пока просто не знаю, как».
Зук задумался на мгновение:
«Ты можешь представиться им Стражем Города? Прикажи им открыть сумку, и в суматохе мы успеем выскочить наружу».
«Вряд ли их Страж говорит женским голосом», — ответила Анима.
«Если они укажут на это, то укажи им на их место. Ты же Страж Города, в конце концов, и твой божественный голос их волновать не должен».
«Хм. Ладно, давай попробуем», — всё ещё с сомнением в голосе произнесла она.
«Погоди, погоди. Ты Страж Города, больше уверенности в интонациях», — добавил Зук.
Анима ответила утробным голосом:
«Ты смеешь указывать… Мне… смертная плоть?!».
«Вот! Другое дело», — улыбнулся Зук.
На некоторое время воцарилась тишина, и Зук стал слушать ветер, решив не отвлекать Аниму.
«Эмм», — наконец объявилась Анима.
«Как там у нас дела?», — спросил Зук.
«Людо-ящер не верит, что я Страж Города», — ответила она.
«А кто же ты, по его мнению?».
«Он полагает, что я злой дух, обманом пытающийся заставить его нарушить ритуал молчания».
«Хмм», — задумчиво хмыкнул Зук.
«Ага», — досадно агакнула Анима. «А сейчас он вообще закрылся и ушёл в глубокую медитацию».
«Куда?», — удивлённо произнёс Зук.
«Туда, куда ты тоже любитель похаживать», — ответила Анима, и добавила: «Определённое состояние сознания, или, если точнее, отсутствия сознания. В общем, долго объяснять, потом как-нибудь».
«Ладно. Что если мне привлечь их внимание?», — спросил Зук, скорее самого себя, чем Аниму. — «Любопытство заставит их заглянуть в сумку».
«Хорошая идея», — ответила Анима. — «Но для начала они могут обезвредить неопознанный объект в сумке. Например, ударом палки».
«Это верно», — мысленно вздохнув, ответил Зук. — «А что если заставить это животное остановиться?».
Затем округлил глаза в догадке и воскликнул:
«Погоди-ка! Ты можешь заставить это животное скинуть своего всадника, так ведь? И даже если он удержится, ты всё равно сама можешь направлять его».
«Впрочем, всё равно нужно ещё как-то разобраться с узлом на сумке», — добавил он задумчиво.
«Это возможно. Думаю, я даже могла бы заставить его разорвать этот узел зубами, изгиб шеи это позволит. Но у нас тут появилась другая проблема», — сказала Анима. — «И этот их Город, похоже теперь наш единственный шанс».
«Что ты имеешь в виду?», — спросил Зук, морщась от усиливающихся завываний ветра.
«Начинается песчаная буря. В пустыне нам не выжить, даже если бы мы смогли добраться обратно до убежища в статуе».
Зук закрыл глаза и с силой сомкнул челюсти, искривив пасть. Однако быстро совладав с собой, он ответил:
«Что ж, мы всё равно с самого начала сами шли в его сторону».
«Уверенна, мы найдём выход», — неожиданно для самой себя, произнесла Анима.
«Да», — ответил Зук, прислушиваясь к ветру. — «Выход всегда есть… так или иначе».
XII
В голове Зука возник образ огромного, тёмного пузыря, сквозь гладкие стены которого они въехали внутрь; Анима, как могла, передавала ему мысленные образы окружающей обстановки, чтобы не тратить время на слова. Громкий, но ровный и спокойный звук ветра резко оборвался и сменился на какофонию различных звуков, стремительно ворвавшихся в его уши. Как будто перелистывающиеся слайды, прямо перед его глазами проносились образы шипообразных строений различной высоты, густо усеявших внутренности пузыря. В середине возвышалось самое крупное из них, и будто паутиной, охватывающее толстыми нитями пространство вокруг себя, уходящими даже ввысь, к сводам полупрозрачного купола. Множество незнакомых запахов будоражило сознание Зука, дополняя общую, и без того жутковатую картину.
