просто недавно работаешь, вот и не знаешь.
— Ну может быть, — тянет… кажется, её зовут Лиза, — Маргарита Владимировна вон какая симпатичная, сразу видно, за собой следит, да и…
— Так, трещотки, — я вздрагиваю, услышав голос Надежды, — вам заняться нечем?
Девочки моментально замолкают, старшая медсестра раздаёт указания и заглядывает в ординаторскую.
— Анют, ты чего? — смотрит на меня удивлённо.
— Задумалась, — выдавливаю из себя. — Не знаешь, Добрынин у себя? Подписать надо, — показываю ей папки с протоколами.
— Да, у него сейчас Маргарита, — Надя кивает.
Опять Маргарита.
На секунду чувствую, как из глубины души поднимается что-то противное. Та же ревность, только, как говорится, в лайт-варианте. Но тут же жёстко задавливаю в себе эти эмоции. Доверие либо есть, либо его нет. Во втором случае отношения лучше даже не начинать, всё равно не выйдет. А превращаться в женский вариант того же Никиты, который сам придумал — сам завёлся… Нет, такое развитие событий мне не подходит!
Поэтому поудобнее перехватываю папки и иду к кабинету. Притормаживаю перед дверью, осматривая себя, всё ли в порядке с формой и халатом. За полгода плотного контроля со стороны заведующего это превратилось не просто в привычку — выработался автоматизм. И слышу через неплотно прикрытую створку женский голос.
— Ник, ну ты даёшь! — Маргарита говорит скептически. — Нельзя было найти себе медсестричку какую-нибудь?
— Тебя не спросил, — довольно грубо отрезает хирург. — Не лезь в это. И не трогай Анну!
— Чего вдруг? После всего, что она…
— Сказал, не трогай её! Тебя это не касается.
— Да ладно! Ник, у тебя ведь уже была хорошая правильная девочка, — сарказм в словах Маргариты слышен даже сквозь дверь, — и чем всё закончилось? Сколько раз надо наступать на эти грабли, чтоб уж точно дошло?
— Это не твоё дело!
— Да ты влюбился что ли, Добрынин? — насмешливый голос Маргариты обретает какие-то новые нотки.
Я замираю, ноги прирастают к полу. Секундная пауза и…
— Не говори ерунды, — голос мужчины звучит как-то странно. Он откашливается и продолжает: — Раз уж тебе так интересно, у нас всё было к взаимному удовлетворению. Регулярный минет в обмен на место первого ассистента на операциях? Где бы она ещё набралась такого опыта? Тебе ли не знать, что почти любая пойдёт на такое.
— Что за намёки? — в тоне женщины показное веселье.
Голоса из кабинета продолжают звучать, но мне не удаётся разобрать слова.
Картинка перед глазами начинает плыть, уши закладывает…
Вдох. Ещё один.
С трудом втягиваю воздух в сведённые судорогой боли лёгкие.
За что? Почему он так со мной? Сначала непонятные обвинения, а теперь вот это…
Первое желание — уйти отсюда, из больницы, совсем уйти, никого не видеть и не слышать — никогда. Но потом решаю, что не доставлю им такого удовольствия. Обойдутся! Я уйду, но сначала…
С усилием выпрямляюсь. Натягиваю невозмутимое выражение — когда главный хирург только появился у нас, я столько в этом тренировалась. Не думала, правда, что мне это пригодится в такой ситуации, да и не уверена, что получается хорошо — лица не чувствую, губы онемели, но нужно справиться… Я должна и справлюсь!
Поднимаю руку, уверенно стучу в дверь и тут же захожу, не дожидаясь ответа. Добрынин сидит на краю стола, зав гинекологией расположилась на диване нога на ногу. Увидев меня, оба меняются в лице.
— Никита Сергеевич, требуется ваша подпись, — прохожу вперёд, кладу на его стол заполненные протоколы операций.
— Анна Николаевна, что-то вы плохо выглядите, — вдруг тянет Маргарита. — Совсем не отдыхаете, видимо. Заездил вас наш гениальный хирург? — бросает хитрый взгляд на Добрынина, тот хмурится, но сказать ничего не успевает.
— Ну что вы, Маргарита Владимировна, — отвечаю и сама удивляюсь, как ровно звучит мой голос, — Никита Сергеевич — очень дальновидный руководитель. Понимает, как распределять нагрузки на свой персонал, — смотрю прямо в упор на мужчину и чётко и раздельно произношу: — В конце концов, где ещё я бы набралась такого опыта?
Надо же, как интересно, — думаю отстранённо. Никогда не видела, чтобы человек без повреждений и не на операционном столе так быстро бледнел. С чего бы вдруг, он ведь только что сказал, что я была для «взаимного удовлетворения», а раз изменила — значит, не нужна больше. Может, нарушение венозного кровообращения? Дисциркуляция? Или давление упало? Ну что ж, Маргарита пока не уходит, справится с ним, если что.
Разворачиваюсь и выхожу из кабинета.
На секунду задерживаюсь в безумной надежде, что услышу хлопок двери, что он выйдет за мной, но нет.
Быстро иду в сторону санузла, потом перехожу на бег — хорошо, что в коридоре никого нет — врываюсь в кабинку, и меня выворачивает наизнанку смесью желчи и кофе, который пила недавно. Опускаюсь на колени, ноги не держат, желудок сводит спазмами.
Спустя несколько минут, отдышавшись, с трудом поднимаюсь, умываюсь в раковине, плещу в лицо водой. Смотрю на себя в зеркало — кожа белая до синевы, губы обескровлены, зрачок во весь глаз. Чёрт, а если?..
Хватаюсь за живот. Когда я в последний раз делала противозачаточную инъекцию? Судорожно вспоминаю. Два месяца назад, а срок действия укола — три. Для успокоения подсчитываю дни цикла, но тут же облегчённо выдыхаю. Нет, не беременность, просто стресс.
Просто стресс. Просто…
Сухо всхлипываю, но слёз нет. Дышу, концентрируясь на вдохах и выдохах. Не медитация, но близко. Постепенно эмоции уходят, им на смену приходит какое-то тупое равнодушие. Видимо, организм сам включает защитный механизм. Долго так я явно не протяну, но смогу спокойно закончить рабочий день и уйти.
Выпрямляюсь, отхожу от раковины. Последний раз смотрю в глаза измученной девушке в зеркале и толкаю дверь.
Глава 17
В коридоре никого нет, только со стороны выхода на лестницу доносятся чьи-то удаляющиеся шаги. Смотрю на свои подрагивающие пальцы. Надо что-то съесть… при мысли о еде к горлу опять поднимается тошнота.
— Аня? — в размышления врывается знакомый голос, я перевожу взгляд на незаметно подошедшую старшую медсестру, которая тут же обеспокоенно хмурится. — Аня, на тебе лица нет! Что случилось?
— Плохо стало, Надюш, — тру лоб ладонью, прислоняюсь к стене. — Похоже, давление скакануло.
— А ну-ка, пойдём в процедурку, — Надя подхватывает меня под руку, обнимает за талию. — Довела себя чёрт знает до чего, — ворчит женщина, — ещё не хватало, чтобы ты тут мне в обморок грохнулась. Ну, давай, моя хорошая, вот так, не торопясь…
Подчиняюсь крепким ласковым рукам, мы медленно идём в сторону процедурного кабинета. Внутри никого нет, Надя усаживает меня на стул, быстро измеряет давление.