об Эвелине, а через три дня, всего через три дня, в то утро, когда решили, что все готово, и пустили канатку… Небебе им принесла воды, и они пили прямо из баклаги… И тут на противоположной стороне, рядом с Горским и Горанчевым, появился незнакомый человек. Рабочие сказали, что вернулся какой-то солдат. Тяжелая стальная секция только что неуклюже оторвалась от скалы. И прежде чем кто-нибудь понял, как это получилось, Небебе вскочила на огромную деталь, чтобы перебраться туда, на другой берег. Все перепугались, закричали… Это был первый, пробный пуск… И все же кто закричал первым? Динко! Да-да! Динко! Он просто взвился: «Стойте! Остановите!» — и сам бросился к машине… Тогда и послышался треск и раздался последний крик Небебе: «Руфааад!» То, что Динко закричал первым… Вроде бы ничего особенного. Действительно? Он и до этого помогал технику с катушкой… И все же Динко закричал как-то по-особенному, не так, как все другие. Он словно на секунду раньше уже знал, что Небебе погибнет. В его крике был не страх того, что случится что-то, это был страх от известной ему опасности…
12
Когда Васко подошел к дежурному, из управления как раз вышел старик следователь, постоял минуту на террасе перед входом и начал протирать очки с тем убийственным спокойствием, которое так бесило молодого инженера. Милиционер вытянулся у двери, но старик не обратил на него внимания. Он смотрел прямо на солнышко, и Васко показалось, что этот человек и солнце плохо видит, потому и смотрит на него так пристально.
— Доброе утро, — поздоровался он.
Старик спокойно надвинул очки себе на нос и воззрился где-то на уровне груди в стоящую перед ним фигуру, потом взгляд его пополз кверху и достиг лица.
— Опять пришли…
Васко вложил свою руку в простертую для приветствия длань и ощутил, как его пальцы утонули в чем-то мягком, расслабленном, как тесто.
— Эти дни вы не вызывали меня, и я решил сам…
— Решили рассказать? — прошелестел голос.
— Я пришел к кое-каким выводам, скорее даже подозрениям…
— Проводите меня. Мне нужно сходить в больницу.
— Если вы плохо себя чувствуете, я… не спешу, — улыбнулся Васко.
— Последнее время что-то сердце отказывается работать… Приходится его стимулировать, стращая белыми халатами… Слушаю вас!
Васко подробно рассказал о своих отношениях с инженером Горанчевым, с Эвелиной, с техником Верчей и Динко. Объяснил, что, по его мнению, не могло сорвать стальной трос, скорее повреждение было в одной из катушек. Но такое повреждение могло быть подстроено только нарочно. Он рассказал о том, как закричал Динко, увидев Небебе, вспрыгнувшую на деталь. Старик не прерывал его, не реагировал, словно все его внимание было сосредоточено на неровностях дорожки — чтобы какая ямка или камешек не помешали его страдающим плоскостопием ногам.
Во дворе больницы они остановились.
— Значит, вы считаете… — начал следователь. Васко с надеждой стал ждать его выводов. Но тот не продолжал. «Ну же, встряхнись! Скажи что-нибудь!» Его снова разбирала досада. Но собеседник его опередил:
— Все, что вы мне сейчас рассказали, я давно знаю… Значит, Динко закричал первым и как-то по-особенному, не так, как остальные? Этот, с усами, что ли? Ладно, ладно. Подумаем.
И больше ничего… Он опять будет думать. Уже месяц, а он все мыслит. Месяц и… Вдруг Васко вспомнил:
— Товарищ следователь! — Старик уже входил в больницу. — Завтра будет сорок дней, как погибла наша работница, Небебе… Тетушка Стаменка и остальные соберут там, на объекте, поминки. Наверняка соберут, там сейчас все… Можно, я съезжу к ним? На одно только утро, к вечеру уже опять буду в городе!
Следователь вторично подал ему руку.
— Не советую.
— Но я больше не могу так, не могу! — взорвался Васко. — Почему мне нельзя поехать? Там мои люди, моя бригада!
— Потому что вы мне помешаете, инженер. Вы спутаете мне все планы… Нет, не надо. Потерпите еще немножко, еще несколько дней. Мы уже близки к цели… Потерпите! До свидания!
Следователь скрылся в темноте больничного подъезда, а Васко почувствовал себя до того глупо, почти как ребенок, который попросил у матери кусочек луны, а она рассмеялась, даже не объяснив, почему этот банан на небе нельзя достать рукой.
Вечером он напился. Как пришел в гостиницу, как взял огромный кованый ключ, как открыл дверь и нашел постель, ничего он не помнил.
Проснулся среди ночи. Свет уличного фонаря бил в окно, и вся стена напротив превратилась в огромную решетку. Васко встал и включил лампу. Голова болела. Проклиная себя за старую привычку — как что-нибудь не ладится, обязательно надраться, он проглотил две таблетки анальгина и выпил разом полграфина почти холодной воды. Только теперь он заметил, что лег, не раздеваясь. Достал из дорожной сумки банку быстрорастворимого кофе, насыпал почти две ложки в большой стеклянный стакан и, наполнив доверху водой, как следует взболтал. А когда увидел, что кофе не размешивается, достал складной ножик и размешал им кофе. Он уже взял было стакан, как берут стакан с вином, чтобы разом опрокинуть в пересохшее горло, но вспомнил, что кофе следует пить маленькими глотками, если действительно хочешь, чтобы оно подействовало, и чуть-чуть отпил. Потом сел на постель и закурил… Было полчетвертого ночи.
«Ну что, старина? По какому поводу пьянствуем? — Голос Яневой прозвучал настолько реально, что он даже оглянулся, ища ее глазами. — Я здесь, у окна с решеткой!» То ли он снова заснул, задремал, то ли еще не совсем протрезвел?.. «Поминал Небебе! — сам себе ответил Васко. — И почему этот старый хрыч не разрешает поехать на поминки?» — «Я тебе разрешаю. Хочешь, я поеду с тобой?» — «Он боится, как бы мое появление на объекте не помешало следствию…»
«Я же не боюсь, — отозвалась от окна Янева. — Едем?» — «Думаете, это возможно?» — «Конечно! Станем героями детективного фильма! — Прямо перед собой он видел ее лицо, слышал ее смех. — Не беспокойтесь, все уладим». — «А милиционер поедет с нами?» — Раз я пытался шутить, значит, совсем протрезвел. «Зачем?» — спросила она. «Я могу сбежать!» — «Этого я не боюсь, вы ведь не трус. Итак, рано утром отправимся. Вам дадут цивильное платье». — «Но я одет!» — «Тем лучше! О служебной машине я договорилась. Будет интересно, адски интересно, как вы бы сказали… Знаете пословицу: «На воре шапка горит»? Наш герой, может быть, сам попытается снять шапку!» — «Почему вы все это делаете для меня?» — «Для вас? — смеется молодой следователь. — Нет, не только для вас, инженер Петринский. Делаю это и ради истины, и для себя. А вы очень мне помогаете…