избежать печальной участи, либо же покарали тех монголов, которые это заслужили.
Отохимэ прижала руку к лицу, но кровь просочилась сквозь пальцы. Тогда к ней подошел второй парень.
— А ты змея! — процедил он с ненавистью. — Думаешь, нас это остановит? Мы найдем способ, не этот — так другой, а тебя я сейчас на полоски разрежу!
Он наклонился к ней с ножом в руке, но Макото грубо оттолкнул его.
— Успокойся, Керо!
— Она выбросила проклятый флакон! Мы застряли на острове богов, в каком-то непонятном мире! А вдруг тот ублюдок найдет способ переправиться в Безвременье раньше нас? Или сюда пожалуют создатели мира, и обнаружат сообщников Идзанами! К подобной встрече я не готов.
— Храни спокойствие, друг, я смогу призвать Воды.
— Каким образом? — поднял левую бровь Керо. — Ты не достиг нужного уровня подготовки, а без крови его мерзкой матери мы тут останемся навеки!
— Зато я отвоевал вот это! — он поднял повыше роскошную нагитану. — Перед тобой легендарное Аменонухоко, поднявшее мир из бескрайнего моря. Им владел сам Идзанаги-но микото, а теперь оно — мое!
— А ты сможешь овладеть его силой? Оно предназначалось для великого бога и его избранника. Вдруг оружие не признает тебя, или даже покарает, если решишься пробудить его?
Макото высокомерно посмотрел на него.
— Не сможет, меня убережет благословение моей богини! Идзанаги не просто так послал пророчество жалким трусам из Безвременья: он знал, что все пути однажды приведут к освобождению Идзанами-но ками, поэтому монахи и решили предотвратить начертанное. Но ты сам видишь, их действия не привели к успеху. Я найду дорогу, отворю врата, и приведу прекрасную Идзанами в наш мир!
— Прекрасную! — хмыкнул Керо. — Насколько я слышал, царство Ёми превратило ее в гниющее чудовище.
— Ты ничего не знаешь! — процедил Макото. — Но советую тебе не делать опрометчивых поступков.
— Под опрометчивыми поступками ты имеешь в виду ее? — он кивнул на Отохимэ. — А жаль, я бы срезал ей скальп за фокус с флаконом.
— Лучше вооружись хорошо, и найди мне Нобу.
— Его тоже привести к тебе под конвоем на перевоспитание?
— Разве что его голову.
— Ха, значит, дружбе пришел конец?
— Он — хороший парень, но наши пути разошлись. Нобу не простит нам смерти Рио, а я не хочу, чтобы он помешал.
Оба парня повернулись к распростертому на полу телу, и Мей тоже внимательно к нему присмотрелась. Рио оказался симпатичным парнем с благородным лицом, чьи глаза так преждевременно остекленели в вечности. Колдунья подумала, что Юдай многое пережил, это поражение могло бы сломать его, если бы не Юшенг. Воистину сам Идзанаги свел их вместе!
Принцесса тихо всхлипнула. Мей приблизилась к девушке, глядя на ее сломанный нос. Слезы катились по бледным щекам, смешиваясь с кровью, но дочь дракона изо всех сил старалась вернуть себе самообладание.
— Бедная девочка, — прошептала Мей, — мне очень тебя жаль, но ты сыграла свою роль в великом замысле Идзанаги: спасла Юдая, когда ему нужна была твоя помощь. Дальше о нем позабочусь я, не переживай.
По идее, Отохимэ не могла ее услышать, ибо Мей заглянула в отблеск прошлого, но принцесса резко подняла голову, внимательно вглядываясь в пустоту. Глаза полыхнули зеленью, которая тут же погасла.
— Я чувствую тебя, хотя у меня не хватает силы, чтобы увидеть сквозь разделяющее нас время! — прошептала она едва слышно. — Кто ты?
Колдунья оценила могущество дочери дракона.
— Я — новая избранница Юдая. С ним все будет хорошо, я позабочусь о нем, а ты достойно исполнила волю богов, и можешь умереть спокойно!
Глава 45. Праздник огня
Мей вынырнула из чужой памяти, отчаянно глотая воздух. Ритуал отнял у нее много сил, но гораздо хуже была душевная боль: она испытывала к принцессе и симпатию, и ненависть одновременно. Вскоре второе чувство пересилило, стоило вспомнить лицо Юдая, девушка решительно схватила тама-кандзаси, однако драгоценная шпилька обожгла ее пальцы.
— Проклятье! — воскликнула она. — Думаешь, это поможет тебе против меня? Я и сама кое-что умею!
Колдунья схватила бамбуковые палочки, сплетая для них мощные чары, после чего поддела ими шпильку, и вынесла наружу. Никого не было видно, и Мей поспешила унести ее подальше от города, где применила свою силу, уничтожая последний подарок Отохимэ. Артефакт из сокровищницы отца принцессы сопротивлялся, но девушка применила все свои темные знания, чтобы избавиться от шпильки.
— Вот так! А теперь я сделаю то, что навсегда привяжет ко мне Юдая!
Вечером они все собрались на празднике огня, который проходил на главной площади. Китайские фонарики красиво были развешены на цветущих деревьях, дети разносили экзотические блюда из далекого мира на деревянных подносах, в небо запускали фейерверки, вывезенные из альтернативной Земли будущего, и даже монахи с улыбками наблюдали за празднеством. Музыканты исполняли самые лучшие творения из разных уголков галактики, и Юдай поразился, как в Безвременье сплелись культуры всех существующих и уже почивших цивилизаций.
Юшенг впервые позволил себе расслабиться, и с самым довольным видом обнимался с новым знакомым, рассказывая о своей жизни в империи Цзинь. Ему все время подливали в кружку, и истории становились все более и более увлекательными. Монах пораженно задавал вопросы, ибо провел всю жизнь в Безвременье, посвятил долгие годы Храму, и не испытывал подобных тревог. Рассказы татуированного гиганта взволновали его. Юдай, известный здесь под именем Горо, посмеивался над наивностью людей: они привыкли к размеренному ритму, и восхищались лишь потому, что сами не пережили подобного. Сам юноша предпочел бы скучную жизнь, лишь бы все, кого он любил, были в безопасности.
Оглядывая площадь, он вдруг поперхнулся напитком. Парни весело засмеялись, даже Юшенг улыбнулся, но потом заметил состояние друга, который смотрел куда-то остановившимся взглядом, и обернулся.
В компании девушек стояли Мей с Юи, и выделялись на их фоне, как цветы магнолии среди увядшей листвы. Они выбрали местные платья, представлявшие собой смесь традиционного кимоно и современного платья из одного из миров будущего. Нежные цвета прекрасно оттеняли их молочную кожу, а серебряные волосы выделяли среди подруг-брюнеток. Светлые глаза поражали внеземным блеском, в котором отражалась красота небес, и загадка звездной ночи. Румянец придавал хрупкость их облику, когда они беззаботно рассмеялись над шуткой одной из подруг.
— Какая она красивая! — выдохнул кто-то из парней.
Юдай не понял, кого именно имели в виду, но на всякий случай заревновал. Лицо Юшенга потеряло шутливое выражение, словно при виде Юи весь хмель испарился из его организма. Он безотрывно следил за ее мимикой, расслабленной улыбкой, но потом к ним подошли молодые люди, видимо, предлагая потанцевать, отчего глаза