надорвана, открывая её десну. Он ненароком отвёл руки от себя, держа дочку на расстоянии, но тут же подумал, что возможно это со временем справится и она станет нормальной девочкой.
Оска проснулась в кромешной тьме от младенческих криков. Она ни сразу могла определить, спит она или уже проснулась, темнота поглощала всё, и не было понятно, открыты ли глаза. Лишь плач младенцев подтверждал реальность. Она, опираясь на колени, ползала по полу, руками ища детей. Встать на ноги во весь рост она не решалась, боясь удариться ненароком головой, а может, боясь осознать то, что находится в маленькой тесной комнате. Шаря руками, она на ощупь нашла троих детей. Девочки не переставая, кричали, и даже когда Оска взяла их на руки, не могла их успокоить. Она решила покормить их, стала пытаться стянуть с себя одежду, и комкая пальцами, поняла, что ткань влажная и изодранная. Она обнажила грудь, и как только одна из девочек жадно присосалась к ней, молодая мать закричала от пронзающей боли и отбросила ребёнка от себя. На другом конце комнаты раздался лишь глухой удар. Она осознала, что помещение совсем небольшое, и от одной стены к другой она могла дотянуться обеими руками. Грудь и соски нещадно болели, ей даже невыносимо было дотронуться до них. Но детские крики не прекращались, и всё же решилась кормить их. Кусая от боли нижнюю губу, она терпела, пока малышки насытятся дочки молоком, но они не переставали есть, причиняя ей страдания.
Как только две малышки наелись, сразу заснули или притихли. Хоть Оска уже начала привыкать к темноте, примерно ориентируясь в комнате, она могла разглядеть очертания свёртков младенцев, увидеть закрыты ли у детей глаза или нет, она не могла. Оставив двоих в сторонке, она подползла к третьей девочке, что тихонько лежала у стены. Она осторожно взяла её в руки, но та уже не кричала и не шевелилась, а ткань, что оборачивала кроху была влажной и липкой.
Сколько времени прошло, она не понимала. Постепенно охватывал страх и паника, и как бы она ни старалась успокоить себя, то и дело теряла самообладание. Младенцы периодически кричали, прося молоко, но ей уже не хотелось кормить их, она сама была голодна, хотелось пить, и в какой-то миг, она поняла, что привыкла к их крикам, либо они стали кричать тише. Но всё же через боль, давала им грудь. Девушка перестала понимать разницу между сном и явью. Вскоре комната наполнилась нестерпимым смрадом, отчего Оска чувствовала себя ещё хуже. К обширной слабости прибавилась постоянная тошнота. Сколько прошло времени с того момента, как она оказалась здесь, она не знала. Она перестала вовсе кормить младенцев, сил на это не было совсем, а скорее они перестали просить есть, и она успокоилась.
Кромешная темнота уже стала привычной и не вызывала страха. Свежего воздуха не хватало, ужасная вонь усилилась еще больше, не давая ей глубоко вздохнуть, от чего она не переставая кашляла. Пленная разорвала на себе всю одежду, перевязав ей больную грудь, чувствовала, как зудит кожа, и чем больше она чесалась, раздирая ногтями, тем больше болела. Оска заставляла себя спать, закрывая глаза, и когда совсем не получалось, она билась головой о твёрдую стену, падая без сознания. Но с каждым разом просыпаться становилось всё тяжелее. Она задыхалась, тошнота подступала к горлу, кашель раздирал глотку, а кожа ошметками соезала с тела.
Она привыкла к темноте. Глаза могли разглядеть скомканные свёртки у стены. Они уже давно не шевелились, просить есть уже давно перестали. Дети и не беспокоили Оску совсем. Ей было легче от того, что они крепко спят, не чувствуют того, что чувствует она.
Мысли начал одолевать голод и жажда. Уже не обращая внимания на боли по всему телу и усилившийся кашель, пленница лежала на полу, покрытому отходами, закрыла рот руками и начала жадно кусать их, вскрикивая при этом. До крови искусав руки, слизывала текущую кровь, но утолить жажду это не помогало.
Девушка сидела, облокотившись спиной о стену, смотрела в сторону младенцев, которые не шевелились уже давно. Боясь и терзая себя, она медленно подкрадывалась к ним. Протянула руку, чуть растормошила один из них, но никакой реакции не последовало. Еще сильнее потрясла свёрток и из него вывалилось тельце младенца, после чего вонь ещё больше распространилась по комнате. Оска шарахнулась назад, ударившись головой о каменную стену и закрыла рот рукой, она только пыталась закричать, но вышел лишь глухой писк и тут же замолчала. Она смотрела на тельце, видела тёмное очертание. Молодая мать протянула трясущуюся руку к младенцу, едва задев кожу, резко одернула обратно.
41. Гамли
Без тени сожаления Гамли жестоко наказал свою супругу за принесённых ею дочерей. За эту провинность он решил закрыть её в подвале на четыре дня вместе с детьми. Лишь одну девочку он пощадил от наказания, оставив на свету, но сразу же передал на воспитание прислужникам и сёстрам. Они заботились о малышке как о родной, пытаясь заменить ей мать. Но как только правитель замечал, как те нежат его дочь, тут же наказывал нянек, не позволяя им обращаться ребенком как с наследницей. По его плану из неё должна вырасти примерная жена, способная удовлетворить любое пожелание супруга, и для этого с самого младенчества нужно приучать покорности. Послушницы не могли поспорить с хозяином, сёстры также не имели слова, они лишь подчинялись ему, а если и сделают наперекор, то знают, куда он может отправить их.
Прошло четыре дня и Гамли приказал прислужнику высвободить супругу из заточения, а заодно и его дочерей, тут же уточнив, если там ещё есть кого спасать, при этом хитро ухмыльнулся. Джо сразу повиновался его приказу и отправился в самую глубокую комнату замка, куда обычно попадали люди, что не угодил хозяину дома. Здоровяк еле отворил тяжёлую дверь и сразу же отбежал прочь. Вонь из комнаты пронзила его до тошноты, глаза заслезились, закружилась голова. Лишь едва заметил свёртки у стены и скрюченное тело девушки, едва напоминающее отдаленно супругу правителя. Она не шевелилась и не реагировала на его присутствие. Собравшись духом, через силу Джо вошёл в маленькую комнату, для этого ему пришлось нагнуться почти наполовину. Он растормошил лежащую девушку, но заметив на её голове кровоподтёки, понял, что спасать больше здесь никого.
Сёстры были в ярости, узнав о том, что их брат погубил супругу, и при этом объявил, что теперь ему нужна новая, нормальная, здоровая жена, которая сможет дать ему сына. Сам же Гамли принял известие о смерти супруги как должное.