Мне очень страшно, главным образом потому, что незнакомец выглядит почти как пират Джек-Воробей из немного устаревшего американского фильма: длинные волосы, разделенные на множество тоненьких косичек, имеют странный рыжеватый оттенок, а борода – напротив – иссиня черная. Черный кожаный плащ, наподобие рясы, выглядит засаленным и потертым. Джинсы, заправленные в высокие солдатские ботинки; обветренное лицо желтоватого оттенка и очень-очень холодные руки, за исключением рисунка на ладони, который буквально обжигает мою кожу.
Незнакомец сильно сжимает мою руку и поэтому вырваться у меня уже нет никакой возможности – посему я покорно следую за ним: выхожу на лестничную площадку, успев набрать полные легкие воздуха (словно водолаз перед спуском) в попытке унять подступающий приступ паники; спускаюсь по ступенькам, открываю дверь подъезда…
Господи, что все это значит?..
Вместо обычного для моего глаза пейзажа – нарядных новостроек оббитых разноцветной плиткой с блестящими стеклопакетами – мрачные ободранные дома, в большей части окон стекол нет вообще; во дворе догорающие кострища издающие жуткий смрад; ни людей, ни птиц, ни дворовых наглючих кошек, которые благо хоть под ноги не бросаются – только серо-черный густой туман непонятного происхождения на сколько видно глазу (а, учитывая что дом наш стоит немного на возвышении, то радиус обзора примерно несколько километров); на том месте, где должна была находиться детская площадка – черная выжженная трава и запыленные железные остовы от качелей.
Финальным штрихом к картине, будто сошедшей с полотен Босха, стало появление во дворе людей в глухих костюмах с противогазами, накрытыми резиновыми капюшонами, вместо лиц. Они вышли из соседнего подъезда с носилками в руках, на которых лежит – господи, то, что там лежит даже с большой натяжкой нельзя назвать человеком – одна сплошная кровоточащая язва! – тело даже не прикрытое простыней!
Машины скорой помощи поблизости нет – куда же они его несут?..
Через секунду понимаю, что машина им вообще не нужна! Тело вместе с носилками бросают в тлеющие угли одного из кострищ, накрывают ватным покрывалом и поджигают!
Матерь Божья, это же кощунство чистой воды!
Теперь понятно, откуда такой странный туман над городом – он появляется от смеси дыма сожженных тел и синтетических носилок!
Не прошло двух минут, как из стоящего напротив дома такие же сюрреалистичные личности в резиновых плащах выносят еще несколько изуродованных тел и бросают во все больше и больше разгорающееся пламя. Санитары стоят чуть поодаль от кострища до тех пор, пока тела сожженных не начинают напоминать огромный пепельный холм с едва тлеющими углями. Тогда один из них возвращается в подъезд и выносит ведро с водой, чтобы загасить пламя. И почти сразу же сквозь треск помех звучи хрипловатый голос – он доноситься из раций, которые висят на поясах людей в резиновых костюмах.
– Красногвардейская 14, квартира 1, 3, 4 и с 6 по 98, дом 15, квартиры с 1 по 18 и с 22 по 120! Всего 297 человек. Подтвердите готовность!
– Пост 39 – готов! Красногвардейская 14 от нас через два поворота!
– Проще весь их двор спалить… – пробормотал один из них прежде чем сорваться с места. Его товарищи вместо ответа только вяло пожали плечами, после чего посрывались с места и исчезли за углом соседнего дома.
У меня нет слов, чтобы прокомментировать происходящее, поэтому я пришиблено молчу, пытаясь одновременно понять где я. Ведь это действительно двор возле моего дома, и пейзаж очень отдаленно напоминает вид из моего окна… Но, Пресвятая Дева Мария, лишь очень-очень отдаленно!
Пытаясь хоть как-то сориентироваться в окружающем меня жутком пространстве, я медленно двинулась по пепельно-серой дорожке, которая вообще-то должна быть усыпана красноватым гравием, в ту сторону, куда убежали люди в резиновых костюмах и противогазах.
Завернув за соседний дом, я увидела ту же самую картину: санитары, носилки, на которых друг на друге (словно бревна!) лежат изуродованные тела.
На этот раз костер, вернее три костра, получились высотой в несколько метров каждый, поскольку усопших было гораздо больше, чем в нашем дворе.
Я не могу поверить в то, что вижу – средневековье какое-то! Я читала, что когда-то именно так поступали с умершими от проказы, но…
– Это, конечно, очень мило с Вашей стороны, – говорю незнакомцу, не в силах больше молча наблюдать все это. – Но, может быть, Вы потрудись объяснить, что все это значит?..
