Именно так создавался и наш мир. И еще бесконечное множество других неизведанных нами миров. С помощью силы любви неизвестных нам двоих живших так давно, что даже звезды этого почти не помнят. Но, тем не менее, так было и так будет – жизнеобразующий круговорот энергии в Мироздании. Единственно возможный способ рождения или возрождения.
Я плакал от осознания того, что в данный момент времени, где-то за миллиарды миллионов световых лет от нас начала свое существование какая-то новая неведомая галактика, а мы с Машей принимали в этом непосредственное участие. Вот это я понимаю, чудо!..
Эпилог
В нашем городе наступил август. Улицы наполнены запахами арбузов и свежескошенной травы. Солнце предпрощально щедро на свои ласковые лучи. Скоро наступит осень, но мне ее дождливое настроение – до лампочки.
Маша ждет меня в своем Доме На Пол пути к Голубым Озерам, а я собираю вещи для того, чтобы навсегда остаться с ней.
После нашего «возвращения» прошел ни один упоительный месяц, в течение которых мы почти не расставались. В то утро, когда мы пришли в себя на кухне, понимание случившегося пришло не ко мне одному. Мы потом долго не могли успокоиться от осознания величия чуда рождения, подаренного двум смертным. И за какие такие заслуги нам это счастье – вот это действительно неразрешимый вопрос.
Спасибо, милый Бог, что мы не утратили ни одной крупицы переживаний и даже сейчас могли бы вспомнить все, что с нами произошло. Главный вывод нашего последующего разговора сводился к тому, что людям свойственно бояться неизведанного. Страх, порожден нашим воображением, а не реальностью. И, тем не менее, он не дает возможности смотреть на вещи взглядом десятилетнего ребенка – искренним, радостным, ожидающим чуда даже в обыденных жизненных проявлениях.
И сейчас, в моменты наивысшего из наслаждений, дарованного людям, мы иногда возвращаемся в Пустоту. Но она не черна как в наших снах. Она один сплошной свет и тепло. Слиться с ней хотя бы на одно мгновение – недостижимая мечта всего Человечества. Веками люди ищут способы, истязают тело, закаляют душу, но редко кому из нас они ведомы. Даже название ей придумали – Нирвана. Как будто это слово хоть на йоту объясняет суть того, что оно означает…
Но это все – бесполезная лирика.
Я безмерно счастлив. Поэтому…ну, ее, эту писанину! Я, с вашего позволения, прощаюсь, и лечу к ней…
Извините…
Вчера.
ЛАБИРИНТЫ НЕСБЫВШЕГОСЯ
Глава 1
Я видел многое на своем веку, тренируясь подчинять своей прихоти время и пространство. Я наблюдал как рушатся города, а через некоторое время на месте руин воздвигаются новые. Как пьяный дровосек рубит дерево, посаженное полвека назад в память о погибшем ребенке. Как цветок едва показавшийся на поверхности ранней весной в один момент погибает под тяжестью солдатского ботинка. Я ощущал себя в центре тайфуна уничтожающего поселок на берегу моря. Я чувствовал на себе тяжелые удары плети по спине черного раба во времена Римской империи. Я горел вместе с одним философом, рассказавшим людям правду и сожженным за это инквизиторами. Я знаю, что чувствует женщина, обвиненная в колдовстве, когда на нее опускается нож гильотины, а люди на площади плюют в ее еще теплое тело и ржут как обезумевшие кони. Я многое повидал. Многое выстрадал. Но, поверьте мне, то, что мне предстоит в эту минуту – ничто по сравнению со всем этим.
Мои шаги эхом отдаются по бетонному подъезду старой пятиэтажки. Пятьдесят девять ступенек… Как бы я хотел, чтобы их было больше – гораздо больше – но нужная мне дверь находиться на третьем этаже и я при всем желании не могу растянуть процесс восхождения по лестнице на более долгое время.
Поднимаю руку и заставляю себя нажать на кнопку электрического звонка.
– Вы доктор? – с надеждой спросила меня женщина, открывшая дверь.
Потертые джинсы, белая футболка, белокурые волосы, собранные в хвост, лицо, немного осунувшееся после бессонной ночи, покрасневшие глаза – такой я вижу ее сейчас. Что дальше-то будет?
– Нет.
– Тогда зачем вы пришли?
– Поговорить…
– Не до разговоров сейчас, простите. Приходите через несколько дней, тогда я смогу уделить Вам столько времени, сколько Вам нужно. – Женщина резко потянула на себя дверь, стараясь закрыть ее, но я успел подставить ботинок и дверь жалобно всхлипнув, остановилась.
– Я вызову милицию, – прошептала хозяйка и я заметил как она сжалась от страха и беспомощности.
