Уговаривать меня не пришлось. Я зашлепала босыми ступнями в сторону своей комнаты, предварительно выхватив из шкафа Синоптика какие — то тряпки. Первое, что ухватила рука. Скорее всего опять какие — то страшниые трикотаны и растянутая футболочка, времен олимпиады восемдесят. Вот странно. Денег у парня, судя по всему, как у дурака махорки, а в гардеробе тряпье их «секонда».
Стоп. Его я ни разу не видела в обносках. Даже дома Антон элегантен, как рояль. Это значит, что рванина у него припасена специально для меня, что ли?
— Эй. — окликнула я Соню, которая на кухне кормила Жопика, нагло воротящего морду от печеночного паштета, выаленного в тарелку фирмы «царский фарфоровый двор» с позолоченной окантовкой, из пиалы с фирменным логотипом дорогущего ресторана.
— Не ест, — пожаловалась девочка, грустно вздохнув.
— Наверное ему тарелка не понравилась, — хмыкнула я, принюхиваясь к аппетитному аромату паштета. — Коты из мисок едят. Мы с тобой съездим в город и купим все в зоомагазине.
— Мне нельзя, — нахмурилась малышка. — Запрещено покидать дом.
— Я разрещаю, — легкомысленно махнула я ладошкой.
— Обещаешь* — в глазах девочки появилась такая надежда. Что мне дурно стало. Я идиотка. Ведь не просто же так Синоптик прячет свою воспитанницу. Но, думаю, вреда не будет, если я слегка нарушу его правила.
— Обещаю. Но, сначала мне нужны твои услуги. Ты гговорила, что в компах спец. Мне нужна инфа.
— Я тебе уже дважды должна, поэтому, как та рыбка, исполню три твоих желания.
На личике «рыбки» появилась очаровательная улыбочка. Сейчас передо мной стоял рассчетливый подросток, а не девочка — колокольчик. Я уставилась на ямочки на ее щечках. Можно подумать, мы с этой малышкой родственницы. У меня тоже такая же мутация, немного недоразвиты лицевые мышцы. Это не просто ямочки — две глубокие бороздки, которыее не мешают жить, но выглядят очень особенно. Я больше ни у кого не встречала подобного. А вот поди ж ты.
- Але, Анфиса, я говорю, что через инет могу любую инфу нарыть, хоть на черта лысого. Нету для меня преград, слышишь?
О да, я слышала. Только вот именно сейчас мне не был интересен козлоногий рогач, я уставилась на зашедщего в кухню Синоптика, бедра которого обтянули джинсы. Футболку он не надел, и я смотрела на капельки воды стекающие по его обнаженной груди, и мечтала их слизать. Ччерт, черт, черт. Какого хрена происходит со мной?
Сонечка замолчала сразу. А я очень надеялась, что этот мерзавец не слышал нашего с ней разговора, и не видел, как я, словно мультяшка, пытаюсь сглотнуть и не разжать сведенных челюстей, дабы язык не вывалился до пупа.
— Я пойду, пожалуй, — хихикнула девочка и прихватив пушистика молниеносно ретировалась из кухни. Я осталась стоять на месте, держа в руках тюк с уродскими тряпками и совсем забыв о том, что полотенце следует придерживать рукой.
Гадское полотеце, гадский ангел, тупая слабая я. Махровая тряпка упала к моим ногам, словно осенний умерший лист. Будто говоря, что я капитулирую и преград больше нет. Погодский оказался возле меня, материализовавшись из воздуха. И я поняла — бастионы пали. Просто растворились, в пахнущем удовольствием воздухе. Сильные руки подхватили меня, словно пушинку.
— Этого не должно было быть, — прошептал Антон горячечно, прямо мне в ухо. Только вот я его не слышала, а точнее не хотела слышать. — Это не правильно.
— То, что ты считаешь правильным — неправильно, — одними губами произнесла я. Но он меня понял. Кивнул в знак согласия, аккуратно опуская мое тело на кровать. Это его комната, его владения, в которую принес меня Погодский, словно принц, зачарованную принессу в свой замок. Все границы стерлись, остались мы — сошедшие с ума. Коллективно помешавшиеся, одуревшие от желания.
Его дыхание опаляло, прикосновения лишали остатков разума. Я никогда не думала, что ощущение восторга и чистейшего, непогрешимого удовольствия может быть настолько сильным, разрушающим и тут же восстанавливающим, возрождающим к жизни. Что это не просто выдумки фантазеров писак.
