда сделай, как я сказал, и разденься.
Я протягиваю руку за шею, и он отпускает мои сверхчувствительные соски, но это не мешает моим бедрам становиться липкими и влажными.
Поза неловкая, но он даже не помогает мне, когда я расстегиваю молнию и снимаю платье.
Материал с тихим шорохом падает на землю, и вот так я остаюсь в одних трусиках и ботинках. Мрачный взгляд Лэндона изучает меня сверху донизу, темнеет и блестит, как будто я блюдо, которое он с нетерпением ждет.
Нет, возможно, уничтожить с лица Земли.
Я никогда в жизни не чувствовала себя одновременно обнаженной и желанной.
— Ты выглядишь как моя новая возможная зависимость, — он скользит рукой от моей шеи, по моим возбужденным соскам и вниз к животу. — А зависимости не могут справиться со мной, маленькая муза.
Мурашки пробегают по моей коже подобно огненному взрыву.
Он сказал, что остановится, но продолжает. И я даже не пытаюсь положить этому конец.
Может быть, я очарована, или, что более вероятно, это потому, что я никогда в жизни не достигала такого уровня возбуждения.
Его длинные, сильные пальцы задерживаются на резинке моих трусиков, прежде чем он медленно, грубо и так нарочито проводит средним пальцем по намокшей ткани.
Злая усмешка кривит его губы, когда моя влага бесстыдно просачивается на его руку.
Он поднимает ее и массирует липкие следы моего возбуждения между пальцами.
— Удушение и грубое обращение. Есть.
Я смотрю в другую сторону и жалею, что не могу забиться в какую-нибудь дыру и никогда не выползать оттуда до конца своей жизни.
— Возможно, мы также можем добавить извращение, связанное с предъявлением ультиматума, — его лицо оказывается так близко к моему, что я могу вдыхать только его опьяняющий аромат и мятное дыхание. — Ты бы никогда не призналась, что хочешь меня, если бы не была в таком положении, не так ли?
Я собиралась зарычать на него, но он проводит моим собственным возбуждением вниз по носу, по изгибу щеки, затем прижимает средний и безымянный пальцы к подушечке моих губ.
Мои губы приоткрываются, и он скользит пальцами внутрь, заставляя меня проглотить собственное возбуждение. Он врывается с силой и контролем, которые сводят меня с ума. Нажимает на мой язык, затем обхватывает его пальцами, перекатывая и размазывая мое возбуждение. Он взрывается на моих вкусовых рецепторах, как афродизиак.
— К счастью для тебя, я очень хорошо подготовлен к роли твоего злодея. Я вытащу твои извращения одно за другим, черт возьми.
Внезапно он разжимает пальцы и с непринужденной легкостью отступает назад.
От потери его прикосновения мне почему-то становится холодно.
— Теперь, чтобы узнать другие извращения, — голос Лэндона понижается с леденящей душу ноткой. — Беги.
Вызов в его глазах пробирает меня до костей, и я вздрагиваю совсем не от холода.
Не знаю, что на меня нашло, и почему я вообще принимаю его безумие.
Может быть, это мое собственное безумие.
Медленно, на неустойчивых ногах, в одних трусиках и ботинках, я встаю и делаю прямо противоположное логике.
Бегу.
Глава 16
Лэндон
Мои мышцы напрягаются и пульсируют от предвкушения охоты.
Кровь приливает к моим конечностям и заставляет мой член напрягаться с особым вниманием.
Перспектива погони заставляет меня чуть не кончить в штаны, как подростка.
Проблема в том, что у меня никогда раньше не было такого чувства.
Да, я увлекаюсь охотой точно так же, как и предаюсь тысяче других увлечений в качестве сексуальной отдушины. Однако раньше это никогда не было так волнующе и… захватывающе.
Я вдыхаю, наполняя легкие запахом свечного воска и слабым, захватывающим ароматом киски Мии.
Однако, я не двигаюсь.
Моя маленькая муза так хорошо себя вела, хотя и неохотно и только после того, как я без устали нажимал на ее кнопки, так что я дам ей фору.
Мой взгляд по-прежнему прикован к задней двери, откуда она выбежала в сад за домом – или, скорее, в мини-джунгли.
Свет свечей отбрасывает зловещую тень на импровизированную гостиную, подсознательно создавая мое любимое настроение.
Я поднимаю свои пальцы, которые все еще липкие, и облизываю их один за другим.
Киска как концепция всегда служила только дыркой для траха. Несмотря на разные цвета и формы влагалищ, которые я видел в своей жизни, мне никогда не нравилось прикасаться к ним. Никогда не получал удовольствия от орального секса и всегда подчеркивал, что буду только трахаться. Если они хотели чего-то другого, я был неподходящим парнем.
И все же, мои губы подергиваются от желания попробовать сладкую маленькую киску Мии. Моя кровь определенно выбрала мой член в качестве предпочтительного органа, когда я только что играл с ней.
Ее тихие вздохи все еще звучат у меня в ушах. А ее расширенные глаза и приоткрытые губы будут мотивацией для мастурбации в течение нескольких дней.
То есть, если я не спровоцирую у нее другую, более интересную реакцию. К концу сегодняшнего вечера я выполню дьявольскую работу по обращению еще одной души на темную сторону.