Я выхожу из своего укрытия, застав их двоих – троих, если считать Майю – врасплох.
У нее нет выбора, кроме как прочистить горло и последовать за мной, как будто мы просто случайно проходили мимо.
— Я случайно подслушала ваш разговор, — показываю я Джереми, поскольку он понимает. — Я буду повсюду следовать за Лэндоном.
Он выпрямляется.
— Об этом не может быть и речи.
— Я все равно собираюсь это сделать, так что либо ты поддерживаешь меня и получаешь любую информацию, которую я соберу, либо нет.
— Николай убьет меня, если узнает об этом.
— Именно поэтому он не узнает, — я улыбаюсь Майе. — Верно?
Ее лицо красное, когда она теребит ремешок своей сумки Chanel. Майя никогда ничего не теребит. Кажется, приходя в себя, она отпускает его и качает головой.
— Ни за что на свете. Ты не будешь вмешиваться в это.
— Я уже вмешалась.
— Мия, — она хватает меня за плечи. — Вся эта история со свиной кровью и так была достаточно безрассудной. Тебе не нужно внимание этого парня.
В любом случае, у меня оно уже есть, так что я могу использовать его для большего блага. Включая, но, не ограничиваясь, притеснением мудака.
Кроме того, мне нужно найти объяснение моему странному влечению к ублюдку. Я уверена, что чем больше узнаю, насколько он аморален, тем менее привлекательным он будет мне казаться, и тогда я буду счастлива бросить его на съедение волкам – они же Язычники.
— Со мной все будет в порядке, — я показываю знак своей сестре, затем высвобождаюсь из ее объятий, чтобы посмотреть Джереми в лицо. — Мы договорились?
— Нет, Мия. Я не толкну тебя на его смертельную орбиту.
— Я уже там, — я вздергиваю подбородок. — Он думает, что я его муза или что-то в этом роде, так что я использую это в своих интересах.
Брови Джереми поднимаются слишком близко к линии роста волос.
— С каких это пор?
— С того момента, как я начала мстить за то, что он сделал с Николаем.
— Мы разберемся с этим. Серьезно, держись от него подальше.
— Слишком поздно. Помнишь кровавую баню, в которой он искупался на вечеринке в своем собственном клубе? — я показываю большим пальцем на себя. — Это была я.
— Иисус, блять, Христос, — говорит он больше с недоумением и гордостью, чем с чем-либо еще.
— Ни один Бог не может остановить этого психа, но я могу, — но давайте проигнорируем тот факт, что я прячусь в особняке моего брата, потому что это единственное место, где он не сможет вытворять всякое дерьмо.
Еще я взяла с собой Майю, так что он не сможет угрожать мне ею.
— Будь осторожна и отступи, как только почувствуешь какую-либо опасность, — говорит Джереми.
— Ты же это не серьезно? — Майя обращает свое внимание на него.
— Мы с тобой оба знаем, что невозможно остановить ее, как только она что-то задумает.
Я ухмыляюсь, как чеширский кот, и одобрительно киваю.
Майя указывает на Илью, который выключил плиту и собирается уходить.
— Ты, образумь его.
Илья смотрит на нее так, как будто она не что иное, как грязь под его ботинками. Это первый раз, когда я вижу, чтобы кто-то игнорировал присутствие моей сестры, которая больше-чем-мир.
— Он не ты, — спокойно говорит Джереми. — Его зовут Илья.
— Он не настолько важен для меня, чтобы помнить его имя, но он должен советовать тебе не совершать глупых ошибок, например, не втягивать Мию в войну.
— Эй, — я толкаю ее. — Я так решила. Не переступай черту, Майя. Ни ты, ни Джереми, ни Николай не вправе указывать мне, что делать.
— Но… я беспокоюсь за тебя, — Майя хмурит брови.
После того случая она всегда чрезмерно опекала меня, даже больше, чем наши родители и Нико, и это о чем-то да говорит, поскольку этих троих можно было принять за моих стражей первые несколько лет после случившегося.
Тем не менее, Майе нужно усвоить, что я способна делать свой собственный выбор, включая ошибки.
