— Нельзя…
Сэм прервал поцелуй.
— Тогда займемся чем-нибудь другим. — Он сел, усадил Джейн к себе на колени и запустил руку ей под свитер.
Его ладонь легла ей на грудь, из горла Джейн вырвался протяжный вздох, и тотчас же у обоих перехватило дыхание. Немного помедлив, Сэм приподнял свитер и расстегнул бюстгальтер. Затем стащил с Джейн свитер. Теперь она сидела у него на коленях полуобнаженная. Она молча смотрела на него и чувствовала, как учащается ее дыхание.
Джейн прекрасно знала, как выглядит ее грудь. Но какова эта грудь с точки зрения мужчины? Небольшая, но крепкая. Соски розовато-коричневые и нежные, словно бархат…
Туг Сэм принялся ласкать ее груди, и Джейн, охваченная наслаждением, тихонько застонала. Потом он стал целовать ее соски, и она, громко вскрикнув, затрепетала в его объятиях. Сердце Джейн бешено колотилось, голова кружилась — в эти мгновения она была совершенно беспомощной и могла бы исполнить любое желание Сэма. Но тут он вдруг приподнял голову и, прижавшись лбом к ее лбу, крепко зажмурился. Затем, чуть отстранившись, прошептал:
— Если бы я сейчас вошел в тебя, управился бы за две секунды.
Джейн казалось, что она сошла с ума. Потому что «две секунды» прозвучали для нее словно чудесная музыка. О… как она жаждала этих «двух секунд».
Сэм внезапно наклонился и поднял с пола свитер.
— Тебе лучше одеться.
— Наверное… — сказала Джейн и не узнала свой голос.
Она смотрела в глаза Сэма и по-прежнему обнимала его за шею.
— Либо ты надеваешь свитер, либо мы идем в спальню, — пробормотал он.
Казалось, каждая клеточка ее тела вопила: «Да! Да! Да!»И Джейн стоило огромных усилий не произнести это вслух. Теперь она уже не сомневалась: ей не удастся осуществить свой план — то есть удержать Сэма на расстоянии две недели. Ей хотелось помучить его, но оказалось, что, мучая его, она мучила себя.
Сэм натянул на нее свитер, Джейн заметила, что он надел его наизнанку. Но какое это имело значение?
— Ты пытаешься свести меня с ума, — заявил он. — И за это я тебе отплачу.
— Каким образом? — спросила она, прижимаясь к нему.
Сэм ухмыльнулся:
— «Пусть мой мистер Совершенство рассчитывает на полчаса», — кажется, так звучало твое пожелание? Так вот, я ограничусь двадцатью девятью минутами.
— Ты вроде бы говорил о двух секундах…
— Это для начала. А потом последует продолжение.
Джейн чувствовала, как возбужденная плоть Сэма упирается в ее ягодицы, и ей ужасно не хотелось покидать его колени. И все же следовало встать, если она не хотела завалиться с ним в постель. Джейн очень этого хотела, но что-то ее удерживало…
Откашлявшись, она сказала:
— Кажется, надо вставать.
— Если ты способна двигаться, пожалуйста, делай это как можно медленнее, — прохрипел Сэм.
— Неужели зашло так далеко?
— Я сейчас — словно вулкан…
— Уверена, что не потухший, — с улыбкой заметила Джейн.
Сэм рассмеялся, и она соскочила с его коленей. Он вздрогнул и поднялся на ноги. Джейн старалась не смотреть на его бугрившиеся ниже пояса брюки.
— Расскажи мне о своей семье, — пробормотала она.
— Зачем?
— Чтобы отвлечься… от этого… — Джейн кивком головы указала, от чего именно. — Ты, кажется, говорил, что у тебя есть две сестры.
— И четыре брата.
— Столько детей?!
— Случилось так, что Дороти, старшая из двух сестер, оказалась третьим ребенком. Родители решили, что девочке скучно одной без сестренки, и, прежде чем добились задуманного, сделали еще трех парней.
— А ты какой?
— Второй.
— Встречаешься с родственниками?
— Довольно часто. Мы все живем в одном штате. Только малышка Энджа учится в колледже в Чикаго.
Уловка сработала — Сэм успокоился, хотя по-прежнему не отрывал взгляда от ее груди. Чтобы чем-то его занять, Джейн налила ему еще чаю.
— Ты был женат?
— Да, лет десять назад.
— И что случилось потом?
— Уж очень ты любопытная. Ей не понравилось быть супругой полицейского. А мне не понравилось оставаться мужем стервы. Вот и все. Мы расстались. Как только подписали бумаги, она перебралась на западное побережье. А теперь расскажи о себе.
— Уж очень ты любопытный, — рассмеялась Джейн. — Наверное, ты считаешь меня стервой?
— Ни в коем случае. Ты, конечно, довольно сварливая особа, но не стерва.
— И на том спасибо, — пробормотала Джейн. — Так вот, замужем я не была, но трижды обручалась.
Сэм замер со стаканом чаю у рта.
— Трижды?!
Джейн кивнула.
— Мне не очень с этим везет.
Сэм снова уставился на ее груди.
— Ну… не знаю… Меня ты заинтересовала.
— Может, ты какой-нибудь… мутант? Мой второй жених вдруг решил, что все еще любит свою прежнюю подружку, хотя, откровенно говоря, я не уверена, что она и впрямь была прежней. А что с первым и третьим женихами — даже не знаю, как объяснить.
— Может, испугались? — спросил Сэм.
— Испугались?.. — Губы Джейн чуть дрогнули. — Неужели я такая страшная? — проговорила она с обидой в голосе.
— Хуже! Дьявол на колесах! Тебе повезло, что мне нравятся девочки с перцем. А теперь, если ты изволишь одеться, я приглашу тебя на ужин. Как насчет гамбургера?
— Предпочитаю что-нибудь китайское. — Джейн пошла в спальню, чтобы переодеться.
— Китайское? Можно было догадаться, — пробормотал Сэм.
Переодеваясь, Джейн думала: «Что ж, если он любит» девочек с перцем «, пусть узнает, насколько я острая. Пусть привыкает…»
Глава 16
Корин никак не мог уснуть. Наконец поднялся с постели, включил в ванной свет и посмотрел в зеркало, желая убедиться, что отражение по-прежнему там. На него взглянуло лицо незнакомца, но глаза свои он помнил — эти глаза смотрели на него всю жизнь. Правда, иногда он исчезал, и тогда они не следили за ним.
Ряды желтых медицинских склянок были расставлены на туалетном столике у кровати — чтобы по утрам сразу же бросались в глаза. Но Корин уже несколько дней — сколько именно, вспомнить не мог, — не глотал таблеток. Сейчас он видел себя, когда же принимал лекарство, сознание затуманивалось и он проваливался во мглу.
Его уговорили, что так лучше — лучше спрятаться и оставаться во мраке. Таблетки действовали очень эффективно, и иногда он забывал, что вообще существует. Но и тогда оставалось ощущение: что-то не так, мир перекошен… В конце концов он понял, в чем дело. Лекарство могло спрятать его во мраке, но не приносило облегчения.
С тех пор как Корин перестал принимать лекарство, он лишился сна. Дремал, но настоящий сон от него ускользал. Иногда он чувствовал себя так, словно его раздирали изнутри — что же с ним в это время происходило? Неужели таблетки содержали какой-то дурман? Неужели ему солгали? Он не хотел привыкать к наркотикам. «Всякое пристрастие — признак слабости», — учила мать. А он должен быть сильным и совершенным.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});