вставать.
– Ах… – зевнула я, прикрыв рот рукой.
– Что за манеры! – отругала меня Драгоценная Шпилька. – Если нет веера, лучше не разевай рот, пусть даже он у тебя небольшой. Мы все-таки при королевском дворе.
– Простите.
Она отвернулась, и я снова незаметно зевнула. Пришлось даже ущипнуть себя за руку, чтобы окончательно проснуться! Никто не позаботился о нас, поэтому пришлось самим носить воду, чтобы умыться, а потом успеть к завтраку в общем зале. Слуги пристально смотрели на нас, а у меня кусок не лез в горло.
Я до полудня сортировала ткани. Драгоценная Шпилька, спихнув на меня черную работу, растерла тушь и сделала несколько набросков, сопровождая рисунки заметками. Она готовилась поразить заказчиков своими исключительными талантами.
Позже главный евнух королевской наложницы, кланяясь, пригласил нас к госпоже. Трепеща, я вслед за Драгоценной Шпилькой ступила в господские покои.
Здесь было на что посмотреть!
На хозяйской половине древесина покрыта дорогим лаком, а полы устелены многослойной промасленной бумагой, приглушающей шаги. Мастер так расстарался, что стыков не было заметно. Что за напасть для служанок, ведь каждую пылинку видно! Зато чулки придворных, пожалуй, могли сохранить свою первозданную белизну.
Миновав павильон отдохновения, уставленный вазами с живыми цветами не по сезону, мы вошли в просторный зал для приемов.
У трехстворчатой ширмы с изображением изогнутых стволов вишен и подтаявшего снега были расставлены мягкие шелковые сиденья с подлокотниками и плоские подушки.
На почетном месте восседала королевская наложница, а по правую руку от нее – мать, Семечко Лотоса. Слева сидела придворная, которая заправляла делами дворца. Именно она принимала груз. Позади, почтительно отступив на два шага, стояла пожилая няня наложницы, которую я видела раньше.
Хоть я и была готова, все равно вздрогнула. Наложница – та самая девушка из заиндевевшего, залитого лунным светом сада! Сегодня я хорошо ее рассмотрела, потому что было светло, тогда как ночью – темно, и взгляд зверя слегка искажал действительность. Человеческие глаза видят иначе.
Как же она была хороша, прелестна и свежа! Ее словно никогда не касались мужские руки и губы. От красавицы веяло чистотой, но без ложного смирения и добродетели. Я была поражена.
Королевской наложнице на вид едва сравнялось семнадцать-восемнадцать весен – не намного моложе меня. Она походила на милого, немного обиженного ребенка. Была ли виной тому еще сохранившаяся детская округлость или наложница просто не выспалась и недавно плакала, отчего ее глаза и губы слегка припухли? Даже пудра не в силах скрыть ночных бдений!
У юной госпожи были темно-карие, почти черные, как дикие вишни, глаза и черные как смоль густые волосы, уложенные в сложный узел из кос на затылке. Декоративная шпилька, увенчанная головой феникса, скрепляла это богатство!
Что до ее домашнего наряда, он был прост и незатейлив, однако выполнен из дорогих шелков, и каждая деталь говорила о том, что платье тщательно подгоняли по фигуре. Пожалуй, со вкусом у наложницы все в порядке. Или у ее матери? Вскоре узнаем.
К такой белоснежной коже и темным волосам шел пунцовый цвет с золотой отделкой и вышивкой. Расцветка чудесно оттеняла естественную красоту. Поверх платья красавица накинула светло-желтый шелковый кафтан, под полами которого спрятала руки, как и положено всякой знатной даме.
Тонкая полоска накладного воротничка на вороте защищала платье от загрязнений. Я обратила внимание, что ткань сохранила белоснежный оттенок, несмотря на послеполуденное время и тепло от переносной жаровни, согревающей помещение.
Рисовая пудра заставляет белую ткань посереть на сгибе, а на цветной оставляет белые разводы. Здесь же наверняка использовалась безумно дорогая шелковая пудра.
Обычно брали золотой неотбеленный шелк, вываренный лишь раз, дабы умертвить шелкопрядов. Измельчить нити, чтобы они превратились в тончайший порошок, не так-то просто! Но результат того стоил. Такая пудра не сушила кожу, ухаживала за ней, оставалась прозрачной, не скатывалась от пота и хорошо убирала жирный блеск.
Вероятно, я опять задумалась. Хозяйка ткнула меня в бок, и мы низко поклонились.
– Моя госпожа! – пал ниц евнух. – Это те самые мастерицы, о которых вы спрашивали.
Мы хором поприветствовали королевскую наложницу.
– Встаньте, – взмахнула рукой молодая госпожа.
Евнух разогнулся, попятился и отошел к стене, встав рядом с няней госпожи. Мы тоже поднялись. Семечко Лотоса жестом указала, где следует сесть, и мы оказались лицом к лицу с королевской возлюбленной.
– Я много слышала о вас от матери, – с улыбкой сказала та. – Надеюсь, вы оправдаете мои ожидания.
– Благодарим госпожу за милость!!!
Мы пали ниц перед ней. Сидя на шелковых подушках, кланяться непросто. Как, должно быть, тяжело знатным дамам! Надеюсь, с непривычки это не выглядело нелепо и смешно.
– Да-да, – улыбнулась Семечко Лотоса. – Вы должны оправдать доверие и лестные слова в ваш адрес.
– Госпожа!!! – зашлась от восторга Драгоценная Шпилька. – Благодарим благородную госпожу!
При виде такого рвения Семечко Лотоса рассмеялась. Сегодня, похоже, женщина была в благостном расположении духа, не то что в прошлый раз. Она себе не изменила и нарядилась в платье, исполненное в разных оттенках синего. Однако на сей раз материалом служила не шерсть, а дорогие шелка. Ей шли холодные оттенки.
Последовало краткое знакомство. Распорядительница назвала нас, хотя все и так наверняка знали имена приглашенной швеи и подмастерья.
– Расскажи им, как следует себя вести при дворе, – велела наложница.
Нам объяснили, как именовать и титуловать наложницу и ее мать, чтобы не нарушить придворный этикет, и каким образом приветствовать их при посторонних. В присутствии вышестоящей особы следовало сначала поприветствовать ее, а затем наложницу. Несмотря на благосклонность владыки, молодая госпожа находилась, как говорится, «у подножия горы».
Я с удивлением услышала, что Первый Снег, а так звали наложницу, и Семечко Лотоса принадлежали к потомкам прежней династии. Для моей хозяйки это ничего не говорило, но я-то читала Пятикнижие, где упоминались подробности. Помню, брат тогда поспорил с наставником, утверждая, что род мятежников пресекся.
Значит, хозяйка мастерской ошиблась в своей оценке. Эти дамы – вовсе не простолюдинки.
Как интересно!
* * *
Обсуждение нарядов затягивалось. В общих чертах уже стало ясно, чего хочет заказчица. К счастью, она доверилась выбору портных и чутью матери. Однако кое-что не давало мне покоя.
– Не сочтите за дерзость, но слуга хочет кое-что спросить, – сказала я, не поднимая глаз на господ.
– Говори.
– Дозвольте узнать, чем увлекается госпожа. Она предпочитает отдых на свежем воздухе или в помещении?
– Какая дерзость! Госпожа! – перебила меня хозяйка мастерской. – Эта нерадивая служанка сама не знает, что говорит.
Я не поднимала глаз, но слышала, как наложница взмахнула рукой. Шелест шелка и вмиг смолкнувшие протесты – знак того, что