Выслушав внука, герцогиня опустила глаза в тарелку и проговорила:
— Это и в самом деле опасно. Она гораздо меньше бы рисковала, если бы выставила напоказ свои чувства к кому-нибудь, а не к бесплотному идеалу.
Станден кивнул.
— Именно так я и считаю.
Когда они покончили с едой, герцогиня решительно положила руку на рукав Стандена и спросила:
— Ты сам скажешь ей, или мне придется задать ей несколько наводящих вопросов?
Вложив руку бабушки под свой локоть, он повел ее к выходу.
— Ты меня не обманешь. Тебе хочется, чтобы в детской снова было полно ребятишек. Но я тебе не позволю давить на мисс Пенуорт, чтобы она открыла, что у нее на душе.
— А что, Алан, — хихикнула бабушка, похлопывая внука по рукаву, — разве тебе не хочется знать, вправе ли ты на что-нибудь рассчитывать?
Станден с улыбкой поглядел на бабушку сверху вниз.
— Довольно уже того, что эта леди здесь, бабуля. И, хотя она сейчас обеспокоена болезнью племянника, я не дам ей слишком сильно переживать из-за этого.
Прощаясь с ней перед сном, он поцеловал ее в морщинистую щеку и сказал:
— А теперь, если позволишь, я тебя покину. Она обещала Хью сказку. Может быть, она не станет возражать против еще одного слушателя.
11
Проконсультировавшись с врачом, Станден отправил его домой, после чего непринужденной походкой, словно в собственный клуб, вошел в комнату Хью. Но как только его взгляд упал на прикорнувшую в кресле рядом со своим племянником мисс Пенуорт, он почувствовал себя настолько же неуверенно, как если бы испытывал муки первого юношеского увлечения.
На ее коленях лежали листки бумаги, исписанные аккуратным почерком, а сверху покоились ее перепачканные чернилами руки с чуть согнутыми, как бы защищающими ее труд, пальцами. Интересно, подумал Станден, это очередное смелое эссе, или письмо, адресованное матери Хью и информирующее о том, что ее старший сын слег в постель с лихорадкой и кашлем.
О том, насколько близко к сердцу воспринимала Грейс болезнь племянника, говорили озабоченная складка, пролегшая между ее бровей, и неудобная поза, в которой она спала. Герцог подошел к девушке и, почти вопреки себе, нежно помассировал ее плечи, чтобы снять напряжение.
Его прикосновение разбудило Грейс. Подумав, видно, что Хью стало лучше, она вскочила с кресла и метнулась к постели мальчика. Листки упали с ее колен и разлетелись по полу. Наклонившись над племянником, она пощупала его по-прежнему горячий лоб и убедилась, что он спит.
Пока она занималась Хью, Станден наклонился и стал подбирать с пола ее записки. Ему удалось прочесть несколько строк, и он облегченно вздохнул: она писала о своей озабоченности здоровьем племянника. Выравнивая листки в аккуратную стопку, герцог пожалел, что не имеет, по сути, права сказать что-нибудь ей в утешение.
Когда Грейс выпрямилась, чтобы взглянуть на хозяина дома, она увидела, что он подбирает с пола листки ее письма, нисколько, по-видимому, не интересуясь их содержанием. Сцепив руки, чтобы подавить желание протянуть их за своим письмом, она сказала:
— Я хотела рассказать ему обещанную сказку, но он спит.
Она еще не успела договорить, как герцог взял ее за руку и потянул в сторону от постели Хью.
— Теперь уже не получится, — заметил он, ведя Грейс в сторону ее комнаты. — Доктор Тумбс сказал мне, что дал мальчику успокоительное. Самое лучшее, что вы можете сейчас для него сделать, это немного отдохнуть сами.
Когда она попыталась возразить, Станден заверил ее, что с мальчиком все будет в порядке, так как он поручил Лэтхэму присматривать за ним.
И хотя совесть не позволяла ей бросить Хью и идти самой отдыхать, она все же понимала, что спорить с хозяином бесполезно. Перед дверью своей комнаты она повернулась к нему, и принимая от него свои листки, устало улыбнулась.
— Вы бессердечны, ваша светлость, — сказала она с мягкой укоризной.
— Это следствие моего положения в обществе, — ответил Станден.
В его голосе, однако, послышалось что-то непривычное, какой-то подвох. Чуть смущенно прокашлявшись, он сцепил руки у себя за спиной, чтобы ненароком не обнять свою озабоченную гостью.
Грейс хихикнула. Сейчас Станден выглядел так по-ребячески — и совершенно не бессердечным — что ей пришлось вознаградить его одобрительными словами:
— Вы так редко стараетесь произвести впечатление своим титулом, что я бы подумала, что вы стыдитесь его.
— Я просто редко об этом думаю, — задумчиво потирая подбородок, отвечал герцог. Потом, вызывающе ухмыляясь, он протянул руку и оперся на дверной косяк выше ее плеча. — Поэтому я вам и понравился?
Непроизвольно прижав свои листки к груди, словно защищаясь ими, Грейс вспыхнула и, запинаясь, произнесла:
— В-вы слишком самоуверенны.
Она смущенно опустила взор. Как он мог подумать, что нравится ей только потому, что имеет титул герцога?
Опустив руку, герцог взял Грейс за подбородок и поднял ее лицо, улыбаясь при этом сверху вниз очаровательнейшей из улыбок. В неярком свете ламп от Грейс, казалось, исходило слабое, но различимое сияние. Станден почувствовал, что во рту у него внезапно пересохло, как когда-то в детстве, когда его просили прочесть наизусть таблицу умножения, а он ее забыл. Облизнув губы, он проговорил:
— У меня никогда до этого не было поводов сомневаться в себе.
Загипнотизированная этим чувственным движением его лица, Грейс положила руку поверх лацкана его куртки и сказала:
— Вы редкий человек.
— Да, редкий, — гордо, но без высокомерия ответил Станден. — А вам хотелось бы узнать меня поближе?
Звук его голоса заставил девушку приникнуть к нему, и, когда он нежно обнял ее, по телу ее пробежала дрожь, и она ощутила всепоглощающее бесстыдное желание. Разница в их социальном статусе и происхождении не позволила Грейс броситься в его объятия, и все же не признаться ему в том, что оба они хотели услышать, она не могла:
— Я желаю этого больше всего на свете.
Станден, казалось завис над ней, словно колибри над цветком, и у Грейс мелькнула мысль, что он собирается поцеловать ее, но она тут же ее отбросила. Ведь не хочет же он омрачить такие удобные дружеские отношения проявлениями страсти?
Бог ты мой, поругала она себя. Какие романтические настроения. И какие глупые! По забавному выражению его красивого мужественного лица она поняла, что он рассматривает чернильное пятнышко на ее щеке, напоминая себе при этом, вероятно, о том, что своими радикальными взглядами она ставит себя вне пределов парламентского общества.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});