К тому времени, когда мою руку проштамповали, на ярмарке уже находилось население трех-четырех округов. Никто не пропускал день открытия ярмарки, а ярмарочная площадь находилась где-то между Гатлином и Пиксвиллем, что означало долгое путешествие до площади через бесконечное количество испеченного хвороста, а день был таким жарким и душным, что можно было рухнуть в обморок, стоя на месте. Но если тебе повезет, то за птичьими загонами Будущих фермеров Америки можно будет с кем-нибудь пообжиматься. В моем случае мне не приходилось рассчитывать на большее, чем хворост и жара.
Мы с отцом, исполненные осознания долга, шли за Аммой к столам для конкурсантов, стоявших под огромным баннером «Сазерн Красти». У конкурса пирогов каждый год был новый спонсор, и если это не были «Пиллсбери» или «Сара Ли», то это будет «Сазерн Красти». Конкурсы всегда собирали больше народу, но Конкурс пирогов по давности проведения мог считаться их прадедушкой. Поколениями те же семьи пекли пироги по тем же рецептам, и каждая выигранная ленточка была гордостью одного великого южного дома и позором для другого. Стоит заметить, что в этом году несколько женщин поставили своей целью лишить Амму первого места. Если судить по бормотанию, которое я слышал из кухни на протяжении всей недели, то это случится, когда ад замерзнет, и все «эти дамочки» отправятся кататься по нему на коньках.
К тому времени, когда мы разгрузили свою бесценную ношу, Амма уже наседала на судей по поводу расстановки столов.
— После вишневой наливки уксус не добавляют, так же и между моими сливочными пирогами не надо ревеневый пирог вставлять. Мне надо, чтобы их вкус был таким, как я задумала, если только вы, парни, не ищите неприятностей.
— Сейчас будет, — не дыша, прошептал мой отец. И в этот же момент Амма одарила судей своим фирменным Взглядом, от чего они сжались в своих складных стульях.
Папа покосился на выход, и мы выскользнули наружу, до того, как у Аммы появился шанс приобщить нас к работе, попутно терроризируя волонтеров и запугивая судей. Когда мы добрались до толпы, мы машинально повернулись в разные стороны.
— Ты собираешься ходить по ярмарке с кошкой? — отец смотрел вниз, на сидящую в пыли у моих ног Люсиль.
— Видимо, да.
Он засмеялся. Я пока так еще и не привык к звуку его смеха.
— Что ж, не попади в переделку.
— Ни за что.
Папа кивнул мне, как отец кивает сыну, я кивнул ему в ответ, стараясь не думать, что в прошлом году я был взрослым, а он был умалишенным. Он пошел свой дорогой, я отправился своей, и мы оба исчезли в разгоряченной, потной толпе людей.
Ярмарка была битком набита народом, и мне с трудом удалось найти Линка. Но, будучи верным себе, он ошивался возле аттракционов, пытаясь закадрить любую бросившую на него взгляд девчонку, раз уж сегодня выдавалась редкая возможность встретить парочку не из Гатлина. Он стоял с молотом на плече перед одной из таких высоченных вертикальных линеек, где надо ударить резиновым молотом, чтобы доказать, какой ты крутой. Он был полностью в образе барабанщика в своей полинялой футболке с «Сошиал Дисторшин» и барабанными палочками, засунутыми в задний карман джинсов и свисающей под ними цепочкой бумажника.
— Давайте-ка, я покажу вам, как это делается, дамы. Отойдите назад, чтобы никто не пострадал.
Девчонки хихикали, глядя на лучший удар Линка. Показатель подскочил, измеряя и силу Линка и его шансы подцепить кого-нибудь одновременно. Показатель миновал «Абсолютного слабака» и «Хиляка» и направился к звонку наверху, к «Крутому силачу». Но до верха он не добрался и остановился где-то посередине на значении «Слабоват еще». Девушки закатили глаза и направились к аттракциону с кольцами.
— Эта штука мухлюет. Все это знают, — Линк крикнул им вслед, бросая молот на землю. Вероятно, он был прав, но это было неважно. В Гатлине повсюду были подделки, с чего бы ярмарочным развлечениям отличаться?
— Привет, у тебя есть деньги? — Линк сделал вид, что роется в карманах, как будто у него могло быть там что-то крупнее десяти центов.
Я протянул ему пять баксов, качая головой:
— Тебе нужна работа, чувак.
— У меня есть работа, я барабанщик.
— Это не работа, пока тебе за нее не платят.
Линк сканировал толпу на предмет девушек или хвороста, он одинаково бурно реагировал и на то и на другое, поэтому сложно сказать, что именно он высматривал.
— Мы пытаемся организовать концерт.
— Трясуны играют на ярмарке?
— На этой барахолке? Ни за что, — он пнул дорожную пыль.
— Вы им не понравились?
— Они сказали, что мы отстой. Но раньше «Лед Зеппелин» тоже считали отстоем.
Мы шли по ярмарке, и несложно было заметить, что аттракционы для катания с каждым годом становились все меньше, а игровые развлечения выглядели все более потрепанными. Патетично разрисованный клоун протащил позади нас связку шаров. Линк остановился и схватил меня за руку:
— Смотри-ка. На шесть часов. Третий уровень пройден, — по мнению Линка, круче этого уровня девчонок просто не существует.
Он показывал на блондинку, с улыбкой шагающую в нашем направлении. Это была Лив.
— Линк…, - начал было я, но Линк уже сделал стойку.
— Как сказала бы моя мама, у Великого Господа отличный вкус, аллилуйя, аминь.
— Итан! — она помахала нам рукой.
Линк посмотрел на меня:
— Ты издеваешься? У тебя уже есть Лена. Как несправедливо.
— Лив не моя, и я вовсе не уверен, учитывая прошедшие дни, что у меня до сих пор есть Лена. Выше нос.
Я заметил, что на Лив майка с «Лед Зеппелин». Линк заметил этот факт одновременно со мной:
- Идеальная девушка.
— Привет, Лив. Это Линк, — я ткнул его в бок, чтобы он закрыл рот, — Лив этим летом будет ассистентом Мэриан по исследованиям. Мы вместе работаем в библиотеке.
Лив протянула руку, Линк таращился на нее:
- Офигеть.
Особенность Линка в том, что он никогда не смущался сам, он смущал только меня.
— Она ученица по обмену из Англии.
— Напрочь офигеть.
Я посмотрел на Лив и пожал плечами:
— Я тебя предупреждал.
Линк расплылся в самой широкой из своих улыбок:
- Ты мне не говорил, что ты работаешь с горячей цыпочкой с обалденной фигурой.
Лив взглянула на меня, изображая удивление:
— Не говорил? Какое разочарование, — она засмеялась и подхватила нас обоих под руки. — Пойдемте, ребята. Расскажите мне подробно, как эта странная вата становится сладкой.
— Я не могу выдавать вам секреты родины, мэм.
— А я могу, — Линк сжал ее руку.
— Расскажи мне все.