Она потянулась и обняла меня за затылок, притягивая к себе. Я поцеловал ее, и мы оба растворились друг в друге, как будто боялись, что у нас больше не будет шанса снова прикоснуться друг к другу. В этот раз, когда она нежно прикусила мою нижнюю губу, обошлось без крови. Было только желание. Я развернулся, прижимая ее к грубой деревянной стене кассы. Ее неровное дыхание эхом отдавалось в моих ушах, оно было громче моего собственного. Я запустил пальцы в ее локоны, прижимая ее к себе. Давление в груди нарастало, дыхание участилось, я с шумом втягивал воздух, чтобы наполнить легкие. В груди пекло.
Лена тоже это почувствовала. Она отстранилась от меня, и я согнулся, пытаясь отдышаться.
- Ты в порядке?
Я глубоко вздохнул и выпрямился:
- Да, в порядке. Для смертного.
Она широко улыбнулась и взяла меня за руку. Я заметил на ее запястье нарисованные Шарпи витиеватые рисунки. Черные завитушки и спирали, обвивавшие ее запястье, поднимавшиеся вверх и спускавшиеся на обратную сторону ладони. Рисунок был похож на татуировку из хны на руках гадалки, сидевшей в палатке, откуда чадило ладаном аж до другого конца ярмарочных рядов.
— Что это такое? — я повернул ее запястье, и она выдернула руку. Вспомнив Ридли и ее татуировку, я понадеялся, что это всего лишь маркер.
Это маркер.
- Надо бы тебе купить что-нибудь попить, — она повела меня вокруг кассы, и я послушно шел за ней. Я не мог злиться и дальше, не тогда, когда стена между нами, наконец, начала опускаться. Именно это я почувствовал во время поцелуя. Он был полной противоположностью того поцелуя на озере, лишившего меня кислорода по многим причинам. Возможно, я никогда не узнаю, что значит тот поцелуй. Но этот поцелуй я знал, и я знал, что он был единственным, что у меня осталось — шансом.
Который длился ровно две секунды.
Потому что тут же я увидел Лив, несущую две сахарные ваты в одной руке и машущую мне свободной рукой, и я понял, что стена между нами вновь встает на свое место, хотя может это было и к лучшему.
— Итан, пошли. Я купила тебе сахарную вату. Мы пропустим нашу очередь на Колесо!
Лена отбросила мою руку. Я знал, как это выглядит для нее — высокая блондинка с длинными ногами, двумя сахарными ватами и ожидающей улыбкой. Я попал еще до того, как Лив произнесла «мы».
Это Лив. Ассистент Мэриан. Она работает со мной в библиотеке.
В Дар-и Кин вы тоже вместе работали? И на ярмарке?
Еще одна молния прочертила небо.
Ты не то думаешь, Ли.
Лив протянула мне вату и улыбнулась Лене, протягивая ей руку.
Блондинка?
Лена посмотрела на меня.
Ты серьезно?
- Лена, да? Привет, я Лив.
А, акцент. Это все объясняет.
— Привет, Лив, — Лена произнесла ее имя так, словно это была какая-то шутка между нами. Она к руке Лив не прикоснулась.
Если Лив и заметила неприязнь, то вида не подала и опустила руку.
— Наконец-то! Я не раз говорила Итану, что надо нас как следует познакомить, раз уж мы с ним приклеены друг к другу на все лето.
Прозрачный намек.
Лена не смотрела на меня, а Лив не сводила глаз с нее.
— Лив, это и правда не очень хорошая…, - но мне это уже было не остановить. Это было мучительно замедленное столкновение двух поездов.
— Не глупи, — перебила меня Лена, внимательно разглядывая Лив, как будто это она была Сивиллой в их семье и могла прочитать лицо Лив. — Очень рада знакомству.
Он весь твой. Пока ты здесь, можешь забрать себе хоть весь город.
Лив понадобилось две секунды, чтобы понять, что она чему-то помешала, но в то же время она пыталась заполнить тишину.
— Мы с Итаном постоянно о тебе говорим. Он говорит, ты играешь на виолончели.
Лена фыркнула.
Мы с Итаном…
В словах Лив не было никакого подтекста, но их самих уже было достаточно. Я знал, что они значат для Лены. Итан и смертная, девушка, которая была всем тем, чем Лене никогда не стать.
- Мне пора, — Лена развернулась до того, как я успел поймать ее за руку.
Лена…
Ридли была права. Это был всего лишь вопрос времени, когда в городе появится еще одна новенькая.
Интересно, что еще ей там наговорила Ридли.
О чем ты говоришь? Мы просто друзья, Ли.
Мы тоже когда-то были просто друзьями.
Лена ушла, прокладывая себе путь через потную толпу, создавая цепную реакцию хаоса следом за собой. Разрушительный эффект был будто бы бесконечным. Мне было плохо видно, но где-то между нами забубнил клоун, когда у него в руках взорвалась фигура из шарика, заплакал ребенок, уронив мороженое, закричала женщина, когда машина для попкорна сначала задымилась, а потом принялась гореть. Даже в скользком месиве жары, рук и шума Лена оставляла за собой след; притяжение такое же сильное, как влияние Луны на приливы и отливы, как притяжение планет к солнцу. Я кружился на ее орбите, пусть даже она отталкивала меня.
Я шагнул следом, и Лив ухватилась за мою руку. Она прищурилась, вникая в ситуацию, или впервые осознавая происходящее:
— Извини, Итан, я не хотела вам мешать. В смысле, если я помешала, ну, знаешь, кое-чему.
Я понял, что она хотела, чтобы я рассказал, что произошло, избегая необходимости спрашивать меня об этом напрямую. Я промолчал, что, судя по всему, и было моим ответом.
Самое главное, что я не шагнул следом. Я отпустил Лену.
Линк пробрался к нам, прокладывая себе путь через толпу, он нес три колы и свою порцию сахарной ваты.
— Чувак, очередь за напитками сумасшедшая, — Линк протянул колу Лив. — Что я пропустил? Это Лена была?
— Она ушла, — быстро сказала Лив, как будто все было именно так просто. Хотелось бы мне.
— Ну и ладно. Забудьте о Колесе обозрения, нам надо вернуться под главный навес. С минуту на минуту будут объявлять победителей конкурса пирогов, и Амма надерет тебе зад, если ты пропустишь ее триумф.
— Яблочный пирог? — просияла Лив.
— Ага. И ты будешь есть его, сидя в джинсах Левис, с засунутой тебе за ворот салфеткой, пить колу, вести Шевроле и распевать «Американский пирог».
Я краем уха слышал бормотание Линка и беззаботный смех Лив, идя за ними следом. У них не было кошмаров. Их никто не преследовал. Им не о чем было беспокоиться.
Линк был прав, мы не могли пропустить минуту славы Аммы, а вот мне не грозило выиграть пару призов сегодня. Мне не надо было ударять молотом по старой потрепанной шкале, чтобы узнать свой результат, я и без того знал, что там будет. Может быть, Линк был «слабоват еще», но я себя чувствовал ниже уровня «абсолютного слабака». Я мог ударить со всей силы, но результат все равно был бы тем же. Что бы я ни сделал только что, я застрял где-то между «лузером» и «полным нулем», и начинало казаться, что это Лена держит молот. Теперь-то я понимал, почему Линк пишет все эти песни о том, каково быть брошенным.