— Я могу позаботиться о себе, — я пожимаю руку Джереми. — Извинись перед Ильей от имени Майи.
Он молча кивает, но Майя издает раздраженный звук.
— Мне не за что извиняться.
Я хватаю ее за плечо и заталкиваю в одну из гостевых комнат. Она высвобождается из моих объятий и смотрит на меня с эпическим хмурым видом.
— Ты не имела права этого делать. И что это были за извинения от моего имени? Ты выставляешь меня сукой.
— Ты можешь справиться с этим сама, без моей помощи, — я склоняю голову набок. — Кроме того, ты просто слишком защищалась, чтобы скрыть свою настоящую реакцию. Почему ты шпионила за Ильей и почему у тебя покраснели щеки?
Ее губы приоткрываются, и она сильно краснеет, прежде чем топнуть каблуком Hermes по земле с детским нетерпением.
— Как будто я стала бы обращать на этого неудачника хоть какое-то внимание. Я просто присматривала за Джереми, потому что он собирается стать моим будущим мужем.
Я бросаю взгляд «ага», и она впадает в бешенство, пытаясь убедить меня – и, вероятно, саму себя – в том, что я была неправа.
Она не понимает, что чем больше она защищает свою метафорическую позицию, тем менее правдоподобно это звучит.
Когда я продолжаю пялиться на нее, она притворяется, что ей поступил важный звонок, и выбегает из комнаты, как будто у нее горит задница.
Может быть, это потому, что мы близнецы, но Майя более читабельна, чем компьютерные шахматы. Хотя иногда с ней забавно возиться, на этот раз она действительно взволнована настолько, что не может сэкономить время, поэтому я оставляю ее в покое.
Нужно проверить, готов ли ужин. Я умираю с голоду, и мне нужна доза калорий.
Конечно же, Николаю не удалось уснуть. Он развалился в гостиной, все еще полуголый, и слушает Гарета.
Джереми, Илья и Килл направляются к столу и зовут всех за собой.
Мой брат щелкает Гарета по лбу, чтобы он заткнулся, затем бьет его головой и тащит в столовую.
Майи и след простыл.
Я достаю свой телефон, чтобы позвонить ей, но она уже спешит из патио.
Она избегает моего взгляда и проносится мимо меня в столовую. Я, прищурившись, смотрю ей в спину. С ней что-то не так, и мне нужно выяснить, что.
Я собираюсь присоединиться к ним, когда мой телефон вибрирует у меня в руке. Я бы проигнорировала это, но затем мельком вижу имя человека, который отказывается быть проигнорированным ни при каких обстоятельствах.
Не помогает и то, что я весь день была занята, просто чтобы не думать о том, что может прийти в голову его ущербному разуму.
Повелитель Дьявола: Я снаружи.
Я читаю текст и наклоняю голову. Это все? Он провел весь день, занимаясь черт знает чем только для того, чтобы сказать, что он снаружи?
Повелитель Дьявола: Это было приглашение прийти и повидаться со мной, если ты не поняла.
Мия: Я не в общежитии.
Повелитель Дьявола: Я знаю. У тебя появилась эта раздражающая привычка прятаться в особняке Язычников. Я не принимал тебя за человека, который нуждается в защите других людей.
Гребаный…
Подождите минутку.
Мия: Пожалуйста, скажи мне, что под «снаружи» ты подразумеваешь, что находишься за пределами общежития.
Повелитель дьявола: Зачем мне быть там, если тебя там нет?
Он присылает мне селфи, на котором он ухмыляется, склоняя голову, как маленький идиот-самоубийца. Позади него я вижу ворота особняка и огни оттуда, где мы все находимся. Приступ паники взрывается у основания моего живота, и я глубоко вдыхаю.
Мия: Ты что, потерял свой чертов разум? Все здесь. Включая Нико, Килла и Джереми.
Повелитель Дьявола: Ну да, святая троица, которая преследует меня по ужасно детским причинам.
Мия: Похищение и нападение – это детские причины?
Повелитель Дьявола: Они ведь не мертвы, не так ли? На самом деле, они наслаждаются твоей компанией, пока меня обнимает холодный, безжалостный ветер.