— Я тебя… — слова застревали, проходя сквозь сжавшиеся связки со скрипом, болезненным хрипом.
— Не надо. Не стоит говорить того, о чем потом будешь сожалеть, — прошептал в мои губы Синоптик.
Сумасшествие. Да, мы сошли с ума, и я так мечтала, чтобы оно не заканчивалось.
Мы пришли в себя под утро. Когда на горизонте забрезжил розовеющий безумный рассвет. Погодский лежал рядом со мной, закинув за голову сильную руку и делал вид, что спит. Но я знала — он, так же, как и я, просто боится признаться себе и мне, что то, что произошло никогда не станет чем — то большим. Что все, что сейчас между нами происходит — всего лишь иллюзия, попытка быть нормальными. А я никогда не скажу ему, что он — лучшее, что со мной случалось в моей идиотской жизни. Почему? Да потому что, я его не знаю. Я не понимаю его. Боюсь снова обжечься. Знаю, что он мной просто пользуется. И от этого в груди образуется болючая рана. Там, где — то внутри. Не позволяющая впустить в свою душу мужчину — ангела. Чертова Ангела, прикосновения которого пробудили меня к новой жизни. В которой ему места нет.
Я все таки заснула. Просто провалилась, в похожий на бездонную яму, — сон. Проснулась от того. что наглый кот запрыгнул прямо мне на голову и запустил в мои и без того небогатые волосенки, свои когтистые лапки. Синоптика рядом не было. Лишь смятая простыня и скомканное одеяло говорили о том, что мне не приснилась наша близость.
— Паразит, — выдохнула я, выдергивая из своей шевелюры белого кабысдоха. И эпитет предназначался не кошаку. Надо брать себя в руки. В противном случае можно одуреть от безысходности.
— Есть садись.
Сонечка хозяйничала в кухне, не обратив никакого внимания на мой внешний вид, а точнее полное отсутствие какого либо вида. Выглядела я сейчас, как бомж с помойки. В недрах шкафа нашла очередные мужские трусы и футболку доходящую мне до самых колен, волосы растрепаны, взгляд безумный. В общем красотка, чего уж говорить. И как это на меня балбес позарился. Хотя, говорят, что мужчины не очень то и разбираются какая ты, если у них появляется желание. Кстати, где он?
Синоптика не было. Он просто трусливо сбежал, не желая объсняться со своей случайной любовницей. Человек слаб, это факт. Наша слабость вчерашняя, лишь сделала пропасть между нами еще более глубокой.
— Тоха ушел, — девочка опустила передо мной сковороду, полную макарон обжаренных с яйцом. Я сглотнула слюну, вдруг осознав, что голодна, как волк из мультфильма. Макароны с яйцом мне всегда готовила бабуля, если я отказывалась есть. Знала, что от них никогда не откажусь. И вот теперь эта девочка, которую я почти не знаю, приготовила для меня…Слезы сами покатились из глаз.
— Ешь. Это вкусно. Я их обожаю, — подтолкнула меня Соня, зацепив вилкой макаронину. — Давай, а то не хватит. Я ведро могу съесть. Пища богов.
Я схватила со стола вилку, заботливо поданную Сонечкой и принялась бодро орудовать в сковороде, наперегонки с малышкой.
Глава 30
— Итак, — с видом знатока, откинулась в своем розовом кресле, украшенном короной, Соня. — Приступим. О ком ты хочешь узнать, Фиса?
- Есть такой человек, Аллесгут… — начала было я вкрадчиво. Девочка помотрела на меня совсем по взрослому, и запорхала пальчиками по клавиатуре, больше не задав ни одного вопроса. Через десять минут, когда я уже не знала, чем себя занять на экране монитора появилась фотография проклятого блондинчика.
— В яблочко, — хмыкнула Сонечка, явно довольная собой. — Прелюбопытнейший тип, кстати. Роман Залопко. Фамилия огонь, — хихикнула помощница, читая с экрана досье на убийцу. — Бедный парень. Представляю, каое у нго погоняло в школе было. Тут пожалуй слетишь с катушек.
— наверное поэтому он фамилию сменил. Теперь он Ветров. Странно, какие то все фамилии у дружков наших синоптические.,- ткнула я пальцем в ровную строчку на мониторе. — Но мне интересно другое сейчас. Человек на которого работает этот красавец. Можешь нарыть инфу?