– Я не хотел Вас пугать, простите меня. Но мне действительно необходимо с Вами поговорить.
– Ладно. Проходите, – вяло отозвалась она.
Я вошел в полутемный коридор и остановился в нерешительности. Совершенно непонятно с чего начинать такого рода разговор. А начать надо было. Просто необходимо, если честно. Так бы и стоял как истукан, если бы хозяйка квартиры жестом не пригласила бы меня пройти на кухню. Я прошуршал за ней и опустился на табуретку возле окна. К этому времени я уже прочитал незнакомку и знал, что женщину (скорее, конечно, девушку) зовут Анжела, сыну ее Павлу сейчас два с половиной года, а муж ее сейчас в долгой командировке ищет доказательства существования потомков атлантов. И еще много бесполезной информации подобного рода.
Анжела облокотилась плечом о стену и замерла, сжимая чашку с остывшим чаем двумя руками. Мы оба молчали. Она – в ожидании, а я – я просто набирался сил. Неожиданно в соседней комнате захныкал ребенок.
– Извините, – кивнула мне хозяйка и исчезла за дверью в другую комнату. Я выдохнул. Лишняя минута, всего одна – на большее я и не надеялся.
Слышу как хозяйка убаюкивает своего малыша, рассматриваю пейзаж за окном: погода портится и это придает обыкновенному на первый взгляд дворику совершенно сюрреалистический вид: мутный бессолнечный воздух, духота, паническое метание стаи ласточек мимо окон, неестественная для летнего утра тишина (ни детского гомона, ни лая собак)… Не нужно быть трижды синоптиком, чтобы понять что вечером будет гроза.
Я вспомнил сон, который мне приснился несколько дней назад. Не сон, конечно, скорее предвестник будущих событий, предотвратить которые я пытаюсь в данную минуту, но у меня это пока плохо получается.
– Так о чем Вы хотели со мной поговорить? – спросила девушка, появившись в дверном проеме, спустя триста восемьдесят пять секунд и семьсот семьдесят ударов моего сердца.
– Я хотел поговорить о Вашем сыне.
– Не поняла…
– Он сейчас болен. Ведь так?
– Да, но.
– Подождите секунду. Я должен многое вам показать и рассказать. Просто наберитесь терпения, хорошо?
– Да, конечно, – ответила хозяйка и выжидательно-удивленно замолчала.
Великая Богиня! Я до сих пор не знаю как выразить словами причину появления в ее доме. Что же делать?..
Она меня сейчас просто выгонит – я бы на ее месте именно так и сделал…
Моя нерешительность привела к тому, что Анжела глубоко вздохнула, собираясь послать меня подальше, но я успел сказать первую фразу до того, как она начала говорить:
– Что ж, для начала я хочу, чтобы Вы кое-что увидели… Прошу Вас, доверьтесь мне, я не причиню Вам вреда. Возьмите меня за руку – я должен вывести нас из квартиры…
– С какой стати я должна с Вами идти? И вообще – кто Вы такой? Зачем Вы пришли? – в ее голосе уже звучат панические нотки, и значит, недалек тот момент, когда Анжела и вовсе выставит за двери незваного гост и будет по-своему права.
– Доверьтесь мне, – мягко настаиваю на своем. А что еще остается?.. – Через некоторое время Вы сами все поймете… А сейчас я очень прошу Вас – возьмите меня за руку.
– Вы – сумасшедший. По-хорошему прошу – покиньте мою квартиру! И не смейте ко мне прикасаться!.. – девушка перешла на крик, а я попытался вспомнить хотя бы один из методов, с помощью которых можно успокоить себя или собеседника.
– Успокойтесь, пожалуйста! Я не причиню Вам вред. Я просто хочу Вам кое-что показать. Просто показать и все, – пробую достучаться до нее с помощью монотонных усыпляющих интонаций, которые так любят использовать гипнотизеры.
– Ребенок может проснуться… – Анжела начала сдаваться… Может, подействовало?!
– Мы будем отсутствовать всего секунду, даже если Вам покажется, что нас не было несколько часов или дней, – отвечаю ей и незаметно (в меру амбалоподобности своего тела, конечно!..) зажимаю ее ладонь в руке. – Не бойтесь!..
Легко сказать «не бойся», когда чудаковатого вида незнакомец пытается утащить тебя неизвестно куда неизвестно зачем. Но меня сбивает с толку его настойчивость и странные намеки по поводу моего сына. Скорее из любопытства беру его за руку. Его ладонь неестественно горяча, но не вся ладонь, а словно на ней выжжен какой-то рисунок. Не обладая, как слепые люди, гиперразвитой чувствительностью кожных рецепторов, я не могу идентифицировать изображение – просто ощущаю горячие очертания того, что на ней нарисовано.