молоденькая медсестра, и с трудом сдерживаюсь, чтобы не застонать. Ой, идиот!..
На секунду мне хочется уткнуться лбом в его спину. Хотя ничего страшного не происходит, всё равно приятно, что он переживает за мою безопасность. Но разрулить ситуацию всё-таки надо.
— Никита Сергеевич, — зову тихо, — отпустите, всё в порядке.
Ловлю взгляд медсестры и закатываю глаза, скорчив растерянную гримаску — надеюсь, что получилось искренне. Та повторяет моё выражение лица и утыкается в свои бумажки, её тут же кто-то отвлекает. Выдыхаю, вроде удалось сгладить.
Никита держит меня крепко и не даёт выглянуть, а мне становится жутко любопытно, что там происходит.
— Не переживайте, Никита Сергеевич, ничего я не сделаю вашей… Анне Николаевне! Я извиниться хотел! Вон, цветы принёс!
Хватка рук на моей талии ослабевает только слегка, но мне удаётся выпутаться и выйти из-за его спины.
Соколов стоит с приподнятыми руками, видимо, показывая свои добрые намерения. За его спиной действительно маячит один из вчерашних амбалов с огромной корзиной разнообразных роз. Белые, розовые, красные… Расширенными глазами смотрю на эту клумбу.
— Анна Николаевна, — мужчина делает ещё пару шагов, но благоразумно останавливается, потому что даже я, не видя, чувствую, как дёргается в мою сторону Добрынин.
— Всё в порядке, Никита Сергеевич, — оборачиваюсь, повторяю ему успокаивающе.
В ответ получаю яростный взгляд, замечаю сжатые до побелевших костяшек кулаки. Хочется взять его за руку, но этого сейчас делать точно не стоит, поэтому поворачиваюсь обратно к Соколову. Мужчина смотрит на меня… я бы не сказала, что виновато — хоть он и собирался извиняться. Нет, вины в глазах не видно, но проглядывает уважение.
— Анна Николаевна, я действительно пришёл извиниться, — он говорит уверенно, склоняет голову, не отрывая от меня взгляда. — Я был не в себе вчера. Это был жест отчаяния, я… никогда бы не выстрелил. Прошу у вас прощения.
— Спасибо за цветы, — говорю, помолчав. Мне кажется, если я сейчас скажу, что не держу на него зла, Никита рядом просто взорвётся.
— Вы позволите? — протягивает мне руку, видимо, чтобы пожать, но тут у заведующего кончается терпение.
— Нет, она не позволит! — рявкает, опять заступая вперёд. — Если хотите по-прежнему иметь доступ к жене, держитесь от моей… — закашливается, но тут же продолжает: — …моего персонала подальше!
— Конечно, — Соколов опять поднимает руки ладонями вверх, но всё же обращается ко мне, — Анна Николаевна, я перед вами в долгу.
Киваю и, всё-таки положив ладонь на локоть кипящего хирурга, тяну его за собой. Думаю, никто в приёмном не усомнится, что его надо отсюда вывести. С цветами сами разберутся, не впервой.
Сдвинуть скалу в халате удаётся не сразу, но мы всё же выходим в длинный переход, соединяющий наш корпус с соседним, где есть столовая.
— Пожалуйста, успокойся, — произношу мягко.
— Надеюсь, я этого придурка возле тебя больше не увижу!
Он тянется ко мне, но я отступаю, покачав головой. Оглядываюсь по сторонам, протянув руку, переплетаю наши пальцы, но спустя пару секунд отпускаю.
— Ань, мне всё это не нравится, — Никита делает глубокий вдох, успокаивая дыхание. — Ну что за… подростки мы, что ли, по углам прятаться?
Прикусываю губу и отвожу взгляд. Да, сплетни рано или поздно пойдут, но как же мне хочется, чтобы это произошло попозже. Именно это я и пытаюсь донести мужчине, когда мы доходим до столовой, где, к счастью, почти никого нет.
— Ладно, — в конце концов он даёт себя уговорить. — Я обещал и подожду. Но недолго!
— Спасибо, — облегчённо вздыхаю.
— Поешь, — кивает на тарелку с супом.
— Не очень вкусно, — слегка морщусь и отодвигаю от себя еду, но задумчиво кусаю булочку. С выпечкой у нас в столовой всё в порядке.
— Поужинаем вместе сегодня? — Никита откидывается на спинку стула, складывает руки на груди.
— Да, — улыбаюсь ему, но тут же соображаю: — Ой! Я же Герману Эдуардовичу не позвонила! Мы с ним должны были встретиться!
— Я могу присоединиться? — спрашивает, прищуриваясь.
— Я была бы рада, — смотрю ему в глаза. — И не думаю, что Герман Эдуардович будет возражать, ты ему явно нравишься.
Вижу, как на лице проскальзывает самодовольное выражение, и добавляю ехидно, чтобы слегка сбить с него спесь: — Ну, если не брать тот случай, когда тебе от него влетело.
— Обязательно надо про это напоминать, да? — он опускает глаза.
— Да, — киваю, — вам это полезно, Никита Сергеевич.
Добрынин вскидывает голову, явно собираясь что-то сказать, но тут же видит двух медсестёр, заходящих в зал. Следом за ними входит Ираида Сергеевна, замечает нас и величественно плывёт в нашу сторону. Впрочем, пока она доходит, я быстро закидываю в рот последний кусочек булочки и встаю с места.
— Никита Сергеевич, хорошо, что я вас тут встретила, у меня как раз важный вопрос! — Ираида кивает мне снисходительно.
— Не буду вам мешать, — сдерживаю улыбку, заметив тоску на лице Никиты.
— Анна Николаевна, мы так и не решили окончательно вопрос с тактикой по Соколовой, я жду вас у себя через час, — глаза заведующего не обещают мне ничего хорошего.
Ну да, от Ираиды он раньше не отвяжется.
Естественно, через час прийти в кабинет у меня не получается. Да и главному хирургу, как и нам всем, не до того — сначала несколько пациентов поступают на плановую госпитализацию, затем по скорой привозят мужчину с аппендицитом, а потом вся бригада экстренно мчится в операционную разбираться с последствиями очередной аварии.
В ординаторскую на подрагивающих ногах я вползаю уже вечером. Достаю и включаю мобильный, валявшийся всё это время в одном из ящиков, сразу всплывает куча пропущенных. Проглядываю быстро — звонили подруги, каждая по паре раз, но от них есть и сообщения с предложением встретиться, значит, ничего срочного. По одному звонку от Германа Эдуардовича, от Полкана и… ну надо же, от матери!
Зависаю с пальцем над контактом «Стелла» — да, маму мамой я давно уже не называю, но, посомневавшись, смахиваю в сторону, как и Полкана. Ему напишу позже. А вот Соболевскому перезваниваю сразу.
— Добрый вечер, дорогая моя, — Герман отвечает сразу, и я непроизвольно улыбаюсь. Это его обращение… каждый раз так тепло становится.
— Добрый вечер, Герман Эдуардович, извините, что не отвечала…
— Ну что вы, Аннушка! Это мне заняться нечем, а у вас дел невпроворот! Вы хоть что-нибудь ели сегодня?
Что-то в последнее время вокруг избыток мужчин, стремящихся меня накормить. Что ж я у них всех такие странные чувства вызываю?
— Я голодна, как волк, — стараюсь тактично уйти в сторону от ответа, — надеюсь, у вас всё хорошо, и мы поужинаем вместе?
— Всё прекрасно, Аннушка, а