– Эпидемия… – бесстрастно отозвался он, словно эта картина, более уместная в качестве кадров из фильма ужаса, совершенно его не трогала. Равнодушно, благо, что хоть не зевая, произнося свою речь, незнакомец продолжал: – Вирус ВН 902 – одна из современных мутаций чумы. От него нет лекарства. Нет способов защиты. Двадцать четыре года спустя половина городов мира будет выглядеть именно так.
Я почти готова впасть в истерику от его слов. Невозможно поверить, что все это: жуткое серое дымное небо, изуродованные трупы, выжженная трава, пустые глазницы стекол, санитары с носилками, черный дым горящих костров насколько видно глазу – будущее – мое, а главное моего ребенка! Не знаю, почему я так сразу поверила чужому человеку – просто, выглядело все до жути по-настоящему. Словно вдогонку паническим мыслям, тело перестало мне подчиняться: оно сотрясается от лихорадочного озноба, желудок спазмирует, поселившийся в нем страх и безысходность, а в груди поселился стопудовый булыжник не дающий дышать в полную силу.
Исчерпав остатки мужества, я закрываю глаза руками, не в силах больше принимать участие в этом трагифарсе. Не могу сдержать рыданий, но нахожу в себе силы произнести хотя бы три предложения:
– Я Вам не верю. Так не может быть… Зачем Вы привели меня сюда?
Незнакомец поднял на меня глаза полные сочувствия – наконец-то хоть какое-то подобие человеческого выражения лица (я, было, допустила на секунду, что гость мой не человек, а привидение)! Так наверное смотрел психиатр на поэта Ивана Бездомного, когда тот пытался доказать что накануне на Патриарших прудах он встретился с самим Сатаной. Но когда он произнес следующую фразу, на меня словно обрушилась огромная бетонная плита:
– Это произойдет из-за Вашего сына…
Ответить незнакомцу я при всем желании не смогла бы – ртом хватала смрадный воздух, будто рыба, выброшенная на берег и слова просто не успевали проскакивать между моими паническими вдохами-выдохами.
– Давайте уходить отсюда, я вам позже все объясню, – сказал он. Я услышала его последние слова сквозь дымку почти своевременно отключающегося сознания. Гость, уразумев, наверное, что я просто-напросто сейчас съеду на мостовую и отключусь, придержал меня за локоть и шепнул:
– Держитесь, через секунду мы будем дома. Возьмите меня за руку!..
Хорошо, что незнакомец не соврал и глаза я открыла на собственной кухне. Нормальный человек просто не может выдержать столько испытаний за считанные минуты, сколько их свалилось на меня. У меня в голове сейчас лишь один вопрос, но он, словно выбит огненными буквами на коре головного мозга: ЧТО ЭТО БЫЛО И ПРИ ЧЕМ ЗДЕСЬ ПАВЛИК?..
Теперь я, наконец, могу сказать то, ради чего я, всего за час с небольшим, преодолел две сотни километров, сменяя одну попутку за другой.
Вижу, что Анжела до сей минуты не может придти в себя от увиденного и я не в силах ни повернуть время вспять, ни отказаться от задуманного? Когда я сам увидел начало и последствия эпидемии позавчера ночью, я наверняка выглядел не лучше. Две ночи я не мог спать, потому что перед глазами то и дело вставали жуткие картины эпидемии; метался по комнате, от стены до стены, снова и снова, пока не понял каким образом можно все исправить. Учитель говорил, что будущее – пластично, оно во многом зависит от наших поступков. То, что действительно нельзя исправить, то, что не поддается коррекции ни при каких обстоятельствах и не зависит от нас, называется по-другому: ГРЯДУЩЕЕ. Когда до сегодняшнего рассвета оставался час, я принял решение – не скажу, что оно далось мне легко – легче, наверное, подписать бумагу о ядерном нападении на Китай. Жизнь одного ребенка против жизней сотен тысяч человек – эта чаша весов не на стороне малыша Анжелы.
– Я должен забрать жизнь Вашего сына, – сообщаю ей, в конце концов, цель своего посещения. Господи, как она на меня смотрит! Таким взглядом можно убить стадо саблезубых тигров… – Вы сами все видели. Поймите, другого решения нет, сейчас только в нашей власти не допустить этого…
Страх Анжелы после моих слов моментально сменился яростью:
– Знаете что… как Вас там? Я вам не верю. При чем здесь мой сын? – она перешла бы на крик, если бы за стеной не спал ее малыш, поэтому ее слова были больше похожи на шипение змеи, только очень громкое. – Я не позволю Вам что-нибудь с ним сделать, ясно Вам! Так что уходите отсюда! Уходите и не возвращайтесь никогда! – после этих слов девушка закрыла лицо руками и разрыдалась.