— Каролины, — поправил я машинально.
— Я так и сказала. Королины.
Два часа спустя мы уже доставили почти все книги, прокатавшись туда-обратно от Джексона Хай до Стоп энд Стил. Когда мы объезжали Генерала Грина, я понял, почему Мэриан с такой радостью наняла меня на работу в библиотеку, которая всегда была пуста и не нуждалась в летних работниках. Мэриан хотела, чтобы я стал для Лив гидом-ровесником на все время ее пребывания. Моей работой было показать ей Дар-и Кин, и объяснить ей разницу между тем, что люди здесь говорят и что думают на самом деле. Моя работа была быть ее другом. Интересно, как к этому отнесется Лена. Если заметит.
— Я не понимаю, зачем ставить в центре города статую военному генералу Юга, проигравшему войну, которой вся страна, в общем, должна стыдиться.
Конечно, она не понимала.
— Местные почитают павших. У нас тут целый музей в их честь, — не стоило упоминать, что музей Павших Солдат был так же сценой спровоцированной Ридли попытки самоубийства моего отца несколько месяцев назад. Сидя за рулем Вольво, я взглянул на Лив. Не помню, когда последний раз какая-либо другая девушка кроме Лены сидела на пассажирском сиденье рядом со мной.
— Ты ужасный экскурсовод.
— Это и есть Гатлин. Тут не на что смотреть, — я взглянул в зеркало заднего вида. — Или тут не так много, что я хотел бы тебе показать.
— Что это значит?
— Хороший гид всегда знает, что стоит показывать, а что стоит утаить.
— Тогда я уточню. Ты катастрофически неправильно направляющий гид, — она вытащила из карману резинку.
— Ага, я значит заблудо-вод? — у меня уже авторское право на дурацкие шутки.
— Могу поспорить и с твоим юмором, и с твоей философией гида в целом, — она заплетала волосы в две косы, ее щеки румянились от жары. Она не привыкла к влажности Южной Каролины.
— И что тебе показать? Может отвезти тебя пострелять банки за старой хлопковой мельницей в конце Девятого шоссе? Или показать, как расплющиваются монетки на железнодорожных рельсах? Или может последовать за мухами в промасленную дыру «ешь-на-свой-риск», которую мы называем Дар-и Кин?
- Да, все вышеперечисленное, особенно последний пункт. Умираю от голода.
***
Лив положила последнюю бирку в одну из двух стопок:
— … семь, восемь, девять. Я выиграла, ты проиграл, руки прочь от этих хлопьев. Они теперь мои, — она перетянула пачку моих чипсов с чили на свою сторону красного пластикового стола.
— Ты хотела сказать от чипсов.
— Я хотела сказать от добычи.
Ее половина стола уже была завалена: луковыми кольцами, чизбургером, кетчупом, майонезом и моим сладким чаем. Я знал, где чья сторона, потому что она провела границу, выложив посередине стола от края до края палочки картошки фри, как Великую Китайскую Стену.
— Хорошие заборы — добрые соседи.
Я вспомнил стихотворение с урока английского:
- Уолт Уитман.
Она покачала головой:
- Роберт Фрост. А ну не лезь к моим луковым кольцам.
Я должен был догадаться. Сколько раз Лена цитировала стихотворения Фроста и переделывала его строчки под себя?
Мы остановились пообедать в Дар-и Кин, которая была дальше по дороге от двух наших последних доставок: миссис Ипсвич (Руководство по прочищению толстой кишки) и мистер Гарлоу (Классические плакаты красоток времен Второй Мировой), посылку пришлось отдать его жене, потому что его самого дома не было. Впервые я понял, зачем нужна коричневая оберточная бумага.
— Поверить не могу, — я скомкал свою салфетку. — Кто бы мог подумать, что в Гатлине столько романтиков? — я ставил на церковные книги, Лив на романы. Я проиграл восемь к девяти.
— Не просто романтиков, а благочестивых романтиков. Удивительная комбинация, такая…
— Ханжеская?
— Вовсе нет. Я бы сказала, американская. Ты заметил, что «Слово Божие» и «Божественно аппетитная Делайла» были доставлены в один и тот же дом.
— Я думал, это была книга рецептов.
— Ну, только если Делайла готовит что-то, куда острее этих хлопьев с перцем, — она помахала одним в руке.
— Чипсов.
— Именно.
Я покраснел, вспоминая, какой взволнованной была миссис Линкольн, когда мы доставили эти книги к ее двери. Я не стал говорить Лив, что получатель Делайлы был матерью моего лучшего друга и самой беспощадно благочестивой женщиной в городе.
— Значит, тебе понравилось в Дар-и Кин? — я сменил тему разговора.
— С ума по нему схожу, — Лив откусила кусок от своего чизбургера, такой большой, что Линк мог бы позавидовать. Я уже был свидетелем ее волчьего аппетита, свойственного среднестатистическому игроку баскетбольной команды за обедом. Похоже, что ее не очень-то волновало, что я о ней думаю в том или ином случае, что было заметным облегчением. Особенно, учитывая, что в последнее время все мои поступки относительно Лены были ошибочными.
— И что же мы найдем под твоей коричневой оберткой? Церковные книги, романы или и то и другое?
— Не знаю, — у меня было больше секретов, чем я мог бы справиться, но делиться ими я не собирался.
— Давай. У всех есть секреты.
— Не у всех, — соврал я.
— Так что, под твоей бумагой ничего нет?
— Нет. Разве что еще больше бумаги, — в каком-то смысле я хотел, чтобы это так и было.
— Значит, ты вроде как лук?
— Скорее обычный старый картофель.
Она взяла палочку картошки фри, рассматривая ее:
— Итан Уэйт — это не обычный старый картофель. Вы, сэр, картошка фри.
Она сунула палочку себе в рот и улыбнулась. Я засмеялся и согласился:
— Ладно. Я — картошка фри. Но никакой оберточной бумаги, нечего рассказывать.
Лив отпила свой сладкий чай через трубочку:
— Что доказывает одно — ты определенно в списке ожидающих «Божественно аппетитной Делайлы».
— Подловила.
— Ничего не могу тебе обещать, но скажу, что я знакома с библиотекарем. Довольно хорошо, как выяснилось.
— Значит, замолвишь словечко?
— Замолвлю, чувак, — Лив рассмеялась, и я засмеялся вместе с ней. С ней был так легко, как будто я знал ее целую вечность. Мне было весело, но, когда мы отсмеялись, я почувствовал себя виноватым. И где логика? Лив вновь переключилась на свою картошку фри.
— Я считаю, что вся эта секретность довольно романтична, как думаешь?
Я не знал, что ответить, учитывая, как глубоко уходят корни секретов в этом городе.
— В моем городе закусочная на одной улице с церковью, и вся паства перемещается из одной в другую. Иногда даже воскресный обед мы едим здесь, — я улыбнулся. — Разве это не божественно аппетитно?