— Я не могу выдавать вам секреты родины, мэм.
— А я могу, — Линк сжал ее руку.
— Расскажи мне все.
— Туннель любви или Будка поцелуев? — Линк улыбнулся еще шире.
— Даже не знаю, так сложно выбрать. Пожалуй, я выберу… Колесо обозрения.
И в этот момент я увидел знакомые черные локоны и почувствовал в воздухе запах лимонов и розмарина.
Но больше я ничего не узнавал. Лена стояла в паре ярдов от меня, возле кассы, в том, что походило на шмотки Ридли. Черный топ был выше пупка и черная юбка была короче на несколько дюймов положенного. Длинная голубая прядь лежала на ее черных волосах, свиваясь локоном к лицу и опускаясь на спину. Но не это поразило меня больше всего. Лена, девушка, на лице которой никогда не бывало ничего кроме очков, была ярко накрашена. Некоторые парни любят, когда девушки покрыты слоем штукатурки, но я был другого мнения. Особенно меня беспокоили подведенные черным Ленины глаза.
В окружении обрезанной джинсы, соломы, пыли, пота и красно-белых клетчатых скатертей она еще больше выглядела не от мира сего. Ее старые бутсы были единственным, что я узнал. Ну и еще ее ожерелье с амулетами, напоминавшими, что где-то там внутри есть настоящая Лена. Она была не из тех, кто одевался в подобном стиле. По крайней мере, раньше не была.
Три каких-то обормота разглядывали ее, я с трудом сдерживался, чтобы не дать им всем по роже.
Я отпустил руку Лив:
- Встретимся там, ладно.
Линк не мог поверить своему счастью:
- Без проблем, друг.
— Мы можем подождать, — предложила Лив.
— Не стоит. Я вас найду, — я не ожидал увидеть здесь Лену, и я не знал, что сказать, чтобы не выглядеть еще более взвинченным, чем казалось Линку. Как будто был какой-то текст, который даст тебе сохранить душевное равновесие, когда твоя девушка сматывается от тебя с другим парнем.
- Итан, я тебя искала, — Лена направилась ко мне, она говорила как прежняя Лена — Лена, которую я знал несколько месяцев назад. Та, которую я отчаянно любил, и которая отвечала мне взаимностью. Даже если выглядела как Ридли. Она встала на носочки, чтобы убрать челку с моих глаз, и провела пальцами по моей нижней челюсти.
— Забавно, потому что в последнюю нашу встречу, ты меня бросила, — я пытался говорить спокойно, но выходило зло.
— Я не бросала тебя, в общем, — ощетинилась она.
— Нет, ты швырялась в меня деревьями и запрыгнула на сиденье байка какого-то левого парня.
— Я не швырялась деревьями.
Я поднял бровь:
- Да разве?
Она пожала плечами:
- Ну, только если ветками.
Но я до нее достучался, она крутила в руке крохотную бумажную звездочку, которую я ей подарил, я уже начал думать, что она ее оторвет.
— Прости меня, Итан. Я не знаю, что со мной происходит, — ее голос был мягким, искренним. — Иногда мне кажется, что мир вокруг меня сжимается, и мне этого не выдержать. Я не бросала тебя на озере. Я сама себя бросала.
— Уверена?
Она вновь подняла на меня глаза, и одинокая слезинка скользнула по ее щеке. Она ее смахнула, сжимая кулаки. Она положила руку мне на грудь, прижав ладонь к сердцу.
Дело не в тебе. Я тебя люблю.
— Я люблю тебя, — повторила она вслух, и слова повисли в воздухе между нами, они были куда явственнее, чем сказанные мысленно. Сердце сжалось, когда она это сказала, и воздух застрял в горле. Я хотел было сказать что-нибудь язвительное, но не мог ни о чем думать, кроме как о ее красоте, и о том, как сильно я тоже люблю ее.
Но в этот раз ей так легко от меня не отделаться. Я нарушил идиллию:
— Что происходит, Ли? Если ты так меня любишь, то, что у тебя за дела с Джоном Бридом?
Она молча отвела взгляд.
Скажи мне.
— Ты неправильно все понял, Итан. Джон друг Ридли. Между нами ничего нет.
— И как давно это «ничего» уже длится? С тех пор, как ты сфотографировала его на кладбище?
— Я не его фотографировала, а его мотоцикл. Я встречалась с Ридли, а он оказался там.
Я заметил, что на сам вопрос она не ответила.
— И с каких это пор ты общаешься с Ридли? Ты забыла, что она разлучила нас, чтобы ты оказалась наедине со своей матерью, убеждавшей тебя перейти на сторону тьмы? Или забыла, как она пыталась убить моего отца?
Лена отняла от меня руку, и я почувствовал, как она вновь отдаляется от меня, исчезает где-то, куда мне не добраться.
— Ридли мне говорила, что ты не поймешь. Ты смертный. Ты ничего обо мне не знаешь, о настоящей мне. Поэтому я тебе не рассказывала.
Я почувствовал порыв ветра, когда грозовые облака появились в небе как предупреждение.
- Откуда ты знаешь, пойму я или нет? Ты мне не рассказываешь. Может быть, если бы ты дала мне шанс, а не удирала бы у меня за спиной…
— Что ты хочешь, чтобы я тебе сказала? Что я понятия не имею, что со мной происходит? Что что-то меняется, но я не понимаю, что именно? Что я чувствую себя отщепенцем, и Ридли единственная, кто может помочь мне в этом разобраться?
Я слышал все, что она говорила, но она была права, я ее не понимал.
- Ты сама себя слышишь? Ты думаешь, что Ридли помогает тебе, что ты можешь ей доверять? Она Темный Маг, Ли. Посмотри на себя! Разве это ты? Может быть, она вызывает в тебе те чувства, что ты испытываешь.
Я ожидал ливня, но вместо этого облака начали рассеиваться. Лена опять прильнула ко мне, умоляюще заглядывая мне в глаза.
- Итан, она изменилась. Она не хочет быть Темной. Это разрушило всю ее жизнь, когда она Обернулась. Она всех потеряла, и себя саму тоже. Ридли говорит, что Тьма меняет твои чувства к людям. Ты понимаешь, что ты чувствовал раньше, ты помнишь, что ты любил, но эти чувства как будто далеки от тебя. Будто они принадлежат кому-то другому.
— Но ты говорила, что она это не может контролировать.
— Я ошибалась. Вспомни дядю Мэйкона. Он знал, как это контролировать, и она учится этому.
— Ридли не Мэйкон.
Молния прорезала небо.
— Ты ничего не знаешь.
— Это верно. Я всего лишь тупой смертный. Я ничего не знаю о вашем суперсекретном мире Магов, о мерзкой магической сестре, о мальчике-маге и его байке.
Лена дернулась.
- Мы с Ридли были как родные сестры, я не могу отвернуться от нее. Я тебе говорила, что она нужна мне сейчас. А я нужна ей.
Я молчал, Лена была так расстроена, что я удивлялся, что Колесо обозрения еще не сорвалось с крепежей и не укатилось прочь. Краем глаза я видел мигающие разноцветные огни карусели, раскачивающей и головокружительной. Те же чувства я испытывал, когда пропадал в Лениных глазах. Иногда любовь чувствуется именно так, и ты приходишь к примирению, когда сам этого не хочешь, а иногда примирение находит тебя само.