Он почувствовал, как сумка оказалась в воздухе и преодолев небольшое расстояние приземлилась в груде не очень мягкого хлама, пришибив его грудь и заставив сбиться дыхание. Видимо на некоторое время он даже потерял сознание, с гулких звоном приложившись ещё и головой к чему-то твёрдому, потому что слова Анимы вначале доносились будто бы откуда-то издалека.
«…меня слышишь?..Зук?», — гудели её слова, оставляя борозды на его мозге.
— Ммм…, — ответил наконец Зук, открывая глаза.
«Ты живой там? У меня у самой голова звенит до сих пор», — произнесла Анима.
«По-моему нет, не живой», — Зук кашлянул, поперхнувшись слюной.
«Ну вот и хорошо. В смысле, что очнулся наконец».
«Хорошо», — кашлянул он в ответ. — «Где мы находимся? Тут тише, чем обычно».
«Какое-то помещение, для хранения всякого барахла», — ответила она. — «Наверное для… Не двигайся, Зук! Даже не дыши!».
Он и сам уже услышал приближающиеся издалека голоса и запахи. Голоса были тихими, далёкими, но запахи были яркими, агрессивными.
Потом он услышал новые для себя звуки.
— Тише, тише, хорошие мои! К чему так воздух сотрясать, сейчас проверим всё, — раздался шипящий голос.
— Угомони ты псов своих, Ра-Хту. Невыносимо слушать этот лай.
— Ты лучше медитируй чаще, Хат-Ки. Нервы береги.
Но псы не собирались униматься и Зук уже прекрасно понимал, что, или вернее кто, послужил этому причиной.
Они учуяли его издалека, так же, как и он их. И если их хозяин ещё оставался в неведении, то они уже предвкушали, как будут преследовать, догонять и рвать податливую плоть. И с нетерпением ждали команды.
«Что тут вокруг нас, Анима? Тут есть укромные места?».
«Я как раз этим занимаюсь».
«Направь их к узлу нашей сумки. Пусть заинтересуются им».
«Я занимаюсь этим, Зук!».
«Когда будешь готова, передавай информацию образами. Я вряд ли буду восприимчив к обычным словам», — сказал Зук, и намеренно начал замедлять дыхание, освобождая разум от потока мыслей. Освобождая путь бессознательным, животным инстинктам.
* * *
Древнее, безымянное существо, наблюдало за мелькающими, один за одним, образами перед своими глазами. Лишённое всяческих мыслительных процессов, оно лишь ожидало подходящего момента, когда очередной исчезнувший образ, сменится своей реализацией «в настоящем времени». Эти образы давали ему подсказки для дальнейшего развития событий, давали информацию о слабых местах противника, о подходящем направлении движения.
Сначала оно «увидело» образы крупных, оскалившихся существ, приближающихся к сумке. Оно слышало их надрывное дыхание, скрежет их клыков. Оно «видело» металлические приспособления, крепящиеся в различных местах и защищающие некоторые части их тел, «видело» обнажившийся ряд металлических клыков, заменивших родные.
Наконец оно почувствовало, как могучие челюсти начали разрывать узлы сумки, растягивая образовывающееся отверстие в разные стороны.
Одна из псиных морд устремилась внутрь, но существо было уже готово к этому.
Его лапа устремляется вперёд, уворачиваясь от клацающей челюсти, и разрывая устремлённый на него, ненавидящий глаз.
Цепляясь за опустевшую глазницу, существо притягивает самого себя к голове пса, и затем, отталкиваясь от него уже задними лапами, стремительным прыжком уносит своё тело в узкий клочок пространства, образовавшийся между двумя другими псами.
В его голове вспыхивает новый образ. Оно «видит» небольшое отверстие возле потолка, едва заметное, скрытое хламом на полках.
В